Ольга Боярышева - Лев и монстр [СИ]

Решив, что эта тирада была вместо спасибо, я поудобней устроился для сна. Тем более что лекарство уже потихоньку начало действовать. На что она надеялась? Что я скажу, что безумно люблю их госпожу и всегда брошусь спасать её ценой собственной жизни? Ну, тогда она, похоже, была бы не далека от истины.

Последующая неделя была прекрасна: меня кормили, поили, ухаживали, помогали подняться и кидались на помощь при малейшем писке.

— Кажется, кое-кто тут уже бока отлежал, — ну кто бы так еще мог сказать? В комнату вошла кухарка, бросила на кровать чистую одежду и не забыла одарить строгим взглядом. — Не хочет ли, наш господин, перед ужином подышать свежим воздухом?

— Шанталь! — Керри подняла взгляд от своих документов, возмущенная таким заявлением.

— Вот, вместе и сходите. Вон, у самой от своих бумажек глаза красные, да опухшие.

— Хорошо, пойдем, — снисходительно согласилась Керри, лишь бы та побыстрее ушла.

— Молодцы, — просияла Шанталь, любовно глядя на нас по очереди, и ушла.

— Помоги мне, пожалуйста, с рукавом, — попросил я Керри и сел на кровать.

— Конечно, — она села рядом и, уж честно, не знаю, как так вышло, но случайно, неудачно вывернувшись, мы застыли в очень опрометчивой позе. Так близко, что я почувствовал тонкий аромат её волос, услышал, как участилось её дыхание. Моя рука непроизвольно потянулась к её талии и я попытался её поцеловать.

— Лаен, — она увернулась и сделала пару шагов от меня, — а давай возьмем на прогулку собак? — я видел, она немного дрожала, но всеми силами пыталась это скрыть.

— Тогда тебе придется одеть свою паранджу, — проговорил я, так же плохо пытаясь скрыть свою неловкость.

— Не хочу.

— Не хочешь? Это что бунт? — пошутил я, потихоньку успокаиваясь.

— Да, — поддержала она.

— Бунтарка, — ласково усмехнулся я и открыл перед ней дверь. — Вот я участвовал в бунте два года назад. Вот это был бунт. Низачто не угадаешь, кто был его зачинщиком…

Шли дни, лето приближалось к своей середине. Рука все еще болела, но быстро заживала, поэтому меня начали потихоньку вновь впрягать в легкие домашние дела. Время почему-то бежало неимоверно быстро и вот, уже через неделю должен был состоятся совет, на котором объявят о новых реформах. Все это понимали и потихоньку атмосфера в доме начинала принимать выжидательную позицию.

— Госпожа, к вам дипломатическая карета пожаловала, — Дарья застала нас в саду за игрой в шахматы. Мы переглянулись.

— Я сама, — резко сказала Керри и встала. — Надеюсь, это ненадолго.

Я остался в саду, складывая шахматные фигуры в коробку и еле сдерживал порыв кинуться за ней в кабинет. Зачем Билли Фарум приехал? В любом случае, ничего хорошего от него ждать не приходится.

Выждав положенные «ненадолго» полчаса, я пошел к дому. Кареты уже не было и я поспешил к Керри, чтобы поскорее узнать причину визита незваного гостя. В кабинете её не было, в нижней спальне тоже.

— Дарья, где госпожа? — на миг я испугался, что она уехала с ним.

— Была на кухне, — ответила девушка и я с облегчением выдохнул.

Но на кухне её тоже не было и у собак, и вообще нигде.

— Посмотри возле озера, — вдруг произнесла кухарка, когда я проходил мимо.

— Что?

— Говорю, тапочки не забудьте одеть, когда вернетесь с озера, а то грязи в дом нанесете. А там, между прочим, дождь начинается.

Я кивнул. И нашел её под ивой. Она явно уже перестала плакать и с пустым взглядом смотрела на вертевшийся в её руке нож. Я стоял в пару метров от неё, не решаясь подойти. Этот взгляд — в нем было что-то пугающее. И мне так не хотелось, чтоб в этот момент её мысли витали в грешных зарослях. Она ведь такая хрупкая, добрая, они ведь её затянут, а потом задушат. Пошел дождь, мелкий, теплый летний дождь. Керри подняла лицо к небу и зажмурилась, позволяя капелькам стекать по своим шекам, губам. Казалось, что она успокоилась и совладала с плохими мыслями, но вдруг она резко поднялась и со всей силы швырнула нож в озеро. Размытая дождем земля стала скользкой, и по округе разнесся громкий визг.

— Держу, — я схватил её за руку не позволяя съехать в воду.

— Как всегда? — Керри встала на ноги и, осмотрев себя, закрыла лицо руками. — Я грязная.

— Ничего страшного, сейчас все отмоем.

Она медленно пошла в сторону дома.

— К сожалению, не всю грязь в моей жизни можно отмыть, — тихий голос, полный отрешенности, поселил в моем сердце тревогу.

— Кто знает, чего хотел этот ублюдок? — спросил я за ужином у приближенной к Керри троицы.

— А что, поесть в тишине уже нельзя? — зыркнула кухарка.

Я бы не стал у них спрашивать, но Керри заперлась принимать ванну, затем попросила ужин к себе в комнату и ходила мрачнее тучи.

— Можно и в тишине, но под звон разбитых коллекционных чашечек, — я зло покосился на стеллаж Шанталь.

— Тоесть, твоих коленных чашечек тебе потом не жалко будет? — вернула мне угрозу кухарка.

— Он предложил ей повышение, — не глядя на нашу перепалку ответил Эдвард. — После церковной реформы её назначат министром иностранных дел.

— Повышение? Министром? — опешил я. — Он издевается?

— И уже давно, — также спокойно ответил старик. — Но только в этот раз он добавил несколько бонусов в виде встреч с разъяренными иностранными чиновниками и веселых заграничных командировок.

Весь вечер я обдумывал эту новость и не нужно иметь семь пядей во лбу, чтоб увидеть весь смысл задуманного. Судьба Керри предрешила — одну из командировок или заграничных встреч она не переживет.

Я вытирался после ванны, когда услышал шорох в комнате. Накинув полотенце на бедра, и схватив швабру, стоявшую в углу, резко выскочил в спальню.

— Так же и помереть можно от страха, — сказала Керри, стоя в халате и шарудя в своем столе.

— На то и расчет.

— Я бы на месте злоумышленника выпрыгнула обратно в окно.

— Что ты ищешь? — спросил я, хотя уже догадывался.

— Я уже ухожу, извини, — она держала бутылку с виски и разворачивалась к себе.

Я перехватил ее и, громко захлопнув дверь, прижал её лицом к стене.

— Лаен, — начала она.

— Женщина не должна пить. — я отобрал бутылку и поставил на тумбочку. — Моя женщина…

— Лаен, отпусти, — я не двинулся с места, лишь сильнее прижался к её спине. — Это приказ, — хрипло сказала она.

— Отдай другой приказ, — сказал я ей на ухо.

Она замерла, но было слышно, как участилось её дыхание.

— Прикажи обнимать тебя, — я обнял её одной рукой, второй — я убрал её волосы, обнажая шею. — Целовать, — я потянул ворот халата и поцеловал её нежную шею.

— Прижимать к себе, — я шептал ей это на ухо и чувствовал, что с каждым её выдохом пьянею сильнее любого хмельного напитка. — Прикажи ласкать тебя всю ночь, — я медленно развязал её халат и, коснувшись нежной кожи её живота, услышал легкий стон.