Фрейлейн Кросс - Двенадцатая Дверь (СИ)

— Ты скоро вернешься? — спросила она тихо.

— Я не знаю. Постараюсь выяснить что-нибудь о твоем деле.

— Спасибо, Рэй.

Мягким движением он коснулся ее волос.

— Не беспокойся, Лина. Виллард тебя защитит, иначе я бы не оставил тебя с ним.

— Ну а кто защитит тебя?

Рэй улыбнулся ей. Затем он опустил руку в карман и достал цепочку. Глаза Лины вспыхнули, когда она увидела свой медальон.

— Наконец-то!

— Да. Как ты жила все эти годы, не представляю. Повернись.

Она мгновенно повернулась к нему спиной и подняла волосы с затылка. Когда медальон коснулся ее груди, Лина сжала его в руке.

— Как же я по нему скучала, — проговорила она, вновь повернувшись к Рэю.

— Так же сильно, как по мне?

Ее лицо осветила улыбка.

— Ты мог бы меня навестить! — проговорила она. — Устроить переполох в Анкарейле тебе времени хватило.

Рэй остолбенел, но глаза его выдали.

— Тебе Гвендолин рассказала? — спросил он виновато.

— Да. Даже отрицать не будешь?

— Это была особая ситуация, клянусь тебе.

— Прекрасно, — отрезала Лина, но не смогла справиться с любопытством. — Особая в каком смысле?

— Мы охотились за одним человеком, — сказал Рэй. — Он мог навредить и моему ордену, и семье Вилла.

— И где теперь этот человек?

— В темнице королевской, я полагаю.

Рэй поднялся, и Лина последовала его примеру.

— Скоро увидимся, ведьмочка.

— Надеюсь на это.

К ее удивлению, он сжал ее в объятьях, и это напомнило ей о пути через коридор миров. Картина, которая тогда открылась ее глазам, была ужасна. Рэй отпустил ее и вздохнул, когда увидел ее лицо.

— Я вернусь, — сказал он тихо. — Не беспокойся так.

Поборов беспокойство, Лина выдавила улыбку и кивнула. Когда Рэй покинул дворик, она без сил опустилась на скамейку. Неужели каждый раз Рэю приходится проходить через кошмар, когда он открывает одну из Одиннадцати Дверей? Привратником быть страшно, а их лордом… Как Рэй справляется с этим? Она не представляла.

Теперь она в чужом городе среди чужих людей. А Рэй вернется туда, где ему грозит опасность. Что же будет с ними? Почему это произошло? Мучительные размышления не давали ей ни единой догадки, и Лина испытывала жгучую досаду.

Негромкий звук шагов заставил ее поднять голову. Гвендолин приблизилась к статуе. Лина с некоторым замешательством взглянула на ее красивое лицо.

— Скоро ужин, — сказала Гвен. — Ты голодна, наверное?

— О, да, — усмехнулась Лина. — Спасибо.

Гвен прочистила горло. Сейчас она вовсе не выглядела заносчивой.

— Лина, вся моя семья противостояла короне после того, что случилось семьдесят лет назад, — сказала она быстро. — И то, что королева сейчас делает… Все станет только хуже.

— Да, — сказала Лина и поняла, что признала вслух опасения, которые давно ее терзали.

— Ты в Анкарейле теперь, — проговорила Гвен. — Просто имей в виду, сейчас тебя только считают государственной преступницей, но здесь есть шанс, что ты ею действительно станешь.

— Вы же не выступите против Вероники? — изумилась Лина. Она с трудом представляла себе, что даже анкарейльцы готовы пойти на открытый бунт.

— Я думаю, что скоро она выступит против нас.

Поразмыслив мгновенье, Лина кивнула.

— Честно говоря, я не удивлюсь…

Повисла неловкая пауза. Потом Гвен передернула плечами и стряхнула с себя напряжение.

— Что ж, пора ужинать? Кстати, ты можешь пожить в моей комнате, пока твой возлюбленный не вернется.

— Возлюбленный? — протянула Лина и покраснела от удовольствия. — Ой, да ты шутишь. Но спасибо за предложение.

Вероника давно не спускалась в подземелье дворца. Прежде и нужды в этом не было. Королевская темница редко использовалась по назначению, заключенных содержали в городских тюрьмах, и за все время своего правления Вероника не отправила ни одного представителя знати за решетку.

Сейчас она шла по коридору, следуя за двумя стражниками, которые освещали ее путь факелами, и думала о том, что когда-то ее предка держали в этой самой темнице. Первый из ее династии, получивший прозвище Хилый король, не особо пользовался популярностью только потому, что был родственником королевы Юлии, той самой, что осквернила свою брачную постель и развязала войну. Именно из-за этой женщины оборвалась династия, которая в свое время привела страну к расцвету, династия, которой принадлежали Леонид, Виолант и Элейн, чьи имена и теперь для многих были священны.

Изучение истории в детстве мало огорчало Веронику, она воспринимала всю вереницу событий, предшествующую воцарению Хилого короля, как дела давно минувшие. Юлия изменила своему супругу королю, приблизила к себе врагов королевства, вызвала смуту. В конце концов, она сбежала со своим порочным любовником, ее мужа убили, а дочь, принцессу Дару, похитили. Престол оказался под угрозой, и тогда представители магических орденов королевства приняли решение короновать единственного родственника Юлии, чтобы уберечь страну от окончательного раскола. Человек, который стал королем, несколько месяцев провел в темнице, куда его заточила сама Юлия. Свергнутая королева со всех сторон ожидала расправы. Вероника при всем желании не могла гордиться родством с теми, кто стоял у истоков ее династии.

Она помнила день своей коронации в свете часовни и в окружении благоговейной толпы. Все еще ребенок, она испытывала страх, а вовсе не уверенность в своей власти. С таким трудом она смогла произнести традиционные слова. На ее голову возложили корону, и Вероника знала, что этот миг должен был изменить все, но в тот день она не почувствовала себя королевой. Это произошло позже, когда на нее напали и попытались убить. В тот день она только начала осознавать, какая ответственность легла на ее плечи.

— Дальше я пойду одна, — сказала Вероника стражникам.

Те выглядели изумленными, но перечить не осмелились. Один из них вручил королеве свой факел, и Вероника пошла вперед.

Квентин Риттер томился в самой дальней камере темницы, куда вел узкий каменный коридор. От факела, который Вероника держала в руке, блики и тени плясали на стенах. Королева приблизилась к нужной двери и вставила ключ в скважину. Когда дверь отворилась, Вероника замерла на пороге. Свет факела позволил ей разглядеть узника. Он сидел неподвижно, с опущенной головой. Лицо его закрывали длинные волосы, настолько светлые, что казались почти белыми.

— Ваше величество, — сказал заключенный очень спокойно.

Его голос не казался ослабленным, несмотря на то, что уже два года Риттер был в стенах, которые подавляли его магию. Для волшебника это должно было быть мучительно.

— Мы окажем вам милость, Риттер, — проговорила Вероника.

— Это пугает.