Анна Замосковная - Волчица лунного князя

— Хотел бы я тебя похитить, — усмехается Пьер.

— Но ты законопослушный подданный.

— Предпочитаю честное соперничество.

— Это очень благородно. — Наконец отрываю взгляд от его лица, и сердце ёкает: мы приближаемся к лучшему ресторану города. Если подумать, самое логичное место для свиданий с такими женихами, но… для меня оно слишком связано с Михаилом: первое свидание, моё День рождения, просто встречи…

Парковка у входа забито, но одно место закрыто столбиками с цепями. Громила рядом с ним, заметив наш автомобиль, убирает ограждение, и мы останавливаемся практически у самого крыльца с колоннами.

Лучше бы встали в подворотне: автомобиль низкий, а подол длинный, я еле села, и это было отнюдь не грациозное действо, а теперь вылезать на глазах у гуляющих, посетителей, расположившихся у окон-витрин и камер самого ресторана? О ужас, кровь отливает от лица.

Но Пьер уже обходит автомобиль.

— Держи крепче, — умоляю я, впиваясь в предложенную руку.

Пьер коротким рывком ставит меня на землю, я отпускаю подол, холодные волны ткани накрывают ноги. Пьер прижимает мою ладонь к своей груди, и сквозь шёлк рубашки я ощущаю бешеный стук сердца.

— Тамара…

Пальцы скользят по моей скуле, подбородку. Наклонившись, Пьер мягко целует меня в губы, сердце суматошно бьётся. Страшно и хорошо.

— Кхм. — Ксант неожиданно оказывается рядом. — Это, конечно, входит в свидания, но, может, не перед камерами? Мы и так задержались, а Тамару надо покормить.

За всеми этими волнениями голода я не чувствовала, пока он не напомнил.

— Что ж. — Пьер подставляет локоть. — Накормить женщину — святое.

Всё знакомо до мелочей: ароматы, тёмное дерево мебели, любезный хостес на входе, широкая мраморная лестница на второй этаж для более привилегированных гостей, полутёмный зал, расчерченный на зоны освещением и несколькими ложами — местами, отгороженными полумесяцами стенок из тёмных резных сеток в восточном стиле.

Как всегда, находятся любопытные посетители, разглядывающие поднимающихся по лестнице, но впервые за свой вид мне совсем не стыдно.

За одним из больших столиков, с группой солидных мужчин с раскрасневшимися от выпитого лицами, сидит Михаил. Сердце вздрагивает. Михаил раздевающе осматривает мою фигуру. Узнаю это довольное выражение лица: понравилась. На лицо он взглядывает мельком и отворачивается к собеседнику, а потом, нахмурившись, снова поворачивается. Его глаза удивлённо расширяются.

Узнал.

Пьер за руку проводит меня между столиков к одной из лож. Михаил сидит к ней спиной, и я облегчённо выдыхаю. Устраиваюсь на кожаном диване.

Пьер наклоняется:

— Что-нибудь не так?

Его ноздри трепещут. Облизнув пересохшие губы, я выдавливаю улыбку:

— Нет, всё в порядке.

Недоверчиво поглядывая на меня, Пьер садится напротив и, протянув руку, пробегается пальцами по тыльной стороне моей ладони.

Пока слежу за этой незавуалированной лаской, а официант раскладывает меню, Михаил меняется местами с одним из собеседников, чтобы оказаться лицом к нашему столику. Похоже, свидание будет не только под присмотром севшего по соседству Ксанта.

«Плюнь на него, — прошу себя. — Это твой вечер, пусть утрётся».

Усилием воли заставляю тело расслабиться. Улыбаюсь наблюдающему за мной Пьеру. Погладив по ладони, он раскрывает передо мной меню:

— Выбирай.

— А что обычно выбираешь ты?

— Боюсь, мой выбор трудно назвать оригинальным: стейк средней прожарки, овощи и вино.

— Я с тобой, только мне прожарку нормальную. — Захлопываю меню.

— А десерт? — лукаво уточняет Пьер.

Дёрнув плечом, будто сбрасывая тяжёлый взгляд Михаила, снова открываю меню.

Пьер серьёзно относится к необходимости меня покормить: никаких разговоров, пока не съедаю половину мягкого аппетитного стейка, слишком напоминающего ужин в доме Ариана.

А может, виной продолжительному молчанию Пьера и его томно-грустному взгляду неловкость из-за прошлого свидания.

Глотнув вина из третий раз наполненного бокала, Пьер тихо произносит:

— Прости. За то, что напал.

— Сработали инстинкты. — Пожимаю плечами. Он накрывает мою ладонь, и сердце обмирает. — Я понимаю, что… я очень благодарна, что ты сдержался, и не сержусь.

— Правда?

— Конечно. — Хлебнув вина, прикрываю глаза, наслаждаясь расползающимся по телу теплом и скольжением горячих пальцев по руке. — Зачем мне лгать?

— И в самом деле, бессмысленно, — томно соглашается Пьер и по дивану перебирается ближе ко мне. Дыхание опаляет плечо. — Даже не знаю, хорошо или плохо, что свидания у нас не в отдельной комнате, а у всех на виду. Ты такая… невероятная.

Дыхание касается скулы, пробирается к спрятанному в завитых волосах уху. Пьер шумно вдыхает. Вздрагивающая ладонь невесомо скользит по плечу, спускается к запястью, и наши пальцы переплетаются.

— С каждым мгновением мне труднее сохранять контроль, твой запах концентрируется… Пойдём, пойдём отсюда?

— Куда? — сипло шепчу я, не в силах унять участившееся сердцебиение.

— Не знаю… Гулять по городу. Без движения я сойду с ума.

— Какое гулять? Я на высоченных каблуках.

— Если надо, понесу на руках. Так даже лучше: выпущу лишнюю энергию.

Его дрожь передаётся и мне.

«Ариан бы точно его убил», — мелькает слегка отрезвляющая мысль — лишь слегка.

— Пойдём… — Пошатываясь от одурения, я следую за приобнявшим меня Пьером.

Михаил провожает нас странным взглядом. Догадываюсь, о чём он думает, какие именно гадости обо мне думает, но сейчас мне всё равно.

— …и вот я из-за этого кошмарного сна превратился в волка прямо в кровати общежития, ещё и в одеяле запутался, шумно грохнулся и перебудил половину наших похмельных друзей.

— О, представляю их реакцию: просыпаются, а у них волк.

— В трусах, — хмыкает Пьер, поддерживая меня за локоть, чтобы не свалилась с бордюра.

Спрыгнув с каменного ограничителя клумбы, плотнее укутываюсь в пиджак Пьера.

— На самом деле они даже не поняли, что я волк, решили, кто-то собаку запустил.

— О…

— И всё бы ничего, но девчонки начали меня жалеть: мол, зима, замёрзнет пёсик, надо его накормить и спрятать от коменданта, чтобы не выгнали. Представляешь?

— Вполне, — хмыкаю я. — Девушки бывают сердобольными.

— И они решили держать меня в шкафу. Запертым.

— А к ветеринару свозить?

— Да, была там одна, собиралась не только прививки сделать, но и кастрировать для контроля размера популяции.

— И как ты после этого сразу не обратился?

— Признаю, очень хотелось. — Пьер обнимает меня, вдыхает запах кожи на виске. Продолжает бодрым весёлым голосом. — Но конспирация, все дела, и я не хотел, чтобы мама заявила: «Я же говорила, что нам нельзя жить в общежитиях с обычными людьми».