Светлана Багдерина - Велик

[53] Как класса - и как супового набора: по специально изобретенному проклятию на каждый орган и конечность.

[54] Если не считать несколько медяков, полученных по дороге в качестве милостыни, и арест городской стражей у стен храма за осквернение святыни неприличным видом. Чтобы доказать, что они - жрецы Уагаду, а не развратные нищеброды (интенсивно-розовый цвет волос Анчара едва начал становиться просто розовым), им пришлось превратить в крокодила стол начальника караула и перекрасить волосы схватившего их патруля во все оттенки голубого. Хотя вернее было бы сказать не 'пришлось', а 'дорвались с удовольствием' - но это уже детали.

[55] Несколько секунд разглядывания солнца - пусть заходящего - и актерское мастерство отдыхает.

[56] 'Не только всё живое не любит жару', - отстраненно подумал Узэмик.

[57] Втрое.

[58] Ежесекундно готовый в случае неприятного развития событий превратиться из арьергарда в авангард. При условии, что движение будет осуществляться в сторону, противоположную опасности.

[59] Послушник, не выдержав психической атаки, удалился вприпрыжку еще на 'прирастут к заднице'.

[60] Никто из присутствующих не сомневался, к чьему. Каждый подумал, что именно к его.

[61] '...и убирается сама' - читалось между строк.

'Кабуча габата апача дрендец!' - хотел сообщить Анчар окружавшему миру, едва пришел в себя, но всё, что вырвалось из губ, залепленных какой-то вонючей гадостью, было:

- Капут... тьфу!

Ощущая под ладонями нечто подозрительно мягкое и склизкое, он встал с двадцатой попытки, покачиваясь, сплюнул еще с десяток раз, яростно вытирая лицо ладонями[1] от субстанции, отдающей прелой травой и обезьяньим навозом, и разлепил глаза.

И еще раз.

И еще.

Нет, ничего не менялось: непроглядная тьма вокруг дышала влажной гнилью, скрипела насекомыми, хрипела лягушами, цыкала птицами, чавкала грязью, воняла болотом, и вообще вела себя как брюзгливый хозяин, выпроваживающий незваного гостя.

Впрочем, будь его воля, чародей и сам бы засиживаться в таких гостях не стал ни минуты - но как раз воли-то и не оставалось. После схватки со Старухой он чувствовал себя едва ли энергичней выжатого лимона[2]: ни мыслей, ни четких воспоминаний - лишь сухая жара, вспышки, напряжение, крики, грохот, бег... подмышкой Великана...

Великан!

Одним слепящим воспоминанием к чародею вернулось всё: их с Агафоном план пробраться с обозом к месту строительства храма, Оламайд и мальчишка, выскочившие невесть откуда, битва со Старухой, завершившаяся их поражением - и Великан, спасший их и успевший в невероятном для голема броске проскочить в закрывающийся портал.

Портал в пустыню.

Над ухом Анчара что-то заржало гнусным голосом, шаркнуло по кончику носа, просвистело мимо и пропало. Над головой, как оседающая кипа мокрого пергамента, шелестели листья.

Джунгли!

- Кабуча... копата... лопата... - атлан сделал вторую попытку.

Джунгли! Да в радиусе сотни километров от города, не говоря уже о храме, уже несколько сотен лет не было никаких джунглей! Или Велик неплохо приложил его головой обо что-то, когда уносил от Старухи, или...

Волшебник ущипнул себя за руку, повозил ногой, вдохнул-выдохнул...

Нет, он не спал. И да, кругом был лес.

- Каменный Великан? - прохрипел чародей, но не расслышал собственного голоса за хохотом какой-то невоспитанной птицы. Откашлявшись, он попробовал позвать голема еще раз, но устыдился результатов и смолк. Решившись идти на поиски - если не друзей, то более комфортного места для ночлега, он шагнул вперед, но какой-то корень дал ему подножку, и маг повалился поперек толстой валежины. Та под его животом ожила, зашипела возмущенно, Анчар отпрянул, падая в грязь - да так и остался лежать в изнеможении. Но не успел он подумать, что хорошо было бы сейчас просто уснуть, а утром стало бы и светлее, и яснее, и проще, и может даже, кто-нибудь из товарищей нашел бы его, а еще лучше, оказалось бы, что всё это - лишь дурной сон, как...

Как между веток мелькнул свет. Чародей встрепенулся, впился взглядом, полным надежды, в далекие желто-оранжевые отблески, набрал полную грудь воздуха и закричал, насколько хватало сил:

- Я здесь! Здесь!!!

Сознавая, что сил его сейчас скорее не хватало, чем хватало, атлан лихорадочно завозился, тщетно пытаясь подняться, схватился за валежину... И вдруг ветки за ней расступились, являя ослепленным мраком глазам веселый свет нескольких факелов.

- Я здесь! - радостно поднял он глаза на спасителей.

- Он здесь! - бодро подтвердил незнакомый голос, что-то свистнуло в воздухе - и снова тьма погрузила его в свою назойливую пучину.

В очередной раз атлан пришел в себя оттого, что его запястья и щиколотки кто-то пытался перерезать. Он возмущенно замычал, приподнял одно веко - и тут же зажмурился: желто-оранжевый свет костра резанул отвыкшие глаза. Рука его машинально дернулась к лицу - но, к недоумению хозяина, осталась на месте. И место ей отчего-то было за спиной. В ноздри ударил запах, не совместимый с обстановкой.

Осознав, что происходит нечто непонятное и доброго не сулившее, маг снова рванулся - но не смог даже пошевелиться. Грубые веревки пребольно впились в руки и ноги, затылок ударился обо что-то твердое и круглое, изо рта вырвалось приглушенное гудение, и лишь стук сердца гулко отдавался в резонирующей в такт голове.

Нехитрые умозаключения подтвердили его опасения: он связан, стоит у столба, и рот его заткнут кляпом - судя по органолептическим показаниям, чьим-то старым носком. А то, что поначалу принял за стук своего сердца, оказалось ритмом, выбиваемым одиноким барабаном.

Чувствуя, что глаза уже можно было открыть без опасения ослепнуть, Анчар стремительно глянул направо, налево... и выругался. Если бы смог.

Ночная тьма висела над джунглями, как чугунный колпак. Разрывали ее лишь костры, опоясавшие место действия - большую поляну - кольцом нервного желтого света. По три между четырьмя столбами, к одному из которых аборигены определили атлана на постой. В центре поляны на самом большом костре стоял громадный котел, в котором что-то аппетитно булькало, наводя на мысли о картошке фри.

Кипящее масло!

Рядом с первым котлом стоял еще один такой же, только без огня, и верх его был затянут кожей, на которую в ритме зачаточной тахикардии опускались тяжелые палочки. 'Ритуальный барабан', - наполняясь дурным предчувствием, понял волшебник, пригляделся в поисках барабанщика, уловил отблески костра на матовой коже узамбарца, черной, как сама ночь... и вздрогнул. Узамбарцы были повсюду! Черных, в набедренных повязках из черной ткани, за слепящим кольцом огней их было бы не разглядеть, если бы не зубы и белки глаз. Зная теперь, что искать, как на загадочной картинке, маг без труда различил их несколько десятков, если не сотню.