Анна Замосковная - Волчица лунного князя

Сумрак земной ночи сменяется ало-пурпурно-фиолетовыми расцветками. Я зажмуриваюсь, мозг отказывается принимать увиденное, накатывает страх: я ошиблась, нас выкинуло не туда.

— Всё хорошо, Тамара. — Лерм поглаживает по плечу. — Не бойся, мы в безопасности.

Выдохнув, я медленно открываю глаза.

Небо усеяно прорывами пространства, и в них, как в кривые бесформенные окна, на нас смотрят чужие звёзды, планеты и галактики. От маленьких мерцающих спиралей до фантастических пейзажей, будто снятых с исследовательского спутника или поверхности чужой планеты. Только всё это живое, сияющее, двигающееся…

Выдох получается сиплым. Приоткрыв рот, разглядываю немыслимые виды на вселенную.

Потом оглядываю дымящуюся землю: это круглая площадь с двенадцатью круглыми горящими источниками по периметру и тринадцатым, более крупным, в центре. Оно обнесено, точно клыками, каменным лесом — кажется, так называются подобные торчащие вверх кривоватые пальцы, действительно напоминающие по форме ели или нечто подобное.

При более внимательном рассмотрении оказывается, что вода в источниках разного оттенка, а может, это из-за отражающихся в ней пейзажей. Каменистое плато между ними пестрит разноцветными прожилками, мохом и крупными грибами с плоскими и заострёнными шапочками от тёмно-коричневого до рыжего цвета в мухоморных пупырышках.

Где-то недалеко поют. Хотя, возможно, это бродит среди каменных деревьев ветер.

— Ну что ж, приступим. — Лерм указывает на ближайший круглый водоём.

— Вода обладает психотропными свойствами? — на всякий случай уточняю я.

Лерм удивлённо вскидывает брови, а садящийся на землю Ксант отвечает:

— Да, но ты не бойся, они в целом приятные.

— А ты знаешь, — оборачиваюсь к нему, — что сама фраза «не бойся» пугает?

— Знаю, — клыкасто улыбается Ксант. — Но значения это не имеет.

— Просто попробуй, — просит Лерм.

Вздохнув, бросаю сумку и развязываю завязки под грудью. Туника соскальзывает, цокают о камни бисеринки вышивки. Миг я смотрю на вращающиеся галактики и пылающие солнца, а затем смело шагаю за Лермом.

Он придерживает меня за руку, помогая спуститься в тёмную воду, подёрнутую дымком испарений. Проскальзывает мысль, что в воде я не могу использовать лунный дар, но это нисколько не пугает. Вода окутывает меня, проникает теплом в мышцы и от этого становится так спокойно, так легко на душе.

— Пусть уйдут печали, — Лерм улыбается, уводя меня к более глубокому центру, утягивая под воду.

Мы окунаемся с головой и выходим на другом берегу. Песня ветра звучит громче. Я вскидываю голову: в разрывах пространства, точно на гигантских изодранных экранах, мерцает млечный путь. Оглянувшись, не нахожу взглядом Ксанта, но это не пугает. Исполненная странной смешливой радости, я иду следом за Лермом в следующий водоём.

Погружение в его прохладную воду заставляет сердце стучать чаще, накатывает тоска, и, подходя к глубокому центру, я обливаюсь солёными слезами. Надавив на плечи, Лемр заставляет меня опуститься под воду, меня окутывает водоворотами, закручивает косу вокруг шеи. Но прежде, чем воздуха становится слишком мало, мы выныриваем и идём дальше. Конфигурация разрывов изменилась, и в них — чернота, втягивающая в себя протуберанцы светящейся материи. Чёрные дыры. Вместе с водой с меня капают слёзы.

В следующем водоёме возникает безумное ощущение, что сердце не бьётся, и уловить его стук удаётся только в следующем горячем источнике: сердце колотится безумно, точно после долгого бега. Десятки солнц пылают над нами, заглядывают в окна разрывов.

В пятом источнике я хохочу, как безумная, до слёз, мешающих увидеть смену пейзажей. В шестом меня охватывает изумительное спокойствие, и я на несколько минут застываю на переходе между выемками с водой, разглядывая ледяные пейзажи чужих планет.

В седьмом я безумно хочу жить и с радостью подставляю лицо разноцветным лучам чужих звёзд. В восьмом источнике меня наполняет уверенность в своих силах, и кажется, что я могу свернуть землю. А в девятом опять накатывает неуверенность, и всё кажется зыбким, как спирали галактик в разрывах волшебного мира. Десятый ввергает меня в умиление, от которого я крепко-крепко обнимаю Лерма и целую его влажные солоноватые губы, совсем забыв посмотреть на смену обстановки. Одиннадцатый водоём размывает моё тело до бесконечности, и я чувствую себя водой и каменными деревьями и воздухом, и ветром, я становлюсь песней, что звучит теперь отчётливо и ясно, хотя и не могу понять слов. В двенадцатую воду Лерму приходится вносить меня на руках, и я наконец снова обретаю человеческую плоть, ощущаю себя собой.

В прозрачную воду тринадцатого, центрального и самого большого горячего источника я погружаюсь разморённо-утомлённой, цельной и немного потерянной, и думать мне не хочется.

В этом источнике удобные выемки для расслабленного полулежания, и камень под головой мягкий, и все разрывы расположены в такой плоскости, что очень удобно смотреть и на звёзды, и на каменистые зубья какой-то планеты, и на галактики… и вспоминать, как мы с Арианом парили в невесомости в центре Вселенной…

Лерм протягивает стакан с рыжим коктейлем и трубочкой. Хоровое мурлыкающее пение ласкает слух. Попивая апельсиново-медовый с хмельными нотками напиток, я опускаю взгляд на шевелящийся край водоёма.

На краю шевелятся грибы: сцепив тоненькие ручки, запрокинув головы-шляпки, они самозабвенно поют. Поморгав, ополаскиваю глаза. Грибы поют. Оглядываюсь по сторонам: да все грибы поют, вокруг всех водоёмов — насколько могу судить по тому, что вижу сквозь дымку испарений.

Смех Лерма вплетается в дружное хоровое пение.

— Грибы в самом деле поют? — Прижимаю холодный стакан к виску.

— Да, а что такого? — Лерм хитро улыбается.

Он поднимает пустой бокал, и откуда-то сверху опускается каменная рука, подхватывает тару, а ещё одна каменная конечность отдаёт ему тарелку с фруктами.

— Да ничего такого, — соглашаюсь я.

В самом деле, чего это я? Подумаешь, грибы поют и скалы двигаются. Это же Лунный мир.

После купального свидания Лерм остаётся в Лунном мире, так ему ближе возвращаться домой, а я уезжаю с Ксантом. На этот раз он не бросает на меня настороженных взглядов, а расслабленно мурлыкает под нос песню грибов.

— Ты их тоже видел? — уточняю я.

— Кого?

— Поющие грибы.

— Какие поющие грибы? — ржет Ксант, весело посверкивая глазами.

— Такие. — Тыкаю кулаком в его плечо. — Что это за чудо-юдо? И почему поют?

— Р-романтику любят, — хмыкает Ксант. — Кроме шуток. И их пение либидо повышает, кстати.

— Почему я их не видела в других местах? Полезная же штука.