Марина Ефиминюк - Пряная штучка

— Слышали поговорку, что ручки на входной двери ломаются на счастье? — нервно хохотнул Стэн.

— Не слышала, — сдержанно отозвалась я. Вандалы! Не могли аккуратнее взламывать?

Отодвинула ручку носом туфли, сунула палец в дыру и потянула на себя дверь. Жалобно скрипнули ржавые петли. На нас повеяло запахом сырости и старья. Через неплотно прилаженные доски на заколоченных витринах в сумрачное помещение узкими полосами проникал дневной свет. Мебель, прилавки и шкафы, вместо чехлов скрывали пыльные простыни.

— Вы первая, госпожа Колфилд, — прокряхтел поверенный, судя по мучительной гримасе, мечтавший куда-нибудь пристроить злосчастного коня.

— Только после вас, Стэн, — гостеприимно указала я внутрь лавки.

— Вообще-то, Стэн — это имя, — подсказал он, нарочито понизив голос. Мол, мы же с вами не заметим конфуза?

— Знаю, — премило улыбнулась я и приказала: — Входите!

— Ну, хорошо… — смирился он с тем, что вполне мог провалиться с конем подпол. Бронзовый скакун от падения шею точно не свернет, а вот Кроули… как светлый Бог на душу положит. Я же намеревалась схитрить и держать между нами дистанцию в пару ярдов, чтобы не оказаться там же. В смысле, подполом, а не в объятиях светлого Бога.

Первые шаги поверенный делал с большой осторожностью, но когда стало ясно, что пол даже спустя пять лет оставался крепким, то осмелел и постучал по доскам каблуком.

— Здесь совершенно безопасно!

Одной рукой он сдернул с прилавка простыню и немедленно закашлялся от закружившего в воздухе облака пыли.

— Нет! Не ставьте его! — выкрикнула я, когда поверенный попытался пристроить коня рядом со старой кассой.

— Если я поставлю, он испортится? — с мучением спросил Кроули.

— Если заберутся воры, пока мы будем осматривать лавку, его непременно своруют.

— Бронзового коня? — с сомнением уточнил он.

— Стэн, в ваших руках самое дорогое, что у меня есть!

Стуча каблуками, я направилась в соседнее помещение.

— Это кухня, — объявил Кроули, следуя за мной по пятам.

Кухня оказалась просторной, с большим старомодным очагом в центре.

— В доме проведен водопровод, — для чего-то пояснил Стэн, когда я подошла к квадратной глубокой раковине с потемневшим дном. Крутанула вентиль. К моему удивлению, трубы загудели. Кран пару раз выплюнул ржавые брызги, а дальше потекла чистая прозрачная вода.

Задняя дверь из кухни вела в запущенный сад, чуть тронутый осенним увяданием. Беседку густо опутывали побеги хмеля, покрасневшие от холодных ночей. Разрослись и одичали кусты роз.

— Поднимемся на второй этаж? — предложил поверенный.

— Поднимемся, — согласилась я.

Не знаю, по какой причине, но он вел себя, как навязчивый торговец недвижимостью, точно боялся, что лавка с торговым залом, кухней и старым садом столичной штучке решительно не понравится, и капризная клиентка даст деру в Кингсбург. На омнибусе, идущем через неделю.

На втором этаже располагались две спальни, разделенные чуланом, который на поверку оказался переделанным в банную. Я заглянула в одну из комнатенок. В ней оказался камин с кованой решеткой, стояла высокая кровать, громоздкий шкаф и круглая тумба. На полу лежал полосатый рукодельный коврик. Воздух пах тяжелой старостью, как на чердаке, забитом рухлядью.

— Отличная спальня! И просторная! — просиял Стэн. Подвинул меня в дверях и, прытко, видимо, из последних сил, подскочив к тумбе, водрузил на нее коня. — Сейчас впустим свежий воздух!

Он заторопился открыть окно. Загремел рамами, толкнул ставни… и они с грохотом выпали в сад. В комнату заструился сладковатый запах подгнившей яблочной падалицы. Я оторопела от очередной потери, а Стэн глубокомысленно высказался:

— Ой… Ну, надо же! Какой конфузец…

— И не говорите.

— Зато! — просиял он. — Смотрите, какая здесь отличная кровать!

Переведя взгляд на кровать, я постаралась отогнать мысль о том, что, скорее всего, с нее дядюшка Ходжес и отбыл на тот свет. Не знаю, из каких соображений поверенный уселся поверх голой перины и начал подпрыгивать, но ножки натужно заскрипели, изголовье забилось о хлипкую стену. Кто со стороны увидел бы или услышал, точно подумал какую-нибудь пошлость. Или, может, я была слишком испорчена и проедена столичными нравами?

— Жесткая! — со знанием дела объявил Стэн.

Пол под моими ногами ходил, лавка тряслась. Казалось, что на первом этаже что-то подозрительно звенело. Надеюсь, не стеклянный светильник на потолке.

— Отлично для спины! — не успокаивался Кроули, из торговца недвижимостью превращаясь в торговца антиквариатом.

Следом раздался грозный треск, точно дом огрызнулся на невнятную постельную акробатику. Поверенный замер, недоуменно моргнул. Секундой позже с ужасающим грохотом под тумбой с конем провалился пол, и достижение моей жизни ухнуло на первый этаж. Тишина, последовавшая за крушением, была гробовой. Потеряв дар речи, мы глянули в сквозную дыру. Разломанная тумба и конь, головой воткнувшийся в деревянный пол, валялись посреди торгового зала.

— Я помогу внести сундуки, — тихо вымолвил Кроули, боясь встретиться со мной глазами.

— Было бы неплохо, — отозвалась я в ответ.

Когда вещи с горем пополам были затащены в лавку, едва держась на ногах от усталости, мы уселись на крышку дорожного сундука. Поверенный выудил из кармана пальто смятый замызганный платок, обтер взмокший лоб и обвел торговый зал рукой:

— Не надрывайтесь с уборкой. Завтра у вас тут все уберут подчистую.

— Тогда уж и плотника со стекольщиком пришлите, — попросила я, стараясь восстановить дыхание, и снова задрала голову, разглядывая дыру в потолке.

Достижение всей моей жизни оказалось таким тяжелым, что абсолютно все в этой самой жизни крушило. Даже унаследованную лавку.

Конь мне вскружил голову! В смысле, не он сам, конечно. Чего может быть хорошего в бронзовой фигуре, проламывающей пол? А то, что он олицетворял в мире газетчиков — награду «Самое бойкое перо королевства». Когда я поступала на творческий факультет, то знала наверняка — в лепешку разобьюсь, но знак отличия получу! Когда рисковала шеей в погоне за скандалами, то чувствовала — уже совсем близко. И получила по всем статьям… за статью. В ней и слов-то толком не было, практически один заголовок, но какой! Вершина моей карьеры!

«Балерина для наследного принца…»

Могла я тогда предполагать, что наборщица в типографии сделает роковую ошибку, и балерина неожиданно поменяет пол и превратится в балеруна? Знали ли, что именно в то утро наследный принц, прочитав статью, подавится булочкой и чуть не помрет посреди ресторации? Тонуть с бронзовым конем оказалось гораздо быстрее, только выпустить его из рук, уходя на дно, было уже не невозможно…