Оксана Пузыренко - Fleurs d'orange

Как можно аккуратнее мы добрались до окраины городка и пристроились у огромной телеги, стоявшей рядом с домом мистера и миссис Стоун — добрейших фермеров, у которых не было своих детей и они частенько угощали нас с друзьями чем-то вкусным. В их доме царила тишина, зато остальные улицы были полны криков.

Я не могла больше таиться или идти медленно. Дикий страх за маму поглотил мое сознание и подхлестнул меня. Поэтому я резко вырвалась из рук Этана и побежала вперед. Где-то будто издалека я услышал, как кто-то из парней, или оба, кричат мое имя, но мне было все равно. Лавируя между домами: горящими, разрушенными, внешне целыми, но, я чувствовала, безумно, страшно пустыми, я неслась вперед, к своему дому, дому, окруженному фруктовыми деревьями. Дому, где сегодня утром мама готовила капустный пирог. Дому, куда скоро вернется папа. Моему дому.

Я старалась не замечать то, что происходит, точнее не слышать, что где-то совсем рядом плачут, кричат, зовут друг друга. И эти громкие, трещащие звуки, который, насколько я знаю, может издавать только настоящее оружие. И запах, ужасно противный, который забивался мне в нос и горло, заставлял кашлять больше, чем быстрый бег.

Завернув за угол, я споткнулась о что-то большое и больно упала на колени, успев выставить вперед руки, которые тоже сразу же заныли. Наверняка останутся ссадины. Я обернулась, и увидела, что мои ноги упираются в спину человека, лежащего без сознания на дороге. Я прикрыла рот рукой, чтобы не закричать, испуганно взирая на него. Я не знала был ли он жив, но ответ пришел сам. Рука, которой я дотронулась до лица, была липкая, чего я не заметила сразу из-за застилавшего глаза страха и растерянности. Переведя взгляд на землю, я увидела большую темную лужу, которая брала свое начало где-то из головы лежавшего на боку мужчины. Она смешалась с песком, но земля не смогла все впитать, оставляя на своей поверхности кровавый след. Я всхлипнула и резко встала, поднимая за собой клуб дорожной пыли. Ноги и руки дрожали, нос отчаянно защипало. Я истерически терла руку о кофту, желая смыть остатки чужой крови и пятилась назад. Где-то совсем рядом раздался громкий звук выстрела, который и вывел меня из шока, заставляя развернуться и стремглав понестись к своей цели.

Наконец, увидев родные светлые стены и красную черепицу, я с облегчением заметила, что дом не горит и выглядит очень целым. Я не знаю, что произошло, но может нас этот ужас, царящий вокруг, обошел стороной? Должен был обойти! С бешено колотящимся сердцем я пронеслась по ступенькам вверх и толкнула дверь. Я застыла на пороге. Мама всегда закрывала дверь. Почему сейчас она открыта? Я протерла рукой лоб и заметила, что он весь мокрый. Пряди волос прилипли к вискам. Кажется и лицо у меня было мокрое. Может я все-таки плакала? Я не знала этого. Все происходящее будто происходило не со мной, это будто был ужасный сон, который я смотрю через молочную пелену, в бреду.

Шмыгнув носом, я сделал шаг в прихожую, не решаясь позвать маму. Было страшно произносить слова. Сжав руки в кулаки, я все же тихо произнесла:

— Мам… — Мой голос оказался хриплым, совсем не похожим на обычный. А слово, произнесенной мной, повисло в пустом доме. — Мама. — Повторила я, чуть громче. Ни слова в ответ. Она же может спать?

Я быстро побежала в родительскую спальню: дверь тоже была распахнута, но там никого не оказалось. Лишь расправленная кровать показывала, что кто-то на ней спал этой ночью. Я пробежала по всему нижнему этажу и, не найдя мамы, побежала по лестнице в мою комнату. Дрожащими руками, я толкнула дверь.

Мама была здесь.

Она лежала на моей кровати. В длинной ночной рубашке, похожей на мою, только изодранной теперь. С растрепанными, прекрасными волосами. Ее поза была неестественно застывшей, руки заломаны вверх. Остекленевший взгляд был направлен в потолок, который мы с отцом когда-то вдвоем украсили звездами, тщательно сверяясь с картой созвездий. Я сделала шаг вперед, не в силах отвести глаз от мамы. Еще шаг. Еще. Я чуть не споткнулась, задев что-то ногой. Этим чем-то оказалась моя бита. Странно, неужели мама принесла ее в мою комнату. Зачем?

Я продолжила очень медленно идти к кровати. «Мама» — хотела снова произнести я, но поняла, что лишь подвигала губами, но из моего рта не вырвалось ни звука.

Я уже была очень близко, оставалось сделать последний шаги и я могла бы до нее дотронуться, но тут кто-то резко дернул меня за плечо и развернул к себе. Я не успела даже испугаться, как оказалась прижатой лицом к груди Брендана. Он крепко держал меня за затылок, не давая возможности повернуться.

— Элеонор, надо уходить, надо спрятаться. — Сказал он. Уходить? От мамы? Что он несет?

— Отпусти. — Сказала я спокойно.

— Нет, ты не должна… — Что я не должна? Я хочу к маме!

— Отпусти меня к маме! — Озвучила я мысль, набатом звучавшую в моей голове. Это все, чего я хотела, к маме! Пожалуйста! Мне надо к маме, сейчас же!

— Элеонор, нет! — Рявкнул Брендан, заставляя меня злиться еще сильнее. Кто он такой, чтобы решать за меня?!

Я стала рыдать в голос и вырываться из его рук и что есть силы бить его. Потом я стала кусаться и мне почти удалось отцепить парня от себя, как внизу раздался грохот. Мы оба замерли, а затем услышали голоса.

Взгляд Брендана заметался по комнате и, увидев шкаф, он дернул меня за собой:

— Спрячься. — Быстро произнес он, толкая меня в ворох платьев.

— Там мама! — Запротестовала я.

— Молчи. — Заткнул меня он и захлопнув дверь шкафа. Казалось, что сердце колотится у меня не в груди, а в горле. Я с ужасом увидела в щель между дверцами, что Брендан метнулся к бите, так и валявшейся на полу и, схватив ее, встал сбоку двери в комнату.

Через какое-то время, показавшееся вечностью, хотя, должно быть, прошло не больше минуты, в комнату вошли трое мужчин в одинаковой одежде. На первого из них и напал Брендан. От неожиданности, мужчина не увернулся, и удар битой пришелся ему по уху. Тот взыл от боли, хотя ощутимого вреда удар ребенка ему и не принес. Брендан снова замахнулся своим оружием, как другой мужчина резким движением остановил биту в воздухе и, вырвав ее из рук Брендана, заломал его руки.

— Тише, тише парень. Мы пришли помочь, ладно? Слышишь? Мы пришли помочь.

Брендан волком смотрел на них, однако, не делая попыток драться. Его взгляд лихорадочно метался от одного мужчины к другому. Я знала, что он пытался придумать план. Но что он мог перед такими взрослыми и страшными людьми?

Мужчина, державший мальчика, тем временем засмеялся:

— Ну ты… Волчонок. Молодец, боевой. Как тебе зовут?

Брендан чуть помедлил, затем произнес:

— Брендан.

Мужчина кивнул:

— Это твоя мама? Очень жаль.