Екатерина Кариди - Навязанная жена [СИ]

Когда гнев Чистильщика немного прошел, он решил не отправлять старика под трибунал. Но наказать его следовало. Потому начальник личной стражи получил задание запереть арестованного в отдаленной башне Кроншейда. В той, где по замковой легенде проживает привидение. Пусть посидит, подумает о смысле жизни. А через пару месяцев Кнут надеялся освободиться от своей почетной миссии, вот тогда и решать, что с ним делать.

Старик был рад и счастлив, правда, перспектива провести два месяца в компании привидения не вызывала у преподобного Ионаса энтузиазма, но это много лучше трибунала Inquisitor Generalis.

Так уж вышло, что звуконепроницаемый полог оказался вполне проницаем для слуха воздушных дев — сестер сильфид. Из этого разговора они сделали собственные выводы, а также пустились в воспоминания.

Девы сильфиды живут очень долго, практически вечно, и остаются вечно юными, пока они духи. Но бесконечная однообразная жизнь тягостна и скучна. Потому, найдя свою любовь, они становятся смертными женщинами и проживают добрую, счастливую человеческую жизнь с любимым. К сожалению, гонения почти уничтожили этих легких воздушных дев, но несколько все же осталось.

Когда-то сестер было четыре. Мерседес, Марион, Фильтис и Кримхельд. Марион влюбилась в художника и, став человеком, вышла за него замуж. Влюбленный художник с тех пор на всех своих картинах писал только ее. Его картины были прекрасны. И вот однажды к художнику пожаловал представитель верховной миссии, чтобы передать приказ самого Inquisitor Generalis написать изображение пречистой девы.

У Марион к тому времени уже родилась маленькая дочь Тильдир. Ее-то портрет и находится по сей день в верховной миссии, наполняя сердца преподобных отцов святой инквизиции светом благочестия. Знали бы они, что там изображена та, кого они называли нечистью…

Марион умела скрывать свой свет и научила этому свою дочь Тильдир. А художником тем был молодой князь Ворстхолла. Рано осиротев, он покинул родной дом, чтобы учиться искусству в дальних странах. Но потом вместе с семьей вернулся в родовой замок. Там он и похоронен, а рядом с ним и Марион.

Но перед смертью Марион смогла отдать свою силу дочери Тильдир. Та жила в замке, долго сохраняя юность и красоту. Дочери сильфид взрослеют поздно и до самой смерти остаются такими же, как и в дни юности.

Когда Джефрэйс пришел воевать княжество Ворстхолл и покорил ее сердце, ей было уже больше сорока человеческих лет. Она прятала от любимого свою сущность, князь так и не узнал, что женат на дочери сильфиды. Когда родилась Мариг, Тильдир тоже смогла скрыть свет, но силу и магию удержать у нее не получилось. И тогда она последним предсмертным усилием отдала все ребенку.

Так и вышло, что крошка Мариг получила силу трех сильфид, а вместе с ней и синеватый оттенок бледности от переизбытка света, не имеющего возможности вырваться на волю. А черты лица и яркие голубые глаза бирюзового оттенка достались ей от бабушки Марион.

Но Джефрэйс ничего о матери Тильдир не знал. Все картины с ее изображением были изъяты, как только художник написал картину для инквизиции, ибо ничего мирского не должно было ассоциироваться с пречистой девой. Так постановил Inquisitor Generalis. И художнику под страхом смертной казни на костре запретили писать.

Несчастный Джефрэйс после сметри любимой женщины, остался один с странной новорожденной девочкой, не зная ни того, что произошло, ни как теперь жить и что делать. Он предпочел позволить себе думать, что Мариг плод измены. На самом деле ему в его горе слишком больно смотреть на дочь и каждый раз осознавать свою потерю.

И когда во сне князю явилась Тильдир и велела отдать дочь замуж за того наглого самонадеянного короля, что приезжал к нему за солью, он согласился. Потому что Тильдир обещала невероятное. Во что он отчаянно желал и боялся поверить. А еще Тильдир обещала открыть всю правду о дочери и сказала нечто, оставшееся для него в тот момент непонятным:

— Он станет обижать ее, заставит страдать. Но так нужно. Единственное, на чем ты должен настоять — чтобы у них как можно скорее родились дети.

Дети родятся только в том случае, если Мариг полюбит его. Девочка была слишком юной, этот прожженный ловелас Дитерикс мог улыбками и обхождением вскружить ей голову, а сам остаться холодным. Этого мать допустить не могла, тогда Мариг будет несчастной всю. Тильдир усложнила ему задачу, потому что знала, покоряя ее, он неизбежно влюбится сам. Но Джефрэйсу она всего этого говорить не стала. Велела ждать.

Честно говоря, пусть князь Аренгарта в какой-то мере и сомневался в своем отцовстве, но он же видел, какие непотребства творятся при дворе новоявленного зятя Дитерикса! Одна его официальная связь с первой дамой королевства чего стоила. Джефрэйс защитил дочь так хорошо, как только мог. И не зря.

Но самое главное испытание в их жизни только начиналось.

И чем больше приближался день родов, тем сильнее нервничал князь.

Рагнер помог довезти Дитерикса да замка Ворстхолл и сразу уехал домой в Дандорф. Беспокоился, что там в его отсутствие натворили мальчишки, а в том, что натворили, медведь не сомневался. Но обещал приезжать каждую неделю. И приезжал, каждый раз доводя кузена до бешенства своими подколами и шутками.

Не в силах смотреть на них, смеющихся и таких беззаботных, князь запирался в своей спальне и молился. Кнут в такие моменты молча уходил на болото, заняться медитацией, потому что в присутствии отца Мариг десять шагов возросли до тысячи. Ему-то как раз трехнедельный отдых был очень кстати, очистить голову, резерв восстановить и вообще, отвлечься…

А тем временем наступил сентябрь.

Стало значительно прохладнее, но погода стояла солнечная. Лес почти облетел, готовясь к зиме, золотые и багряные листья ковром устилали землю вокруг замка, соперничая по цвету с красновато-бурыми камнями, из которых были сложены древние стены Ворстхолла.

День ничем от других не отличался, утром приехал Рагнер, как всегда, принес суматоху и шум. Дитерикс за это время уже настолько хорошо себя чувствовал, что начал тренироваться с мечами. Рагнер тут же начал подтрунивать, разглядывая мускулистый торс Дитерикса:

— Кузен, ты что-то совсем похудел. Зачах от безделья? Этак скоро уже и меч поднять не сможешь.

— А тебя от безделья так разнесло в последнее время, дорогой кузен, что скоро от моего меча увернуться не сможешь, — не остался в долгу тот.

— Я?

Рагнер тут же разделся по пояс, демонстрируя стройное и крепкое мужское тело, разве что слишком волосатое. И только они собрались скрестить мечи, как мимо них к дому бегом пронесся Кнут. У мужчин мгновенно прошел запал шутить, и вытянулись лица.