Александра Павлова - Проклятое дитя. Ее демон [СИ]

Анна с трудом может соображать, с трудом осознает происходящее — голова, затуманенная дурманом, окончательно отказывается думать. Лишь дает чувствовать. И насколько сильней казалась боль, настолько же ярче было и удовольствие, что доставлял ей Кассиан. Никогда раньше его прикосновения не были так жарки и чувственны, и не в том дело, что сегодня он зашел дальше и вел себя смелее. Каждый поцелуй на запястье посылал волну тепла по всему телу, как если бы он целовал ее губы. И практически неописуемы были те ощущения, когда он пошел дальше. Анна едва могла держать глаза открытыми, едва справлялась с жаром, что заставлял бы тело изгибаться, но оно не слушалось ее, и от того казалось, что удовольствие почти болезненное. И сейчас она уже не думала о том, что это не правильно, не красиво, не позволительно — не могла думать. Были лишь ощущения — блаженство, нарастающее удовольствие, странное чувство полета и экстаза, который еще не был ей знаком. Она задыхалась под горячими губами демона, извивалась бы и стонала, если бы могла. Но лишь часто дышала, вторя такому же надрывному дыханию Кассиана. И демон не был под воздействием дурмана, что отнюдь не делало между ними различий — он едва ли соображал лучше.

Не было ни страха, ни испуга, ни паники, и даже смущение больше не довлело над Анной. Лишь странное желание не прекращать и не останавливаться.

И Кассиан не собирался останавливаться. И, кажется, что дурман действует уже и на него, потому что он идет дальше, не думая о благоразумии, благородстве и своем обещании не обидеть и не разочаровать: горячая ладонь принца ложится на щиколотку девушки и плавно ведет вверх, поднимая длинный подол рубашки. Пальцы скользят по стройной ножке вверх мучительно медленно для них обоих в этот момент. Тонкие сильные пальцы обхватывают колено, заставляя его согнуться, прежде чем двинуться дальше: все выше и выше, по бедру, чуть в сторону, обведя по кругу большим пальцем тазовую косточку. А губы ни на миг не отрываются от кожи на груди, не касаясь самого вызывающего, скользя лишь вокруг да около, только обжигая горячим дыханием. И рука двигается дальше, еще выше, переходя на трепещущий животик, который напрягается под распластавшейся на нем ладонью, что слегка поглаживает. А после еще дальше, практически обнажая тело — прозрачная ткань вся собрана на сильном загорелом запястье, что скользил все выше, пока ладонь бесстыдно, без малейшей задержки и робости не сжимает округлую грудь, и в то же время губы накрывают, наконец, собой напряженную вершину другой. Из горла Анны вырвался хрип, а все тело прошило током, она выгнулась словно под его воздействием, зажмурив глаза от сильнейших ощущений.

И это словно послужило для демона сигналом. С каким-то отрешенным видом, вмиг закаменев, словно с болью удерживая свой контроль, Кассиан отодвинулся от Анны. Рука медленно выскользнула из-под сорочки, опуская ее по ногам. Следом же он прикрыл разорванным воротом соблазнительную грудь и в мгновение ока с легкостью слетел с алтаря и тела Анны на нем. И, прежде чем девушка раскрыла глаза, исчез из пещеры.

Словно во сне Анна смотрела в темный потолок. Факелы медленно гасли, отчего сгущалась темнота. Мысли туманом вертелись в голове, а тело все еще дрожало от того необычного ощущения, что ему подарил демон своими ласками. Не экстаз, но очень близко к нему. Назревала какая-то болезненная неудовлетворенность, но вместе с тем появлялось ощущение реальности, и Анна подумала о том, не приснилось ли ей все это. Но голова все еще шла кругом, глаза закрывались от усталости, а сознание уплывало за грань. Краем уха она услышала приглушенные сном шаги, а после чьи-то нежные и заботливые руки с легкостью подняли ее тело и прижали к крепкой груди.

— Хасин, — уже почти во сне прошептала Анна, тут же вырубаясь в надежных знакомых объятьях, которые не спутает ни с чьими даже в бреду.

— Я не понимаю, что произошло, — хмуро произнес Кассиан, напряженно глядя в окно, где было темно и тихо. — Я был на грани обращения, Хасин! У меня кровь закипала от ее близости! Я думать не мог, соображать! Едва смог остановиться!

Принц был зол и даже немного растерян, что злило еще сильней — он не привык не понимать элементарного, не привык не понимать самого себя, не контролировать и теряться. И тут такое — он едва смог остановиться в той пещере! Едва не совершил то, о чем потом бы пожалел!

Кассиан не собирался доходить до подобного, лишь хотел немного подразнить Анну. Но игра зашла так далеко, что он потерял голову, и едва не наделал ошибок. Анна ни за что бы не простила ему подобного, всегда бы вспоминала их первый раз с разочарованием. А как иначе все происходящее в пещере на алтаре могла воспринять такая как она? Чистая, невинная, светлая, полная надежд, мечтаний и уверенности в том, что ее не обидят, ведь пообещали. Она доверилась ему, а он едва не попрал это доверие. И ведь знал, что это может стать роковой ошибкой — Хасин объяснил ему насколько для Анны важно полагаться и верить окружающим ее людям, на примере доказал, какую боль и обиду ей приносит разочарование. И Кассиан готов был дать своей нареченной то, что она попросит от него — время, терпение, спокойствие. Да что угодно, лишь бы видеть ее глаза сияющими и счастливыми! Анна нравилась ему, он испытывал к ней теплые чувства, и не видел ничего зазорно в потворствовании ее нехитрым требованиям. Она не просила звезд с неба, не просила подвигов и чего-то нереального. Лишь малости. А он едва не сорвался, едва не натворил бед.

— Чему ты удивляешься? — хмыкнул спокойно Хасин, стоя рядом и глядя на профиль брата.

— Тому, с каким трудом смог остановится! — словно все еще не верил, что прошляпился, качал головой Кассиан. — Она такая маняща, такая сладкая и нежная — невозможно оторваться, невозможно остановиться! И это становилось все сильнее. Я боялся причинить ей вред.

Впервые принц бы так взволнован и растерян, а потому наверно и не замечал взгляда брата.

А Хасин отрешенно думал о том, как ему знакомы чувства брата. И пусть он не познал страсти с Анной — что было к лучшему — он догадывался о том, как это могло быть. И почему-то казалось, что он, в отличие от брата, не удержался бы, не остановился, не смотря на то, что выдержки, терпения и умения контролировать себя, свои чувства, желания и потребности у него куда больше. Но ведь это Анна! Так о чем вообще речь?!

— Ты смог, остальное неважно, — спокойно произнес Хасин, положив руку на напряженное плечо брата.

— Не смог бы, не появись ты так вовремя, — вздохнул Кассиан, посмотрев на брата.

— Причины не важны. Главное, что ты не испугал Анну. И при желании все можно будет выдать за сон, списать произошедшее на действие дурмана на ее разум.