Екатерина Оленева - Пиковая дама (СИ)

— Береги себя. Обещай остаться в живых? Пожалуйста!

На секунду прижав девушку к груди, Блэйд оттолкнул её:

— Уходите.

— Возьмитесь за руки, — велела Винтеру и Азе Эмма.

Порыв ветра, растрепал длинные волосы Блэйда. Короткий щелчок, словно выстрел.

Мы остались одни.

Блэйд выглядел подавленным. Ему было даже хуже, чем мне. Я-то, по крайней мере, могла его видеть, а он меня — нет.

Я не могла говорить — могла только чувствовать. И чувствовала я бесконечную благодарность к нему за то, что не бросил меня одну в этом м мрачном месте.

А ещё — я верила в него. Блэйд обязательно что-нибудь придумает. У него же на один раз несколько планов в голове! Мы выберемся! Всё обязательно будет хорошо.

— Очень надеюсь, что ты здесь, Алина — прошептал Рет. — Иначе всё это крайне глупо. И зря.

Потом покачал головой и процедил:

— Дожил! Разговариваю сам с собою.

Мне стало грустно.

Раньше я думала, что никакой жизни после смерти нет. Потому что кем нужно быть, чтобы видеть, как убиваются от горя близкие, и не дать о себе знать? Теперь на своём опыте поняла, что дать о себе знать невозможно. Всё, что от тебя осталось — это мысли, чувства и воспоминания, но нет формы, с помощью которой информацию можно передать.

Блэйд деловито закатав рукава достал Стило, снова шепча заклинания.

Какое-то время я просто стояла. Потом ощутила, что меня с немыслимой силой тянет вниз. Испугавшись, попыталась вырваться, но не получилось.

Мне стало холодно.

Очень холодно.

Будто с ног до головы ледяной водой облили.

Захотелось поднять руку, чтобы смахнуть воображаемые капли и — получилось!!! Я увидела её очертания, пусть призрачные, но вполне видимые!

— Значит ты всё-таки была рядом? — раздался удовлетворённый голос Блэйда.

Повернувшись к нему, хотела ответить — но нет. Говорить я не могла. Словно русалочка, отдавшая голос за право вынырнуть из морской пучины.

— Да, милая, извини, говорить буду только я. Единственное, из чего здесь можно было скроить тебе временное тело — это вода. Но ты можешь журчать словно дождик, а я могу тебя видеть. Это уже не мало. Ничего, Алина, потерпи. Скоро всё закончится. Ты будешь дома.

Блэйд снова присел на корточки и принялся чертить знаки.

Мне хотелось, чтобы он обратил внимание на меня. Я хотела бы так много ему сказать! Что за столь короткое время я от души накачалась на эмоциональных качелях то вверх, то вниз — от ненависти к любви, от сомнений к вере, от желания сбежать от него поскорее до желания навсегда остаться рядом.

А ещё мне было страшно за него!

Мне просто было страшно. Если у него не получится отправить меня домой и это временное тело распадётся на капельки — что тогда? Я навечно сделаюсь пленником этого места? Вечное одиночество, от которого не предвидится избавления? Я не хотела об этом думать.

Но даже если для меня всё кончится хорошо, что будет с тобой, Рет?

Как ты ускользнёшь из клетки, что сам себе создал? Есть ли у тебя план? Получится ли его реализовать?

И даже если всё пройдёт как надо, мы ведь больше никогда не увидимся, да?

Ладно, не расклеиваться, тряпка! Между перспективой остаться призраком и перспективой вечной разлуки с Бдэйдом…

… и то, и другое больно!

Блэйд никогда не давал понять, что любит меня. Да он меня, наверное, и не любил. Женщины чувствуют такие вещи. Этого нельзя проглядеть, особенно когда сам влюблён.

Я видела, как смотрел на меня, пусть и в теле Эммы, Винтер. Да тот же Хант?

Мысль о Ханте привела меня к не менее грустному выводу о том, что все наши усилия пошли прахом. С самого начала всё эта игра в месть, в борьбу добра со злом была чистым фарсом. Не было никакого зла. Хант на злодея не тянул, он по-своему вызывал сочувствие. Жалко смотреть, как неглупые люди уничтожают сами себя.

Винтер? Не смешно! Даже Эмма не была злом. Так, местной стервочкой, которой огромная корона жмёт на мозг, и ему работать стало трудно.

То, как погибла Иланта, грустно. Но, положа руку на сердце, в её гибели нет иных виновников кроме неё самой. Невзаимная любовь не повод опускать руки. И тем более не повод сводить счёты с жизнью.

Если из всех моих новых знакомых кто-то на злодея и тянул, это Блэйд.

И вроде бы всё правильно — раскаявшийся грешник обязан искупить вину, но при мысли о том, что, освободив меня, сам он останется и (о, ужас!) не сумеет выбраться из этого Рубежа, коридора или как они тут ещё его называют? — меня охватывали боль и ужас.

Блэйд тем временем сосредоточенно и методично творил свою волшбу, создавая портал.

— Готово.

Отряхивая руки, он поднялся с корточек.

— Приготовься, — скомандовал он мне.

«И это всё?! — хотелось крикнуть. — Мы простимся вот так? Сухо и холодно? Без единого тёплого слова?».

Может быть и к лучшему, что я онемела?

Почему так складывается жизнь? Самым дорогим для меня людям я никогда по-настоящему не была нужна. Ни маме. Ни отцу. Ни Блэйду.

— Ну, не делай такого печального лица. Я понимаю, что призракам подобает иметь скорбный вид, но даю слово, в таком состоянии ты прибудешь не долго.

«Неужели ты не чувствуешь? Не видишь, как я боюсь за тебя? Как мне сложно с тобой проститься?».

Он видел грусть в моих глазах. Вот только трактовал её неправильно:

— Ничего не бойся. У нас всё получится. Доверься мне. Ты ведь мне веришь?

Я хотела ему верить. Да и разве у меня был другой выбор?

— Когда из воды поднимется зеркало, просто иди в него, как в арку. Поняла?

Я кивнула.

— Не медли.

«А ты?».

Видно, взгляд мой был достаточно красноречивым. Блэйд сумел его прочесть.

— Я найду способ выжить. Ну, прощай, Алина. С тобой было весело. Жаль, что всё хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться. Удачи тебе!

Если бы я могла плакать в этот момент, я бы плакала. Но как может плакать тот, чьё тело состоит из воды?

Из воды с фонтаном брызг поднялась обещанная арка.

— Иди. И не оборачивайся, — приказал Блэйд. — Ни за что не оборачивайся. Или застрянешь между мирами.

Я всегда была послушной девочкой, избегающей конфликтов. Я сделала так, как мне велели.

Стоило коснуться поверхности выросшего из воды зеркала, как душа покинула водную плоть, а та роем острых брызг пролилась на берег.

На короткое мгновение я получила всевидящее зрение духов, позволивших видеть проявившиеся на песке буквы: «Я люблю тебя, Блэйд. Прощай».

Черная карусель начала вертеться перед глазами.

Противно.

Сил кружиться нет, а вращение всё не прекращается.

Я снова, как сквозь воду, видела зеркало и отражённые в нём свечи, будто составляющие длинный, в никуда уходящий коридор. Слышала, как в трубу идущие, зычные голоса: «Пиковая дама — приди! Пиковая дама — приди».