Стелла Вайнштейн - Жена Лесничего

— Конечно, тебе легче свалить собственные проступки на меня, — прошипел Альфред. — Хозяин леса собирается вернуть мне должность. Поэтому я пришел в лес и мне посчастливилось спасти этого олененка, которым должна была заняться ты!

Теперь ситуация прояснилась. Альфред заходил в лес, там наткнулся на беднягу и уволок в Ахтхольм. Лес пустил его по старой памяти, а Альфред, как всегда, преступил свои полномочия.

Олененок между тем слепо тыкался в колени Милисент, вдыхая знакомый запах, как бы умоляя ее взять его с собой. Она попробовала отступить к двери, звереныш последовал за ней.

— Хорошо, Альфред, — миролюбиво сказала она. — Как только Хозяин леса даст знать, что в моих услугах не нуждается, я сразу вернусь домой.

Милисент до последнего надеялась, что прошлый лесничий не пойдет на конфликт. Да, она мозолит ему глаза, да, он чувствует себя оскорбленным. Наверное, как бы он не старался выгородить себя, но сплетни остановить невозможно. В Ахтхольме стало жить привольней, на полях урожай, это уже сейчас можно увидеть. Люди шепчутся, это их природа.

— Уважаемая госпожа! — раздался за ее спиной голос мэра. — Мы принесли две бутылки с молоком. Вам нужно что либо еще? Мы собрали мешок с отборным душистым чаем из-за завесы да еще мучного на выбор.

— Огромное спасибо, — от души поблагодарила Милисент. — Я как раз ухожу. Пойдем, маленький.

Она приняла из рук мэра увесистую корзину, в которой две бутылки лежали бережно обернутые в теплую ткань. Пол корзины занимал холщовый увесистый мешок с кокетливо открытой горловиной, из которой виднелись разноцветные мешочки и свертки со сладким запахом ванили. Видимо городские потихоньку выбирали сторону, не в пользу Альфреда. До сих пор подобные подношения Милисент не получала.

Альфред это, видимо, понял, насупился и сказал:

— Олененок еще должен окрепнуть. Я за ним поухаживаю.

Милисент сглотнула. Прямые отказы злили старика, а тут ссору наблюдают городские, значит он будет упрямиться до конца. Ей придется смягчить, как только можно смягчить ситуацию.

— Как вам будет угодно, — поклонилась она, крепко сжав кулаки, стараясь подавить порыв придушить старика. — Если такова сама воля животного. Напомню, что по договору, мы не можем его заставлять.

Она надеялась на то, что звереныш сам последует за нею. Так и было первые несколько шагов. А потом Альфред достал из кармана вонючую тряпицу и поднес к губам свистульку. Послушно ковыляющий олененок замер, а потом поскакал к довольному Альфреду. Тот опустился на одно колено и любовно погладил зверюшку по шее.

Тряпица пропитана запахом его матери, а свисток издает ее клич. Бедняга не может противиться столь сильному зову. А Милисент не может позволить Альфреду одержать верх.

Она колебалась лишь мгновение, а потом решительно зашагала к старому лесничему и выхватила животное из его рук. Альфред вцепился в задние ноги олененка, потянул на себя. Звереныш жалобно запищал, боднулся и головой задел спящего подкидыша.

К меканью оленя присоединился возмущенный ор голодного и злого ребенка, возмущенного нежданным тычком. От неожиданности Альфред отпустил животное. Милисент с победным возгласом направилась к двери, балансируя в одной руке ушастого звереныша, во второй тяжелую корзину. Ребенок на груди орал как резаный.

Мэр и сопровождающие застыли на пороге. Они колебались, не зная помочь ли Милисент или подождать, чтобы не навлечь гнев Альфреда. Что ж, ей бы поскорее добраться до леса, как-нибудь донесет своим ходом.

И тут ее нагнал зычный голос бывшего лесничего:

— Что это за урод у нее в переноске?

Милисент как раз проходила мимо мэра города. Тот сорвал ткань у нее на груди и все увидели зеленое лицо с широким ртом Кукушонка, сморщенное в диком крике.

И тут все завертелось как в калейдоскопе. Альфред кричал «ведьма, ведьма!», олень извернулся из рук Милисент, скакнул галопом и скрылся сквозь арочный проход куда-то вглубь сада. Мэр и мужчины кинулись на Милисент, но та подобрала юбки, сиганула вслед испуганному животному, а уж ей в скорости они уступали.

Олененка она чувствовала, могла следовать за ним без труда, но не хотелось разбить банки с молоком в корзине, да ребенка трясти особо не следовало.

Милисент упрямо сжала зубы, поудобней перехватила корзину и направилась вперед быстрым шагом. Впереди была калитка, через которую объятый ужасом олень с легкостью перескочил. Милисент тоже поспешила на безлюдную улицу. За спиною все ближе слышался топот, ее догоняли с дикими криками и улюлюканьем. Будто она дичь на охоте.

Да они и инсценируют дикую охоту, поняла Милисент. Чтобы показать, что они ее изгоняют на законных основаниях. Дело плохо, она сглотнула ком в горле. Милисент стало по настоящему страшно. Она увидела как вживую, что будет, когда настигнет толпа раздраженных мужчин и ее подкосила слабость.

Ноги перестали слушаться. Милисент споткнулась и чуть не грохнулась о мостовую.

— Держите ее! — крикнули за спиной совсем близко.

Милисент подобрала юбки и ринулась бегом, стараясь придержать бутылки и малыша на груди. Между тем олень лихорадочно метался стремясь убежать от шума. Сперва он по дурости направился в сторону рыночной площади, но потом, унюхав толпу, повернул назад, и Милисент поняла, что угодила прямиком в ловушку.

С обоих сторон ее настигали преследователи. Сердце билось в бешенном темпе, она в панике огляделась, не зная, что делать дальше. Всей душой Милисент хотела оказаться подальше отсюда.

Незнакомый бородач кинулся к ней с одной стороны, высокий и нескладный юноша с другой. Милисент зажмурилась и представила себя маленькой птичкой, легкой в полете, способной вознестись над домами.

Через мгновение она услышала настойчивое чириканье, открыла глаза, но все вокруг было как в тумане, только птенец рядом напряженно махал крыльями и звал ее за собой. Милисент сама не поняла, заснула ли она, или воображение перенесло далеко от опасности, но на душе стало спокойно. Она тоже стала махать крыльями, последовала за птенцом.

Внизу отчетливо виделись Ахтхольмцы, с задранными к небу лицами. Казалось, будто все они смотрят на нее, разинув рот. Милисент так же отчетливо чувствовала олененка, ему повезло найти выходи из города и на данный момент он улепетывал что было ног обратно к холмам.

«Я превратилась в птицу, как чудесно!»

Оставаться в городе не хотелось ни на минуту. Милисент наслаждалась свежим ветром и легкостью своего нового тела. Как она испугалась там внизу! И будто навек освободилась от застарелого страха. Теперь она сможет улететь ввысь от опасности и ничего ее не настигнет.

«Это чудесно,» — напомнил ей сухой внутренний голос. — «Но хорошо бы научиться не бежать от своего страха, а встретить его лицом к лицу».