Екатерина Оленева - Пиковая дама (СИ)

Потихоньку смирялась. Привыкала. А что ещё-то оставалось?

Лето закончилось. Начались студенческие будни. Лично в моём случае второй раз в этом году. Что характерно, из года в год осень всегда является точно в срок. Она дама зрелая и пунктуальная, в отличие от своей юной ветреной красотки сестры Весны.

Небо, опустившись ниже, потемнело. Листья то и дело шуршали, раскачиваясь на длинных ветках берёз и ив.

Идти по сухим, ещё не размытым обильными дождями дорожкам, ведущим к одному из корпусов, где располагался наш факультет, любоваться наливающимися краснотой, пышными в этом году гроздьями рябин было одно удовольствие.

Мир выглядел довольным и спокойным.

На скамейках сидели мамочки с колясками. На газонах гоняли в мяч подростки. Их сверстницы, пристроившись неподалёку, самозабвенно погрузившись в виртуальный мир социальных сетей. Парочка пожилых людей выгуливали собак, мопса и длиннотелую таксу, нелепо передвигающуюся на коротких лапах. С улицы доносился равномерный гул потока машин.

Это был мой мир. Мир, в котором я родилась, росла и буду жить, двигаясь в потоке таких же, как и я, людей. И это правильно. И я уже почти ни о чём не жалела.

Если бы только знать, что с Блэйдом всё хорошо. Большего мне не надо.

Иногда, перед сном, я молилась о том, чтобы узнать о Рете хоть что-то! Пусть хоть самую малость!

Я не слишком набожна, но к какому ещё обратиться за такой весточкой, как не к небесному почтальону?

Это случилось тогда, когда я уже перестала ждать. Перестала на что-либо надеяться. Дорисовав эскиз к завтрашнему занятию и облачившись в любимую пижаму, я с чувством исполненного долга нырнула под одеяло.

Был конец сентября. За окном без передышки, монотонный и ленивый, лил дождик. В комнате было не то что холодно, но как-то неуютно.

Клетчатые пледы словно нарочно созданы для подобных вечеров. И чашка горячего чая с мёдом, я уверена, была придумана осенью.

День накануне выдался тяжелый. Поэтому, не успев положить голову на подушку, я вырубилась.

Проснулась от холода.

Понимаю, в спальне и до этого не было душно, но не до такой же степени?

Спросонья, протирая глаза, я пыталась понять, что случилось.

Увидев, что окно распахнуто настежь, поспешила к нему, чтобы закрыть. Но, не дойдя до него, замерла.

В комнате кто-то был. Он стоял за моей спиной. И ещё не успев увидеть его, повернуться, я уже знала кто это!

Сердце колотилось, как рвущаяся на свободу, бьющаяся о стенки клетки, птица.

— Блэйд?

Призрачно белеющая кисть, выступающая их тёмного рукава, поднялась вверх и над ней повис светящийся шар. Его бледные блики заиграли на наших напряжённых лицах.

Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядами.

Он похудел до такой степени, что щеки запали. Под глазами глубже пролегли тени. А ещё обрезал волосы. Новая прическа делала Блэйда больше похожим на самого себя — более диким и жёстким.

Наверное, сказать, что Блэйд выглядел хорошо было бы большим преувеличением. Он выглядел, как человек, преодолевший большие трудности и множество невзгод. А ещё этот Блэйд явно старше того, с кем я рассталась.

Но какое всё это имело значение?! Он был здесь! Он был рядом!

Он пришёл за мной и, ошалев от счастья, я бросилась ему на шею.

Меня заключили в объятия с той осторожностью, с какой прикасаются к чему-то очень хрупкому и ценному, боясь разбить и потерять.

— Алина?

— Ты пришёл! Ты пришёл! — шептала я, жмурясь от счастья. — Я знала, что так и будет! Я… я ни на минуту не переставала ждать тебя!

Слегка отстранив, Блэйд изучающе глянул на меня. Я сжалась под его взглядом как птичка перед ястребом.

— Как видишь, я — не Эмма. Она…

— Для меня твой внешний вид не новость. Я тебя уже видел.

— Когда? — вздохнула я с облегчением.

— Душа, покинувшая тело при материализации принимает истинный облик.

— Правда?

— Правда, — кивнул Блэйд, нежно коснувшись пальцами моей щеки.

— Мне жаль, что я не могу соперничать с Эммой по красоте. Но зато… зато я человек хороший, — попыталась шутить я.

— Ты красивая. Она — просто яркая, как бабочка-махаон. А ты похожа на нарцисс в хрустальной вазе.

— Правда? — жмурясь от удовольствия, повторила я.

Блэйд снова кивнул:

— Правда.

Я уже и забыла, каким конкретным и немногословным он бывает. Забыла, но сейчас вспоминала с наслаждением.

— Помнишь, что за послание ты оставила мне перед уходом?

— Конечно, помню.

— Сможешь повторить ещё раз?

— Хоть сотню тысяч раз! Я люблю тебя, Блэйд. Люблю!

Сначала переплелись наши пальцы, потом губы соприкоснулись с губами. И я полетела, воспарив от счастья.

По комнате гулял холодный ночной ветер, путая волосы.

Прижавшись щекой к его груди, я прислушивалась к ровному, чуть убыстрённому ритму сердца.

— Ты сможешь прийти ещё? Или это слишком сложно? Я… я не могу пойти с тобой?

— Я тебя об этом и не прошу, — спокойно прозвучало в ответ.

— Не просишь? — огорчилась я.

— Я не намерен умыкать тебя в свою реальность. Я намерен остаться в твоей.

— Ты намерен… что, прости?

Блэйд пожал плечами и оглядевшись, осторожно присел на постель.

Я спала на диване, а в комнате типовой трёшки больше сесть было некуда.

— Я намерен остаться здесь. С тобой.

Так и просилось на язык окончание: «Или без тебя».

— Ты пришёл сюда не из-за меня, да?

Блэйд вздохнул, нетерпеливо хрустнув пальцами:

— Зачем всё усложнять, Алина? То, что нам обоим лучше остаться здесь не отменяет ни твоих чувств. Ни моих.

Я кивнула.

— Что случилось? После того, как мы расстались?

— Эмма объявила на меня настоящую охоту, обвинив в применении запрещённой магии. По сути, она имела на это полное право. Я действительно её применил.

— Значит, пленных брать она отказалась? Ну, фигурально выражаясь. Спешила казнить, а не миловать?

— После того, как Эмма вернулась всё у неё пошло из рук вон плохо. Винтер стал встречаться с Азой, а Хант — угадай, что сделал он?

— Даже и пытаться не буду. Но мне ужасно интересно, что же он такого сотворил?

— Бросил свой Клуб, завязал с опиумом и сделал предложение руки и сердца твоей дорогой рыжей Эвелин.

— А Эмма?

— Не без моей помощи вспылили её грязные интрижки и дела. А когда репутация нашей красавицы была порвана в клочья ей не оставалось ничего другого, как выйти замуж и уползти в свою нору. Там она вынашивала планы мести и настраивала против меня своего высокопоставленного, но не слишком умного мужа. Во всех своих несчастьях она упрямо винит кого-то другого — кого угодно, только не истинного виновника — себя.

Я с первых дней пытался найти способ отыскать вход в твой мир. Но, поскольку нужно было сделать это, так сказать, во плоти, а ошибка в прямом смысле слова смерти подобна, я не торопился. Несколько раз выстраивал и перепроверял формулу.