С. Кинкейд - Императрица

Мы надеялись сломить Интердикта задолго до этого.

– Должен признать, мне любопытно, что же случится, когда мы приблизимся, – небрежно обратился ко мне Тайрус.

– Да, занятно, – согласилась я.

– Дураки! – заорал Интердикт, бросаясь к нам. – Вы понятия не имеете, что творите!

– Я прекрасно знаю, что делаю! – закричал в ответ Тайрус. – Не собираюсь ждать двадцать лет! Это для вас что секунда, но не все живут по пять сотен лет!

– Думаете… думаете, я так стар? – недоверчиво переспросил Ортанион, переводя взгляд с него на меня и обратно. – Мне всего девяносто один год.

– Бессмыслица какая, – заметила я. – Я видела вашу статую, совершенно точную копию вас, с вашим именем. Ей лет пятьсот. Мы оба видели ее в Хризантеме.

– Да, – рявкнул священник, – я позировал для нее. Это для вас прошло пятьсот лет. Для меня – всего пара десятков.

Я посмотрела на Тайруса: может, хоть он понимает, о чем речь? Судя по ответному взгляду – нет.

Ортанион подбежал обратно к иллюминатору и включил линзы, многократно увеличив изображение зловещего черного завихрения.

– Смотрите. Смотрите! Видите? Вон там?

– Нет, – резко ответила я, хотя на зрение никогда не жаловалась.

– Везунчики, – прохрипел Интердикт. – Подлетим ближе – увидите. Могилу императора Амона фон Домитриана.

Тайрус поперхнулся от неожиданности.

– Это же невозможно, – крикнула я. – Его отлучили несколько веков назад.

– Да. Для вас прошли века. – Интердикт впился взглядом в лицо Тайруса. – Что они для Амона, так близко к сингулярности? Всего несколько минут. Если через тысячу лет какой-нибудь зевака захочет увидеть место гибели Амона, для самого правителя это время будет равно одной секунде. Время не есть константа. Понимаете? Оно подчиняется гравитации. Чем ближе мы к черной дыре, тем медленнее движемся по жизни!

Тайрус смертельно побледнел: наконец для него все встало на свои места. Для меня тоже. Бессмертные викарии, древний Интердикт, полная изоляция Священного города от мира…

Они буквально существовали в иных, замедленных временных рамках.

И мы теперь тоже.

– О звезды, нет, – выдохнул Тайрус и бросился к панели управления.

«Гера» яростно содрогнулась при развороте, а я все пыталась осмыслить услышанное.

– Он блефует, – неуверенно обратилась я к Тайрусу. – Время есть время. Оно не… Оно не может меняться. Это бессмыслица.

Интердикт уставился на меня.

– Вы блефуете? – с надеждой спросил его Тайрус. – Давайте начистоту. Я все равно верну вас, клянусь…

– Я вам кто, Альберт Эйнштейн? – заревел Интердикт. – Я не придумывал теорию относительности! Хотите сказать, что вы – Тайрус, император, – не знаете базовых законов физики?

– А откуда мне их узнать? – закричал Тайрус. – Вы же объявили знания ересью. Где бы я мог их получить?

– Я строил реформы не на том, что вам нравится или не нравится! И не хотел, чтобы люди растеряли основные знания! Я лишь намеревался искоренить те разрушительные технологии, что… – побелевший Интердикт замолк.

Он не понимал. Он никогда не хотел, чтобы мы стали невежами.

Как странно.

Я всегда злилась, думая, что Интердикт мечтал изменить галактику, сделать людей безмозглыми дура ками.

Но теперь, когда выяснилось, что он так же близорук и слеп, как все остальные…

Стало куда страшнее.

Гравитация изменяла время. Этого не знали ни я, ни Тайрус. Теперь узнали. Но какой ценой?

В Хризантеме, в обычном пространстве, и время текло по-обычному. Вся империя жила в одном ритме. В Священном городе, рядом с черной дырой, время постоянно колебалось от медленного до еще более медленного. Иногда день там равнялся месяцу в галактике. Иногда году.

Направившись прямиком в дыру, мы лишь все больше и больше замедлялись. Сам Интердикт не мог предположить, сколько же мы отсутствовали, без доступа к базе данных Священного города, которая могла рассчитать результат с точностью до миллисекунды. Ошеломленный новостью бледный Тайрус так и застыл посреди командного пункта, уставившись в никуда.

В результате из нас троих только Интердикту хватило присутствия духа, чтобы начать действовать. Он сел за один из компьютеров «Геры» и принялся вводить запросы в базу данных. Я мельком увидела некоторые из них: энтропия, причинно-следственная связь, преломление лучей, отрицательная рефракция. Похоже, поиск успехом не увенчался. Интердикт все больше выходил из себя и все быстрее стучал по клавиа туре.

Наконец, шумно выдохнув, он оттолкнулся от консоли. Выглядел наш пассажир не лучше Тайруса.

– Невозможно. – Интердикт поймал мой взгляд. – Скажи, Немезида, может, этот компьютер как-то пострадал? Может, данные стирали или…

Я покачала головой.

– Я хотел понять масштабы вашего невежества. Сначала ввел в компьютер сложные термины, потом перешел к простым, до последнего надеясь, что мои худшие подозрения не оправдаются. Увы. Я никогда не выступал против наук. Напротив, если бы не мое нынешнее призвание, я с удовольствием бы провел всю жизнь в университете – учился бы сам, делился бы знаниями с другими. Декрет о ереси появился в ответ на трагедию со взрывом сверхновой. Я пытался обезвредить тех, кому нельзя доверять наши технологии, кто не понимал последствия своих действий. Не все должны обладать той мощью, что даровали нам науки.

Тайрус с трудом поднял на него глаза:

– То есть вы разграничили, кому можно доверять технологии, кому нет? И грандство оказалось достойным?

– Это было не только мое решение, Тайрус. Наши предки покинули Землю не по собственной воле. Изначальные их вынудили. Считали, что сугубо естественные люди слишком ненадежны и не могут управлять технологическими достижениями, созданными механическим умом. Изначальные поставили наших предков – двадцать тысяч верующих – перед выбором: раз они хотят оставаться полностью людьми, то должны отказаться от всех технологий и жить в заповедниках. Либо вернуться к органическому статусу, сохранить технологии, но улететь далеко от Земли.

– Далеко? – переспросил Тайрус.

– Сюда. В этот регион. Туда, где мы не сможем навредить никому, кроме самих себя. Так мы и очутились здесь, в хрупком закутке обитаемого пространства, окруженного естественным барьером из радиации, гравитации и космических лучей. Расплодились, как и положено людям, и заняли всю доступную территорию. А потом, пол-эона назад, сделали как раз то, что нам предрекали. Группка простых людей зажгла сверхновую и стерла с лица земли половину империи.

– Так это была не случайность? – выдохнула я. – Но зачем кому-то убивать кучу людей?

Интердикт пожал плечами.

– Мы все потомки фанатиков. Вера может сподвигнуть на великие дела, но иногда с ее помощью оправдывают ужасные преступления.