Светлана Багдерина - Велик

Тем временем вокруг продовольственной базы, где-то в недрах которой завалялся небольшой голем, устроились музыканты. Они забарабанили в барабаны, задудели в дудки, забубнили в бубны - и начались хороводы с песнями. Надо ли говорить, что каждая песня, на ходу складываемая главным песельником племени, и тут же подхватываемая остальными, касалась умопомрачительной, сногсшибательной и зубодробительной победы нового бога над старым и восхваляла без удержу, меры и вкуса его добродетели, реальные и вымышленные. Даже по каменному лицу Велика было понятно, что впервые в жизни он жалел, что Анчар создал его двухсполовинойметровым, а не сантиметровым, и он не мог улизнуть незамеченным и отсидеться в кустах, пока вся эта история не забудется.

Насытившись, путешественники помыли руки козьим напитком[11] и блаженно[12] откинулись на свернутые узлами шкуры, подложенные под спины проворным мальчишкой.

- А что, любезный Киттамба, - довольно щурясь, Агафон обратился к жрецу. - Каждый раз у вас такой антициклон перед дождем? В смысле...

- В смысле, циклон, ты хотел сказать? - сухо уточнил старикан и, насладившись ошарашенным видом гостя, кивнул: - Всегда. Но такой - впервые. Эта обезьянья задница Мухонго с каждым разом наглел всё больше, будто не знал, чего еще потребовать за то, что боги других племен дают свои людям бесплатно.

- А отчего вы не поклонялись Большому Полуденному Жирафу? - нахмурилась Оламайд. - К чему вам этот чокнутый шерстяной мешок?

- Жираф перестал отвечать на наши призывы, - брюзгливо скривился Киттамба.

- И давно? - уточнила матрона.

- Еще во времена праотцев праотцев моих праотцев. Когда он только победил Брата и Сестру и стал верховным богом Узамбара, он щедро посылал машукани то, что они просили, и сколько просили.

- Извращенцы, - пробормотал Агафон, вспомнив болото и пиявок.

- Загадочная машуканьская душа, - политкорректно поправил его Анчар.

- Я и говорю - извращенцы, - согласился его премудрие.

- Думаете, нам было нужно это гнилое болото на наших охотничьих угодьях?! - ожег обоих воинственным взором Киттамба. - Но наши предки - мне отец рассказывал, а ему - дед, а деду - прадед, и так далее, жречество у нас в крови, видишь... хоть и не всегда Киттамбы были верховными... Ну да это оказалось легко поправимым, едва кто-то из предков догадался, что это надо поправить, - старикан скромно потупился, отхлебнул из кувшина козьего пива и продолжил:

- Ну так вот. Отец рассказывал, что верховный жрец того времени решил попросить у Жирафа ручей на земле машукани, но чтобы он не вытекал на земли соседей - пусть выпрашивают свой сами. То есть, чтобы ручей не вытекал никуда. Впадал сам в себя! Вы понимаете, что никуда не вытекающий ручей превращается в болото?! Да?! Понимаете?! - распаляясь с каждым словом, жрец воздел в жесте отчаяния руки к потолку, увешанному пучками трав и лука. - А этот сын многоножки и пустого калебаса не понимал! Маленький ручей превращается в маленькое болото! А он попросил большой ручей!.. Но этого ему показалось недостаточно! Он выпросил у Жирафа еще и самых огромных ящериц, чтобы машукани всегда были сыты. И огромные ящерицы, как выяснилось чуть позже, тоже всегда были сыты. Пока машукани не научились постоянно смотреть, куда ступают, даже у себя в доме. А еще этот пустоголовый гамадрил, намешав, видать, ананасового самогона с козьим пивом, вместо того, чтобы попросить сделать коршунов размером с москитов - эти треклятые бандиты постоянно воровали наших цыплят! - выклянчил москитов размером с коршуна! Правда, после этого коршуны облетали наши земли стороной... И цыплят стали таскать уже москиты. А про пиявок я вообще молчу!..

Старик сплюнул и в сердцах грохнул об пол пустой кружкой. На стук подбежал мальчишка и проворно наполнил ее ананасовкой. Осушив кружку до дна, Киттамба крякнул, вытер губы леопардовой башкой и продолжил:

- Когда же мой предок догадался, что верховный жрец машукани может происходить и из другой семьи, было поздно. Большой Полуденный Жираф перестал отвечать на наши призывы. Наверное, решил не обращать на нас внимания - для нашей же пользы. И я его понимаю. После этого, разумеется, мои прародители постарались извлечь максимум пользы из тех проклятий, что покойный верховный жрец обрушил на наши головы. Мы научились охотиться на крокодилов и есть пиявок. Напитанные крокодильей кровью и пожаренные в пальмовом масле они оказались очень даже ничего. Если не нюхать и глотать, не жуя. Очень питательные. Поев их один раз, второй порции хотелось не скоро. Но так как от повышенной влажности и москитов вся остальная живность разбежалась... то время второй порции наставало рано или поздно. Зато из ближних и дальних деревень приходили люди, чтобы посмотреть на наших москитов или сразиться с ними - ну и купить их изображения, фигурки или чучела, чтобы хвастаться перед односельчанами, конечно. В обмен они приносили нам муку, сыр, творог, вяленое мясо - всё, чего не стало у нас самих. И казалось, жизнь стала налаживаться, когда явился Гвала Трусливый, бог-ящерица, и сказал, что если мы не будем его умилостивлять, он отберет у нас дожди. Машукани прогнали его, увидели последствия... и стали его умилостивлять. Потом его одолел медоед Джикони Птица, того - жук-носорог Готто Сокрушенный... Дальше я не помню - к чему засорять голову именами проигравших, тем более, сотни лет назад? Предпоследним в этой свистопляске был крокодил Гвембеш Кривоногий, которого победил Мухонго Злонравный. Горилл оказался самым сильным из всех, и знал это. И требовал каждый раз за дождь всё больше и больше. Столько, сколько машукани не могли платить. И не хотели, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Или, скорее, кто, - пробормотал Агафон. Киттамба кивнул и продолжил:

- Этой ночью Мухонго ввалился ко мне в дом и выкрикнул, что в наших землях появились чужаки, которых безмозглые дубины... то есть мы... сможем принести ему в жертву без раздумий. А еще он сказал, что хотел бы получить вас жареными в масле как пиявок. 'Приди и пожарь!' - надменно сказал я ему. Видите, человек должен сохранять гордость и достоинство даже в самых неприятных ситуациях! Но Мухонго не стал спорить - таким был довольным, что мы сдались и он получит своё... А теперь нашим богом стал Каменный Человек.

Жрец испытующе прищурился на атлана и задал вопрос, давно вертевшийся на языке:

- Только он ведь не бог? И не сможет давать нам дождь?

- Не сможет давать - но не сможет и отбирать, - заметил Агафон.

Киттамба хмыкнул:

- Это верно, нганга. Но вы ведь не собираетесь оставаться у нас до конца своих дней? И отдать нам Каменного Человека, когда уйдете, тоже не захотите?

- Нет! - в голос ответили путники.

- И если мы вас отравим на пиру, скормим крокодилам, пиявкам или москитам, Каменный Человек не захочет поселиться у нас и отгонять новых богов, чтобы они оставили наш дождь и нас самих в покое?