Сара Маас - Королевство пепла

Сартак сжал ее плечи.

— Тебе больно? — она никогда не видела такой паники на его лице.

Несрин только указала на ныне стоящего врага, неспособная найти слова.

Но другие нашли. Одно слово, одно имя, снова и снова. Ирэн.

Целители поднялись на зубцы, стремясь к обоим ракинами, и Несрин позволила себе обнять Сартака за талию. Прижать лицо к его бронированной груди.

— Несрин. — ее имя было вопросом и командой. Но Несрин только крепко прижалась к нему. Так близко. Они подошли так близко к полному поражению.

Ирэн. Ирэн. Ирэн, кричали солдаты и жители города.

Сартак провел рукой по ее спутанным волосам.

— Ты знаешь, что значит победа?

Несрин подняла голову, сузив брови. Позади них Салхи терпеливо стояла, пока магия целителя успокаивала ее глаза.

— Надеюсь, спокойную ночь, — сказала она.

Сартак засмеялся и поцеловал ее в висок.

— Это значит, — сказал он в ее кожу, — что мы идем домой. Что ты идешь домой — со мной.

И даже после того, как битва только что закончилась, даже с мертвыми и ранеными вокруг них, Несрин улыбнулась. Домой . Да, она пойдет с ним домой на южный континент. И всеми, кто туда направляется.

…

Аэлина, Рован, Лоркан и Фенрис задержались на равнине за городскими воротами, пока не убедились, что погибшая армия не собирается подниматься. Пока войска кагана не прошли между вражескими солдатами, подталкивая и расталкивая. И не получили ответа.

Но они не обезглавили их. Не разорвали и закончили работу.

Не с теми, кто с черными кольцами или черными ошейниками.

Те, кого целители еще могут спасти.

Завтра. Это будет завтра.

Луна достигла своего пика, когда они безмолвно решили, что видели достаточно, чтобы определить, что армия Эравана никогда не восстанет. Когда ракины, Крошанки и мятежные Железнозубые исчезли, преследуя последний воздушный легион в ночи.

Затем Аэлина повернулась к южным воротам Оринфа.

Как будто в ответ, они застонали, чтобы встретиться с ней.

Ворота были широко открыты.

Аэлина посмотрела на Рована, их огненные короны все еще горели, не приглушенные. Взяла его за руку.

Сердце гремело сквозь каждую кость в ее теле, когда Аэлина сделала шаг к воротам. Навстречу Оринфу. К дому.

Лоркан и Фенрис шли позади них. Кровь последнего все еще текла по его лицу, но он отказался от предложений Аэлины и Рована исцелить его. Сказал, что хочет напоминание. Они пока не осмеливались спрашивать, о чем.

Аэлина высоко подняла подбородок, расправив плечи, когда они приблизились к воротам.

Солдаты уже выстроились по обе стороны от них.

Не солдаты кагана, а мужчины и женщины в доспехах Террасена. И простой народ среди них тоже — благоговение и радость сияли на их лицах.

Аэлина посмотрела на порог ворот. На древние, знакомые камни, теперь с запекшейся кровью.

Она послала шепот пламени на них. Последнюю каплю ее силы.

Когда огонь исчез, камни снова стали чистыми. Новыми. Поскольку этот город будет сделан заново, принесен к большим высотам, большим великолепиям. Станет маяком знаний и света вновь.

Пальцы Рована сжались вокруг ее, но она не смотрела на него, когда они пересекали порог, проходя через ворота.

Нет, Аэлина только смотрела на своих людей, широко и свободно улыбаясь, когда она вошла в Оринф, и они начали кричать, наконец приветствуя ее дома.

Глава 117, часть 1

Эдион сражался, пока вражеский солдат перед ним не упал на колени, как будто умер.

Но человек с черным кольцом на пальце вовсе не был мертв.

Только демон внутри него.

И когда солдаты бесчисленных народов начали кричать, когда стало известно, что целительница из Торре Кэсме победила Эравана, Эдион просто ушел от стены.

Он нашел его только по запаху. Даже после смерти запах остался, и Эдион последовал по разрушенным улицам и между толпами прославляющих, плачущих людей.

Одинокая свеча была зажжена в пустой комнате казармы, где они положили его тело на рабочий стол.

Именно там Эдион опустился на колени перед отцом.

Как долго он оставался там, склонив голову, он не знал. Но свеча чуть не сгорела до основания, когда дверь со скрипом открылась, и комнату заполнил знакомый запах.

Она ничего не сказала, когда подошла на тихих лапах. Ничего, когда она изменилась и опустилась на колени рядом с ним.

Лисандра только наклонилась к нему, пока Эдион не обнял ее, крепко сжав.

Вместе они стояли на коленях, и он знал, что ее горе было таким же реальным, как и его. Знал, что она горевала не только за Гавриэлем, но также и по его потере.

Годы, которые он и его отец не имели. Годы, которые, он осознал, что хотел иметь, истории, которые он хотел услышать, мужчина, которого он хотел знать. И этого никогда не будет.

Знал ли Гавриэль это? Или он пал, веря, что его сын не хочет иметь с ним ничего общего?

Он не смог этого вынести, эту правду. Ее вес был невыносим.

Когда свеча погасла, Лисандра поднялась и потянула его за собой.

Грандиозное захоронение, тихо пообещал Эдион. С каждой честью, каждым клочком величественных регалий, которые могли быть найдены после этой битвы. Он похоронит своего отца на королевском кладбище среди героев Террасена. Где он сам будет похоронен однажды. Возле него.

Это было наименьшее, что он мог сделать. Чтобы убедиться, что его отец узнает о его чувствах в загробном мире.

Они вышли на улицу, и Лисандра остановилась, чтобы вытереть слезы. Поцеловать его в щеки, потом в губы. Любящие, нежные прикосновения.

Эдион обнял ее и крепко прижал к себе под звездами и лунным светом.

Как долго они стояли на улице, он не знал. Но рядом кто-то прочистил горло, и они разошлись, чтобы повернуться к его источнику.

Там стоял молодой человек, не старше тридцати лет.

Смотря на Лисандру.

Не посланник, не солдат, хотя он носил тяжелую одежду ракинского наездника. У него было самообладание, тихая сила в его высоком теле, когда он сглотнул.

— Вы — вы леди Лисандра?

Лисандра наклонила голову.

— Я.

Мужчина сделал шаг, и Эдион подавил желание оттолкнуть ее за себя. Чтобы привлечь свой меч на человека, чьи серые глаза расширились — и блестели от слез.

Который ей улыбался, широко и радостно.

— Меня зовут Фалкан Эннар, — сказал он, положив руку на грудь.

Лицо Лисандры оставалось портретом осторожного замешательства.

Улыбка Фалкана не дрогнула.

— Я искал тебя очень, очень долго.

А потом начал говорить, слезы Фалкана катились по щекам, когда он рассказывал ей.

Ее дядя. Он был ее дядей.

Ее отец был намного старше его, но с тех пор, как Фалкан узнал о ее существовании, он искал ее. Десять лет он охотился за брошенным ребенком своего мертвого брата, посещая Рафтхол всякий раз, когда мог. Никогда не осознавая, что у нее тоже могут быть его дары — она может быть без черт его брата.