Екатерина Гичко - Тяжесть слова

Принцессе разрешалось все. Любые ее проступки прощались. Рассказывали, что ей даже дозволялось лазить по болотам и сражаться с тамошней нечистью. И замуж она вышла только семь лет назад, мне тогда двенадцать было. Муж ее, правда, прожил только четыре года, а потом погиб на охоте. И сейчас она не спешила с новым замужеством. Куда ей спешить, если ей еще жить и жить. Оборотни живут очень долго.　

И сейчас, увидев ее воочию, я чувствовала, как меня переполняет восхищение. Яркая, красивая, свободная, способная построить всех одним щелчком пальцев. Я бы много отдала, чтобы увидеть ее зверя. Я-то пока котенок и совершенно не представляю, в кого вырасту.　

Зачем приехала принцесса, слуги не знали. Придется ждать обеда. За столом эту тему, вероятно, затронут. Но каково было мое удивление, когда я вернулась в свою комнату и застала служанку, которая передала мне, что я неважно себя чувствую, поэтому обедаю и ужинаю у себя в комнате. Смысл меня прятать от венценосного внимания, если всем известно, что у графа Авайского есть незаконнорожденная дочь? В итоге, я оказалась очень зла из-за невозможности получить информацию.　

Померив шагами комнату, я решила, что раз мне сегодня нездоровится и общаться с гостями я не собираюсь, то и смысла нет сохранять наведенную красоту. С этими мыслями я стащила платье, туфли и драгоценности, переплела волосы в удобную косу и достала брюки и рубашку. Выбрала первые попавшиеся, даже не заботясь об аккуратности образа. Там, куда я пойду, некому оценить мой внешний вид. Вместо обуви решила использовать мягкие комнатные тапочки. В них здорово подкрадываться.　

О системе потайных замковых ходов я знала лучше всех. Подробная их схема лежала в том же запертом шкафу в библиотеке, где хранились редкие знания. Количество ходов потрясало воображение. Такое ощущение, что предок, который строил это имение, постоянно ожидал нападения и, стараясь предусмотреть все опасности, настроил кучу ходов. Один из них вел в мою комнату. Вход в него располагался в стене рядом с кроватью у ее изголовья. Сам рельеф стены немного вычурный, испещренный декоративными нишами, поэтому некоторые ее неровности не вызывают подозрений. Я налегла плечом в одной определенной точке и давила своим весом до тех пор, пока не услышала звук перетекающей воды. Через двадцать секунд небольшой проем площадью чуть больше метра дрогнул, и прямоугольный кусок стены над самым полом выдвинулся вглубь прохода. Я на четвереньках залезла внутрь и, прежде чем закрыть проем, нащупала связку свечей, лежащую чуть в стороне.　

Выпрямилась я уже в совершенно темном узком коридорчике, зажимая в ладони свечу. За спиной закрывалась дверца. Пахло сыростью, мышами и влажной глиной. На фитиле свечи затрепетал огонек, и я смело пустилась на встречу с мышами. Вышла я из хода минут через пять в коридоре на третьем этаже, за гобеленом. Оглядевшись, перебежками добралась до другого конца коридора и залезла в следующий ход, скрытый за статуей святого Нюба. Здесь я уже шла куда тише.　

Этот ход вел к батюшкиному кабинету. Заходить я в него не собиралась, но там в одном месте очень тонкая кладка и даже вынимается один кирпич. Поэтому можно послушать, что творится в внутри. Может, что-то узнаю.　

В кабинете действительно кто-то был, но голоса звучали не очень разборчиво. Пока я не вытащила кирпич. В образовавшемся проеме привычно проглядывала обратная сторона гобелена.　

— Наги?　

По спине у меня выступил холодный пот и сперло дыхание.　

— Интересно, какие такие договоренности имеются у королевского рода с нагами? — продолжал… герцог. Да, это был голос герцога Омаского.　

— Я не рискнул поинтересоваться, — голос отца был довольно напряжен.　

— Не смею вас осуждать, друг мой. Принцесса не всегда доброжелательно относится к любопытным.　

Наступила тишина, прерываемая легким позвякиванием бокалов.　

— А вы близко знакомы с принцессой? — осторожно спросил отец.　

— Я бы не сказал, что мы близко знакомы, — голос герцога был слегка недовольным. — Она нечасто появлялась при дворе, предпочитая кататься по всей стране. Избалована, крайне непредсказуема, никогда не знаешь, что вызовет ее неудовольствие. Сегодня она великодушно простит тебе яд в тарелке, а завтра казнит за недостаточно вежливый взгляд. Это я так, к примеру, — спохватился герцог.　

— Вы не подумайте, что я недоволен принцессой, но все же ей в свое время слишком многое позволяли. Одно время она даже колесила с театром по стране как актриса. Совершенно неприемлемо для женщины благородного происхождения.　

— Невероятно, — почему-то в голосе отца вместо удивления или возмущения мне почудилась паника.　

— Да-да. Я даже был на двух спектаклях, где она играла главную роль, когда театр был с гастролями в столице.　

— И долго она так… гастролировала?　

— Два года! — возмущенно возвестил герцог.　

— Подумать только, — голос батюшки был смущенным.　

Что-то в этом царапнуло мое внимание, но память осталась глуха. После упоминания о нагах я только и ждала, когда разговор вернется к этой теме. Но разговор прервали. Дверь открылась, и я услышала свою мачеху.　

— О, я не хотела мешать вашей беседе, — смущенно произнесла она. — Дорогой, я потом зайду.　

— Что вы, миледи, — учтиво откликнулся герцог. — Я как раз собирался составить компанию своей супруге в прогулке по вашему замечательному парку. Разрешите откланяться.　

Послышался звук удаляющихся шагов. Некоторое время царила тишина, а затем раздался резкий, надрывистый, полный ненависти голос мачехи:　

— Лоран… это ведь не она… это не та актрисулька!?　

— Агнесс, что ты мелешь?! Ты думаешь вообще, о чем говоришь?! Это принцесса Кирата!　

— Но они похожи! — не унималась мачеха. — Я видела ее один раз, но эту дрянь запомнила на всю жизнь!　

— Замолчи! — я впервые слышала такую угрозу в словах отца.　

А мачеха… она расплакалась.　

— Но что мне думать? — всхлипывая, произнесла она.　

Послышался тяжелый усталый вздох.　

— Я не знаю, что тебе сказать. Когда я ее увидел, то сам опешил. Но ошибки быть не может. Герцог Омаский знает принцессу в лицо. Это Ее Высочество принцесса Кирата.　

— То есть это не она? — слабым голосом спросила мачеха.　

Наступила тишина.　

— Перед тем, как ты зашла, герцог поведал мне, что когда-то принцесса гастролировала с театром. Как актриса. Два года.　

Раздался похожий на птичий вскрик.　

— Значит это она… она…　

— Даже если это так, то что меняется?　

— Ты хочешь, чтобы я ее принимала в нашем доме?! Эту… эту… — мачеха задохнулась от возмущения.　

— Ты предлагаешь отказать в гостеприимстве персоне королевской крови? — разъярился отец.