Светлана Казакова - Лилия для герцога [СИ]

— Верно, — погрустнела она. — Женщине одной путешествовать опасно. Тут у нас пока ещё тихо, но слышала, что на дорогах немало разбойничьих банд.

Затем Микела предположила, что её супруг мог бы доставить меня куда нужно, но сначала следовало дождаться его возвращения. Помедлив, я согласилась. Так я получала некоторую отсрочку и дополнительное время на размышления о собственном будущем.

Может быть, действительно рискнуть и возвратиться в обитель? Попросить помощи у тех, кто меня вырастил? Ведь не выгонят же они меня прочь… Но лишь сестра Николина знала мою тайну, а настоятельнице как объяснить, почему я ушла от богатого и родовитого мужа? Да ещё и в таком положении! Не подумают ли они про меня то же, что когда-то подозревала Ортензия де Россо? Будто я действительно повинна в супружеской измене, а ребёнка жду от другого мужчины.

У меня уже голова разболелась, а полезных идей так и не приходило. Будь я одна, всё складывалось бы куда проще. Нет, о новом замужестве я, разумеется, не думала, но при мне оставались мои знания, которыми я делилась бы с другими, как учила Луиджи. Да и с Микелой я могла бы остаться. Ей ведь всё равно одиноко, когда хозяин дома надолго отправляется в море, да и помощь в хозяйстве не помешала бы.

Но теперь всё изменилось. До чего же странно… Ребёнок ещё не родился, не обрёл имени, я даже не знала, мальчик будет или девочка. Однако он уже существовал, уже требовал заботы о его будущности, и только я — я одна! — за него отвечала. Учитывая, что у меня даже домашних питомцев, если не считать подаренную мне голубку в замке, никогда не имелось, осознавать эти переживания оказалось ещё более необычно.

Я невольно задумывалась над тем, что сказал бы герцог, узнав эту новость. Обрадовался бы? И стало бы для него разочарованием, если б на свет появился не наследник, а ребёнок женского пола? Ортензия наверняка бы рассердилась. Но не её мнение являлось для меня главным, а её внука.

Пугало меня также то, что дети нередко отличались хрупким здоровьем и по неразумению рисковали своей жизнью чаще, чем взрослые. Ведь из других детей, которых родила мать моего супруга, больше никто не выжил. Даже у королевы Доротеи, как обмолвился на прогулке у фонтана Бруно Манчини, кроме Арнальдо, была ещё дочь, которая погибла в детстве. Сестра его величества! Должно быть, не только смерть мужа, но и потеря девочки заставили мать нынешнего короля покинуть столицу и поселиться в уединённой обители.

А если и мой будущий ребёнок родится слабым? Или заболеет, или даже… Да и смогу ли я в одиночку уследить за ним, когда вокруг столько опасностей?

Вот хотя бы море… Купальный сезон подошёл к концу, однако многих ребятишек это ничуть не смущало, и те бесстрашно лезли прямо в солёные волны. Не умея плавать, я смотрела на них со страхом, понимая, что едва ли смогла бы спасти утопающего, а, попытавшись, наверняка не выжила бы сама.

Кто бы мог подумать, что у родителей столько забот и тревог! И каким счастьем было бы разделить их с Себастьяном… Разделить и счастье, и горе, как пелось в той песне, беззубую улыбку нашего малыша, его первые шаги, вместе придумать ему имя.

Если бы не тот случай в саду, не хитрость Виенны и не моё простодушие, сослужившее мне плохую службу, сейчас мы бы предавались мечтам о будущем. О том, как вернёмся в замок де Россо. О том, как будем жить там всей семьёй, которой предстояло увеличиться на одного человечка. А Ортензия наверняка бы смягчилась со временем. Ведь дети — если судить по внуку экономки — всегда приносили оживление и заставляли взрослых скорее улыбаться, чем печалиться.

Мне вспоминалось, как по дороге из обители в замок я мечтала о свободе. О том, что смогу оставить навязанного супруга и жить самостоятельно. А теперь, когда так и случилось, обретённая свобода, которая горчила на губах и вместо того, чтобы дать распахнуть крылья, придавливала к земле, меня ничуть не радовала. И не только из-за ребёнка, которому предстояло расти сиротой при живом отце. Но и потому, что сейчас я особенно ясно понимала — мой брак оказался не тесной золотой клеткой, а подарком судьбы, шансом испытать любовь, отдавать её другому, не отмеривая на весах, а щедро и с радостью. Шансом, который выпадал далеко не каждому. Ведь даже баронесса де Кастеллано… Возможно, если бы ей повезло с мужем, и тот любил бы её так же, как Себастьян де Россо любил меня, она не была бы настолько подлой и себялюбивой. Или Виенна с этим родилась? А, может быть, стала такой по вине собственных родителей?

Размышляя обо всём этом, я пообещала себе, что стану любить моего ребёнка очень-очень сильно, чтобы он не ощущал нехватки отца и других родственников, а также не озлобился бы со временем. Что воспитаю его хорошим человеком. Таким, которым и сам герцог, и его строгая бабушка смогли бы гордиться.

— Вы уверены? — Виенна недоверчиво уставилась на седовласого придворного лекаря. — Я не умираю?

— Уж точно не прямо сейчас, — отозвался он.

— И меня не отравили завистники?

— Помилуйте! Конечно же, нет! Как вам такое только в голову пришло?

Руки баронессы сжались в кулаки. Как подобная неприятность могло произойти с ней? Она ведь всегда была осторожна, исправно глотала отвратительное на вкус снадобье, которое готовила старая служанка, хранившая верность ещё её родителям. Правда, та говорила, что оно действует не всегда. И если хоть разочек забыть его принять…

Почему всё случилось именно сейчас, когда ей наконец-то удалось избавиться от наглой безродной девчонки и добиться свободы для Себастьяна?!

— Думаю, вам следует рассказать новость его величеству, иначе я буду вынужден сам с ним поговорить, — добавил мужчина.

Почти не слушая его слов, она погрузилась в размышления. Что теперь будет? А её талия? Что станется с фигурой, которой баронесса де Кастеллано так гордилась? Пока ничего ещё не заметно, но пройдёт немного времени, и уже никто не назовёт её стройной!

Как быть? Заткнуть рот медику и соблазнить герцога де Россо. Так, чтобы он поверил, что Виенна ждёт его дитя, а вовсе не королевского бастарда, который никому не будет нужен!

Однажды ей приходилось слышать о стране, в которой монарх заводил нескольких жён, и все они считались законными. Но тут всё иначе. Королева может быть только одна, и ею станет северянка. Народ должен увидеть её, полюбить и быть благодарным за те выгоды, которые сулит им союз с Хальфданом. Образцом супружеских отношений для людей служат король Сильвано и его возлюбленная Доротея. Их сыну Арнальдо придётся изображать, будто он всей душой привязан к супруге. А известие о внебрачном ребёнке — явно не то, что ему сейчас хочется услышать.

— Сколько вы хотите за молчание? — подняв взгляд на собеседника, холодно осведомилась баронесса.