Александра Павлова - Проклятое дитя. Ее демон [СИ]

Бастард боялся даже представить, что ему доведется стать свидетелем всего этого. Большей, чем уже есть, боли он не выдержит. А точнее, не пожелает терпеть. Довольно. За все, что есть в его жизни, плата — боль. И он готов отказаться от всего, лишь бы прекратить страдать.

— Я не понимаю того, что он вызывает во мне, — со вздохом произнесла Анна, просительно взглянув на Хасина.

— Ты выросла, Анна. Вот и весь ответ. Ты уже не девочка — ты становишься женщиной. А это совершенно другие чувства, эмоции и ощущения. Кассиан пробуждает в тебе все это. А для тебя это ново, слишком остро и пока еще неприемлемо. Но не стоит бояться, — мягко говорил беловолосый демон, прекрасно понимая, что волнует юную девушку.

— Это любовь? — тихо прошептала Анна, глядя на него с непонятным выражением в глазах — то ли страх, то ли ожидание.

— Пока еще нет, — покачал головой Хасин. — Всего лишь желание.

— Желание чего?

— Большего, Анна, — хмыкнул демон. — Твое тело, ведь ты иначе чувствуешь себя, когда Кассиан прикасается к тебе?

Анна несмело, но честно кивнула.

— Что ты ощущаешь?

Хасин спрашивал, и терзался болью от понимания того, о чем они говорят. Это было трудно — наблюдать со стороны, а не давать самому: первые уроки поцелуев и ласк, первая страсть и восторг от близости. Ему никогда не познать этого. И с каким-то садистским чувством, что должно было напоминать ему о том, что Анна не его, он говорил сейчас на эту тему. Он словно старался убеждать себя не сорваться, не предать брата и не забрать то, что предназначено ему Судьбой. Эта боль должна была контролировать его собственные желания и потребности, которые горели в крови с каждым днем все сильней.

Приходя каждую ночь в покои Анны, он осознанно мучил себя: смотрел на нее, любовался ее красотой, держал ее в объятьях, пока она безмятежно спала на его плече или груди, прижимаясь всем телом и не понимая, как подобная близость влияет на демона. А Хасин сходил с ума. И порой казалось, что он вот-вот сорвется. Но та невинность, то доверие, с которым Анна смотрела на него, с которым шла к нему, с которым открывалась, не позволяли Бастарду сделать этот последний шаг и взять то, что хочется.

Анна неловко пожала плечами и виновато посмотрела на Хасина, не зная, как объяснить.

— Закрой глаза, — понимая, что шагнул на опасную дорожку и что ему потребуется вся его выдержка, произнес Хасин.

Принцесса тут же выполнила сказанное, не задумавшись, не проявив недоверия или опасения, не поставив под сомнение тот факт, что он может сделать что-то не так.

— Вспомни тот момент, когда ты была с Кассианом.

Анна тут же с легкостью мысленно оказалась на кладбище, под порывами холодного ветра, но согретая близостью принца.

— Окунись в это воспоминание с головой. Сосредоточься на том, что чувствовала тогда, а я тебе помогу.

Анна закивала головой, глубже погружаясь в воспоминания.

Тонкие пальцы Хасина коснулись ее лица, скользя подушечками по щеке вниз, а перед глазами был Кассиан, с его хитрой улыбкой на губах, полной превосходства и игривости.

Хасин обвел контуры личика с закрытыми глазами, а Анна видела перед собой принца, который гипнотическим взглядом смотрел на нее, не давая отодвинуться и даже дышать нормально. Дыхание и сейчас сбилось с ритма, лишь слегка, но разве мог пристальный взгляд серых глаз не заметить этого? О, как же мало нужно было ей, чтобы тело начало просыпаться вопреки воле разума! И пусть причиной тому воспоминания о другом, но разве не мог помечтать и вообразить Бастард, что дело в его руках и пальцах, в его прикосновениях и ласках?

Демон молчал, не желая нарушать волшебство фантазии Анны, лишь продолжал прикасаться к ней, дурея от собственной смелости, на которую едва ли еще когда-либо осмелится: он способен удержаться и проконтролировать себя сейчас, сосредоточенный на том, чтобы запомнить все происходящее в мельчайших деталях. А после он уже не сможет остановиться лишь на этом. Бастард всегда славился своим контролем над эмоциями и чувствами, всегда умел держать верх над своими потребностями и отвлекаться от них. Никогда не было проблемой возобладать над теми или иными эмоциями. С Анной этот контроль летел ко всем чертям! Но разве могло быть иначе, когда он любит?!

Анна словно снова была на кладбище в объятьях принца: тело охватывали знакомые ощущения, когда Хасин касался ее кожи, когда пальцы одной руки скользнули в волосы, легонько массируя затылок, заставляя откинуться на крепкую ладонь, невольно чуть выгнувшись. Горячее дыхание опалило открытую кожу горла, но ничто ее не коснулось. Вместо пуговиц на форменном платье, пальцы мягко сдвигали края халата — всего на сантиметр по контуру, но и этого было довольно, чтобы ощутить запретность происходящего. Но как и тогда с Кассианом, так и сейчас с Хасином, Анна не смогла сказать хоть что-то, уплывая на этих ощущениях туда, где разум, стыд и мораль отходили на второй план. Лишь на краю подсознания мелькнула мысль, как же легко она поддается происходящему.

— Расскажи мне, — шепот на ухо, — что ты чувствуешь. Что ощущаешь. Что хочешь. Тебе нравится?

— Да, — выдохнула девушка, не открывая глаз. — Мне…хорошо. Мое тело…оно словно нагревается — очень быстро. Внутри, в груди что-то печет и распространяется по всему телу, опускаясь вниз.

— Сюда? — вкрадчиво произнес Хасин, опуская ладонь на плоский подрагивающий животик, скользнув горячей ладонью под халат и обжигаясь об кожу, которую едва ли прятала полупрозрачная тончайшая ночная сорочка.

— Да. Там словно что-то напрягается, — в попытках не потерять ощущений, но правильно выразить их, Анна прикусила губу и чуть нахмурила бровки.

Хасин, находящийся в непозволительной близости от ее лица с голодом смотрел на эти губы, по которым то и дело скользил кончик языка. Он не был бы нежен, будь у него позволение касаться этих губ, едва ли он проявил бы сдержанность, как, наверняка, сделал брат. Нет. Его поцелуй едва ли был бы легким и ласковым. Страсть — прерогатива Хасина во всех. В любви в том числе. Но ради Анны он постарался бы проявить нужную ей нежность, а уже позже научил бы той страсти, научил обходиться лишь ею, пристрастил бы ее к ней, сделал зависимым, научил бы ее разделять напополам с ним.

Но насколько сладки были фантазии, настолько горькой была реальность.

— Это и есть желание, — едва поглаживая ее живот, произнес Хасин, выбрасывая из головы откровенные картинки, которые сводили с ума своей невыполнимостью. — Желание большего. Сейчас ты ощущаешь то, что и должна ощущать женщина от близости с мужчиной. И это прекрасно, Анна, — нежно улыбнулся Хасин девушке, которая медленно раскрыла глаза, едва он прекратил ее касаться, вновь отодвинувшись и сев напротив. — Многим не дано ощущать чего-то подобного. Многие не разделяют ощущений со своим партнером, теряется острота или еще что-то. Поэтому наслаждайся тем, что чувствуешь, а не бойся этого.