Лена Летняя - Магический спецкурс (СИ)

Чтобы продемонстрировать работу гаджета, мне пришлось сесть рядом, и от того, что наши плечи соприкасались, меня охватывало непривычное волнение. Желание прижаться к нему сильнее затмевало все остальные. Мысли путались и едва ли мне удалось объяснить, чем так хорош планшет. Не знаю, замечал ли все это Норман, вида он не подавал.

В воскресенье вечером я осмелела настолько, что рассказала ему про свои сны. Про то, что всю жизнь видела в кошмарах, как за мной гонятся низшие. Еще до того, как впервые увидела их. Норман отчего-то напрягся, снова пытливо вглядываясь в мое лицо, будто пытаясь что-то найти в глазах.

— Получается, мой сон был вещим, да?

— Получается, что так, — он пожал плечами, пытаясь выглядеть равнодушным, но даже мне было очевидно, что его это встревожило.

— Хильда говорила, что дар предвиденья среди волшебников редкость.

— Редкость, — согласился он.

— Это опасно? — я не понимала, что еще могло вызвать волнение, которое он тщательно старался скрыть.

— Это неприятно, — поправил меня Норман. — Ясновидящим является только та часть будущего, которую уже никак нельзя изменить. И редко является что-то хорошее, как вы успели убедиться на собственном опыте. Это порой мучает.

— Говорят, Рона Риддик видела вещие сны, — заметила я, пристально разглядывая краешек его одеяла, который неосознанно теребила уже несколько минут. — Говорят, в них ей являлись ее новаторские проекты.

Он тяжело вздохнул и долго молчал. Настолько долго, что мне стало неловко: зачем напомнила ему про погибшую возлюбленную? Видела же, что даже годы спустя он все еще тяжело переживает ее смерть.

— Не верьте всему, что говорят про Рону Риддик, — в конце концов сказал Норман.

Я предпочла сменить тему и снова заговорила о какой-то ерунде. Кажется, он был мне за это благодарен.

Утро понедельника началось с общего собрания, ради которого все расписание было сдвинуто. Ректор честно сообщил студентам, что в подземельях Орты обнаружены низшие. Официальная позиция Легиона сводилась к тому, что речь идет о случайно уцелевших особях, которые скрывались в глубине пещер, а теперь вышли ближе к поверхности. Старший легионер столицы также дал понять, что сейчас Легион не располагает достаточными ресурсами для уничтожения или перемещения колонии, а потому была избрана стратегия сдерживания. Ректор Ред заверил нас, что все входы в подземелья отныне опечатаны, университетом нанята охрана для них и вероятность проникновения существ в учебный и жилой корпуса ничтожна. Однако добавил, что всем студентам, которые пожелают покинуть Орту, будет оказано содействие для перевода в другие учебные заведения.

— К сожалению, спецкурсу мы предложить этого не можем, — сокрушенно добавил он, — но, вероятно, вы сможете покинуть курс без штрафов и санкций. Этот вопрос мы уточним к началу нового семестра. Тех, кто решит остаться, хочу предупредить: с нового семестра абсолютно для всех студентов будет введен новый предмет — Фехтование. Кроме тех, у кого он и так есть.

Последняя новость Хильду даже обрадовала, но у других она не вызвала такого энтузиазма. Особенно напряженными выглядели мои сокурсники. Однако у всех нас имелось целых два месяца на принятие решения: до каникул и мы, и основной курс должны были оставаться в Орте.

Когда я зашла навестить Нормана после занятий, оказалось, что его уже отпустили выздоравливать в свои комнаты. Туда я, конечно, наведаться не решилась. Пару дней он не показывался ни в столовой, ни в аудиториях, даже наше занятие в среду отменили. В четверг он появился на завтраке, но выглядел все еще довольно бледным.

Слухи о нашем ночном приключении, конечно, быстро распространились по Орте. Вместе с информацией о том, что в подземелье я оказалась благодаря Корде Чест, которую никто не видел с тех пор, как легионеры забрали ее с собой. Некоторые шептались и об участии Марека Кролла, но поскольку ему обвинения предъявлены не были, большинство предпочитало думать, что это только слухи. Зато о причинах, по которым профессор Норман первым кинулся меня спасать, судачили с удовольствием. Хильда каждый день пересказывала мне варианты сплетен, которые сводились к двум мега-версиям. Первую предпочитали люди без фантазии: они утверждали, что у нас с Норманом тайная любовная связь. Вторую распространяли люди с более развитым воображением: что я его внебрачная дочь, которую родила от него то ли Покинувшая, то ли не маг.

Не могу сказать, что меня это совсем не трогало. Конечно, сплетни напрягали, но к счастью, никто не решался говорить мне что-либо в глаза или как-то подшучивать надо мной по этому поводу. По всей видимости, сплетники считали, что в обоих случаях им лучше не задирать девчонку, состоящую в таких близких отношениях с темным магом. Я заметила, что Нормана большинство студентов основного курса побаивалось. Я не могла представить почему.

В остальном семестр шел своим чередом. Я убедила себя в том, что никакой глобальной опасности мне не грозит. Корду арестовали, появление в подземельях низших не имело ко мне никакого отношения, Марека Норман наверняка проклял, как и обещал. Да и сам Норман больше не пытался меня убедить, что все это было изощренной ловушкой. После выхода из лазарета он вообще ни разу не разговаривал со мной вне аудитории. Как будто нарочно избегал.

И все же я начала тренироваться вместе с Хильдой, как и собиралась. После первой же тренировки мне захотелось завыть и все бросить, но я этого не сделала. Потому что все равно непроизвольно сжималась, внезапно оказавшись одна в пустом коридоре. Потому что иногда все-таки ловила на себе злобный взгляд Марека, обещающий мне реванш за проигранный раунд. И потому что, ложась спать, я каждый вечер прокручивала в голове то нападение. Это придавало мне сил идти за Хильдой на тренировку после занятий.

Помимо тренировок, я увлеклась чтением учебников по медицине. В библиотеке Орты их было немного, поскольку медицину здесь изучали только как одну из дисциплин, а не как отдельную специальность. Однако информации по оказанию первой помощи хватало. На спецкурсе нас учили только бытовым мелочам вроде действий при ожогах, сведения синяков и вправления вывихов. Меня же после ситуации с ранением Нормана интересовали более сложные материи. Я надеялась, что больше не попаду в подобную передрягу, но на всякий случай мне хотелось быть готовой.

Еще одним результатом моего ночного «приключения» стало то, что я повадилась бегать в тайник Роны Риддик и читать ее дневник. Первые разы я делала это, напряженно прислушиваясь к шорохам за дверью и не выдерживала больше десяти минут. Однако постепенно я стала проводить там все больше времени, жадно поглощая страницу за страницей. Школьные дела и впечатления Роны от Гордона Геллерта меня мало интересовали, а вот куски, посвященные Норду Сорроу, я прочитывала с жадностью, порой тут же перечитывая. Теперь, когда я знала лично человека, о котором писала Рона, ее записи воспринимались иначе. Они были словно маленькой дверкой, приоткрывающей для меня личность моего прекрасного, сильного и заботливого спасителя. Который отдалился от меня именно в тот момент, когда я осознала, что желала бы более близких отношений с ним. Даже не обязательно сразу романтических, хотя бы... просто дружеских. Но за те несколько дней, что мы не виделись, между нами словно выросла стена. Возможно, опять вмешался ректор. Как бы там ни было, а пока только через дневник Роны я могла почувствовать себя ближе к нему.