Софья Подольская - Хорошая девочка попадает в неприятности

— Мы это кто? — ехидно переспросил маг.

— Защита!

Старик, покряхтывая, доковылял к Лене, смерил пристальным взглядом от подола скромного платья до макушки, скрытой накидкой. Глаза у него оказались, на удивление, ясные почти прозрачные, будто смотришься в наполненную водой полированную серебряную чашу.

— Ну, и чего в тебе такого особенного, девица? — пожевал губами.

— Ничегошеньки, архмастер Финн, — радушно улыбнулась.

— Тогда постой, не шевелись.

Маг снял правую руку с посоха, ткнул узловатым указательным пальцем в лоб Лене и что-то быстро забормотал. Она послушно застыла, с любопытством рассматривая узоры на светлом дереве.

— Кхм!

— Что вы узнали, архмастер? — подскочил адвокат.

— Не мельтеши мне тут, юноша, — отмахнулся, обходя Лену и прикасаясь к позвоночнику аккурат между лопатками. — Вот оно как, значит. Чудно.

— Защита требует, чтобы вы пояснили свои действия!

— Не дорос еще с меня требовать! — пригрозил палкой.

Адвокат выпучил глаза, возмущенно хватая ртом воздух.

— Чья работа, девица?

— Магистра Ринвальда.

Лена чуть повернула голову. Мало ли вдруг старик слышит плохо.

— Так я и думал, — сказал под мерный стук посоха.

— Архмастер Финн, — защитник наконец-то перестал походить на вытащенную из воды рыбу ежа, — прошу вас сообщить суду результат освидетельствования.

— Вот просьба — это уже лучше, — буркнул наставительно. — Я вижу здоровою молодую женщину. И как она сама изволила сказать, ничегошеньки в ней особенного нет.

— Тогда почему здесь прозвучало имя магистра Ринвальда? — адвокат не сдавался.

— Потому, юноша, что на ней его поисковое заклинание. Интересное решение, весьма интересное.

— И все?

— А чего вы еще ждали? Мерлина в юбке? — ехидно спросил маг.

— До нас дошла информация, что эта девушка — Исток.

— Кто? — старик поднес ладонь к уху. — Повтори-ка, юноша.

— Исток. Легендарный источник магической энергии, раз в несколько десятков столетий воплощающийся в человеческом существе.

Взглядом архмастера можно было расчистить от пней средних размеров поле.

— Сам придумал?

— Значит, свидетельница не является источником магической энергии? — уверенности в голосе заметно поубавилось.

— Каждый живой человек может стать отменным источником энергии, правда, тогда он быстро перестанет быть живым, — назидательно произнес архмастер. — Именно поэтому подобные практики запрещены. А вам, юноша, я бы настоятельно рекомендовал в следующий раз закусывать. Или пойти в сочинители. Придумают же…

Под конец тирады присутствующие в зале откровенно хихикали. Король сдержанно улыбался, а Лена изображала воплощенную серьезность и добродетель, в уме прикидывая, как будет пересказывать этот эпизод остальным.

— Ваше величество, если мое присутствие более не нужно, я вернусь к себе.

— Благодарю за помощь, архмастер. Ваша мудрость, как всегда, неоценима.

— И вам спасибо, что пригласили. Бриан, мальчик, проводи-ка меня.

Белгор кивнул, отпуская убийственно серьезного магистра.

— У защиты есть еще вопросы к свидетелю?

— Нет, ваше величество, — капитулировал адвокат.

— Мастер Элена, вы можете идти.

Лена поклонилась королю, лордам присяжным, и, покидая зал суда, ликующе посмотрела на бледного, как платье Девы, Фергюса. Дело сделано. Она продержалась. А Искра, надежно укрытая защитным пологом, спокойно спала в лаборатории Рина.

Он проснулся от звука мерных ударов. Будто что-то большое, животное методично бодало деревянную стену. Следом ухо различило скрип досок, крики чаек и приглушенный гул людских голосов. Попытался сесть, подставляя глаза вязкому полумраку. Не удалось. Не пускали веревки, обвившие запястья и щиколотки. Правую руку неприятно покалывало. Сколько же он так пролежал? И, главное, где?

— Эй, — крикнул что есть мочи.

Похоже, в трюме он оказался единственным пассажиром.

— Эй!

Комната дешевой таверны всплыла последним воспоминанием. Он поселился там, уплатив вперед за два дня, которые оставались до отплытия корабля в Циндарию. С капитаном было уговорено.

— Эй! Балор вас всех забери!

Денег, что передала мать, хватало на комфортное путешествие, да и на первое время тоже.

Главное, убраться подальше от столицы, пока не истек срок.

— Эй!

Как он здесь очутился? Заснул на пропахшим кислым матраце из несвежей соломы. Отвратительно, но лучше чем подстилка в камере. И, кажется, сквозь дрему слышал скрип ставен. Не придал значения. Похоже, зря.

Волна с силой ударила о борт. Накренила судно, заставила покатиться порожней бутылкой, пока спина не встретила угол какого-то ящика. Зашипел от боли. Выругался, давясь ненавистью, поминая всех, кто приложил руку к его свержению. Шаги услышал не сразу, но прямоугольник света, упавший на доски, убедил — идут. Перевернулся, чтобы лучше видеть спускающегося. Детина оказался здоровым, волосатым и одноглазым.

— Наша милость проснулась?

Присел на корточки, скаля щербатый рот.

— Немедленно развяжи меня и отведи к капитану.

— Конечно, ваша милость. Сию минуту, ваша милость. Может, прикажете того, отужинать?

— Да, и умыться, — скривился презрительно.

К окружающим звукам добавился еще один. Хохот.

— А ты смешной.

Сказал, кидая на пол бурдюк и миску с кашей. Потянул руки.

— Даже не думай, — оскалился пленник.

— Ну, хочешь жрать связанным, жри. У меня и без тебя забот хватает.

Поднялся.

— Стой! Как я здесь оказался?

— Как и остальной груз, принесли.

— Кто?

— А мне почем знать? Видать, допек кого-то. Да не волнуйся, ваша милость, — ощерился. — Капитан обещался тебя непременно в самый лучший определить.

— Куда?

В хриплом голосе проклюнулся страх.

— В чертог ночи. Не слыхал? — детина удивленно почесал рассеченную бровь. — Ну это те же веселые дома, только при храмах Ккугрхи, богини их местной. Чтоб, значится, безобразничали под присмотром. Как там на деле, никто не знает, — свои молчат, а чужих не пускают. А вот златовласки, как ты, у них в цене. И платят за таких вдвое. Так что до Хаттора доедешь в целости и сохранности. Порченый товар никому не интересен. Не передумал еще насчет рук?

— Пошел вон!

— Ну как хочешь, — матрос презрительно сплюнул в миску и, пнув ее на прощанье, ушел.

Когда пленник предложил капитану сделку, тот рассмеялся. С Талли капитан вырос на одной улице и как-то в глупой драке тот спас ему жизнь. А шанса вернуть долг все никак не представлялось. До этого дня.

-

— Не расстроена приговором?

Пробежал пальцами по обнаженным плечам, вынырнувшим из-под одеяла.

— Изгнание, — лежащая на животе Лена загнула большой палец, — лишение титула, привилегий, принятый гейс и, наконец, высшее наказание.