Эн Варко - Я – Тайига

– Обиделась, – догадался Риан, не дождавшись от меня ожидаемой реакции. – Слушай, ну правда, прости. Если тебе будет легче, я вначале вообще не знал, что на лунном озере ты.

Легче не стало, а вовсе даже наоборот. С каким наслаждением я бы надавала ему сейчас оплеух. Или коленкой в одно место. Как Нора. Но, увы…

– На то озеро даже чистокровные Д’емоны попасть не могут, а ты – полукровка. К тому же лицо твое скрыто темным облаком, и пока ты не захотела показаться…

– Я не хотела, – не выдержав такого грязного навета, я прервала молчание. – Ты меня заставил.

– Потому что я не знал, что это ты, – Риан тоже начал закипать.

– Ну да, это достойное оправдание, – взъярилась я. – Бабник!

– Дура ревнивая!

Я задохнулась от такого оскорбительного заявления и умолкла. Он тоже больше не проронил ни словечка. В сердитом молчании мы наблюдали, как Анри наводит последний шарм. Когда он подошел к двери и взялся за ручку, Риан сорвался с места, точно рассчитав момент, когда дверь приоткроется.

Во время жизни во дворце у нас с Анри образовалось своеобразная игра, под названием «кто быстрее»: он захлопнет перед нашим носом дверь или мы проскочим в коридор. Обычно, это небольшое состязание будоражило меня. Я начинала волноваться и почему-то точить когти уже минут за десять до того, как это произойдет. Результат был всегда непредсказуемым: иногда выигрывал Анри, иногда мы.

Сегодня мы проиграли. Точнее, проиграл Риан. Анри захлопнул дверь прямо перед нашим носом. Угадайте, кого обвинил в случившимся напарник? Правильно, меня.

– Ты понимаешь, что если наша парочка отыщет меч, то сюда может не вернуться! – орал на меня Риан. – На фига им сдался этот курятник? Вместо нормального туалета ночные вазы, воду в ванную носят ведрами, взамен магических светильников свечи и костры Инквизиции, а почитать можно только святые писания… Ненавижу ваш мир! Вот уж воистину сумерки мироздания!

Я не считала нужным отвечать на все эти дурацкие нападки. Вместо этого спряталась в пятки и принялась себя жалеть. И Нору тоже. Вот закончится эта вся эпопея, Анри, Ригона и Риан покинут этот мир, а нам с подругой что делать? Принцесса исчезнет, в монастырь нам путь заказан, а мое имя Анри так скомпрометировал, что меня не то что во фрейлины – в гувернантки никто не возьмет. К отцу возвращаться – так мачеха со света сживет. Может, мне и не оживать вообще?

Меланхолия сгущалась и превращалась в зеленую тоску. Я бы всплакнула всласть, вот только из пяток до глаз не дотянуться. И это отсутствие возможности проявить печаль печалило еще сильнее.

– Лира, а давай мириться, – смущенно окликнул меня Риан. – Мы оба погорячились.

Я затаилась. Некоторое время он тоже молчал, а потом попробовал снова.

– Ладно, я виноват, хотя, хоть убейся, не пойму, в чем, – раздраженно заметил Риан. – Как там ваша Троица проповедует? А, вот! Полностью признаю свою вину и раскаиваюсь. Эй, Лира, слышишь? Раскаиваюсь! Что у вас там за чистосердечное раскаянье положено?

– Сожжение, – буркнула я.

– А тогда какой смысл раскаиваться? – изумился Риан.

– Тебе не понять.

– Не понять, значит, не понять. Лира, золотце, ангелочек, краса ты моя ненаглядная, давай, выходи! Посоветоваться надо.

Нет, конечно, на лесть я не клюнула, но стало вдруг любопытно, что это такое удумал напарник. И зачем ему мой совет понадобился. Ну и если совсем честно, надоело сидеть в темноте.

– Значит, вот что мы имеем, – взял деловой тон Риан, когда я вынырнула и принялась умываться (от нас противно разило вином), – Анри и Ригона вот-вот уедут, а мы заперты. Выхода два. Первый, магически затратный: обратиться в мышь и выскользнуть в коридор. Но здесь возникают две проблемы: расход силы на преобразование и уместность возврата в кошачье обличие.

– Чем это тебе Тая перестала нравиться? – оскорбилась я.

– Котами, что за ней начали увиваться, – отрезал Риан.

– А что, нормальные коты, – не согласилась я исключительно из вредности. – Особенно черный.

Некоторое время Риан молчал, а я прямо слышала, как он считает до ста – чтобы успокоиться. А потом сказал:

– Ладно, кошкой так кошкой. Теперь по поводу силы. Нам ее хватит только на два обращения. Потом придется сутки восстанавливаться и есть много куриного мяса. А если за это время с Анри что-нибудь случится? Мы тогда не сможем прийти ему на помощь.

– Ты ожидаешь неприятностей?

– Больших, – неохотно признался Риан. – Мне Ригона не нравится.

– Надо же, – не удержалась и съязвила я. – А мне казалось с точностью до наоборот. Особенно ее грудь.

– Грудь, может, и хороша, а ее обладательница – нет. Потом кот этот черный…

– Неприятно, когда домогаются? – ухмыльнулась я.

– Черный кот – это знак от Тайиги. Предостерегающий, – сердито поведал напарник.

– Но это мы Тайига!

– Мы пользуемся ее телом, а вот где она сама – большой вопрос. Поэтому предлагаю быть настороже и рассмотреть второй вариант – дождаться прислугу. Она обязательно придет, чтобы убрать комнату. А потом двинемся к часовне.

– До поместья десять километров. Ты предлагаешь проделать весь путь на кошачьих лапках? Или рассчитываешь остановить дилижанс? – скептически хмыкнула я. – Надо сейчас превращаться.

– И снова уговорила, – с подозрительной покладистостью согласился Риан.

И я вдруг поняла, что он самым бессовестным образом провел меня. Я обиделась и собиралась полностью устраниться, а вместо этого только что подтвердила, что мы продолжаем оставаться напарниками. Снова уходить в обиду, значит, проявлять непоследовательность, а так благородные леди не поступают. Смятению в моей душе помешала разрастись горничная. Риан, подобно камню из пращи, проскользнул мимо нее в открытую дверь. Мы понеслись по коридорам и лестницам в сторону парадного выхода. Но на выходе из дворца остановились. В дверях толпился народ. Много народу. Парикмахеры, портные, служанки, повара – все они пытались увидеть что-то во дворе, не решаясь выйти. Стражники не мешали. Более того, они находились в первых рядах любопытствующих.

И все молчали!

Это было неправильно и чертовски тревожно. Мы начали присматривать среди плотного скопления ног для себя лазейку и нашли. Но только хотели нырнуть, как оттуда вылез черный кот. Огромный, лоснящийся, с противно-самодовольной усатой мордой. Он издал счастливый мурк и, задрав хвост, направился к нам.

– Достал! – прорычал Риан и кинулся навстречу.

Кот обиженно взвыл, когда наши зубы впились в его переднюю лапу.

– Хватит, Риан, прекрати! – закричала я. – Ему же больно!

Риан, удивительное дело, послушался. Выплевывая из пасти клочья шерсти, он нырнул в лес ног, а я, не выдержав, обернулась. Зря. Поймав сочувственный взгляд, котяра воспрянул и ринулся следом.