Анна Замосковная - Соблазнение строптивого (СИ)

— Куда она? — в горле пересохло, голос получился сухим.

— Выполнить свою часть дела. Не переживай, она справится, — пресветлый поглаживал меня по плечу. — Ты же знаешь, она вдвое сильнее каждой из вас.

Проглотила это неприятное напоминание. Служители расступались, кланялись. Храм содрогнулся, от напряжения щит оглушительно загудел. Пресветлый поморщился:

— Не думал, что он на это пойдёт. Но Эсин оказался прав.

По лестнице взбежал другой послушник:

— К нам приближаются тёмные. Похоже, весь орден Сорты.

В наступившей тишине мой голос прозвучал слабо и блекло:

— Что происходит?

Взгляд пресветлого похолодел:

— Мы отстаиваем своё право на свободную жизнь. — Вдруг он ласково провёл кончиками пальцев по моей щеке. — Жаль, ты не понимаешь всей важности происходящего. — Палец скользнул на губы, храм снова вздрогнул. — Ты даже не представляешь всей степени своей несвободы и обречённости. Тебе остаётся только поверить, что Эсин хочет добра нам всем.

Верила ли я, что Эсин хочет нам добра? Да, конечно!

Взгляд пресветлого не был взглядом безумца, в исходящем от него чувственном тепле не было ни малейшего намёка на желание причинить мне вред.

— Что я должна сделать?

— Идти за мной и делать всё, что приказал Эсин.

— Он приказал лишь доставить браслет.

— Не это самое главное, — глядя мне в глаза, пресветлый извлёк из-за пояса небольшой лист бумаги.

Почерк Эсина я узнала сразу:

«Лила, делай всё, что скажет пресветлый Сорты Файрис. И ничего не бойся. Помни: я люблю тебя».

Сердце сладостно затрепетало, и даже трясущийся, скрипящий под ударами храм и вероломная атака Его Темнейшества не могли загасить восторга. Я готова идти куда угодно и делать что угодно…

Обнимая за плечи, пресветлый увлекал меня всё выше и выше по дрожащей лестнице, мимо склонившихся орденцев, мимо изящных статуй, мимо пустых стен.

На самый-самый верх. В квадратную комнату со скошенными к центру стенами, с единственной светящейся сферой на месте их соединения.

Пол вибрировал от концентрации магии, от сыпавшихся на щиты ударов.

— Ложись, — пресветлый указал в центр комнатки. — Сними куртку и ложись.

Снаружи подозрительно зазвенели щиты.

Сбросив куртку, легла посередине. В камне закипела магия, он обхватил мои руки, ноги, шею. Я оцепенела, не в силах вдохнуть, шевельнуться, сказать.

«…делай всё, что скажет пресветлый Сорты Файрис. И ничего не бойся. Помни: я люблю тебя», — велела сделанная любимой рукой надпись.

— Эсин просил извиниться за эти меры. — Пресветлый коснулся стены, и она стала медленно отступать, запрокидываться.

Остальные стены двигались так же, будто на вершине храма расцветал каменный цветок.

Я лежала скованная.

«Это не цепи, это не цепи. НЕ ЦЕПИ», — твердила я, но камень был холодный, как металл.

Только звона не было.

Так что это точно не цепи.

«…ничего не бойся. Помни: я люблю тебя», — это ведь Эсин написал. Он знает, что делает.

В растущий между лепестками стен щели замерцали радужные, как у мыльных пузырей, переливы щита. На нём расцветали чёрные кляксы. Щит прогибался, пружинил, морщился, но держался.

Шею, запястья и лодыжки холодило что-то твёрдое, неподъёмное…

По вискам текли слёзы.

«Помни: я люблю тебя», — написал Эсин.

«НЕ ЦЕПИ», — я смогла глубоко вдохнуть.

— Щит падает! — тревожный незнакомый голос.

— Как так? — чей-то неуверенный бас. — У нас артефакты с пяти храмов, все орденцы держат щит, мы питаем щит!

Глядя на говоривших, пресветлый подошёл ко мне:

— Инвердилиаст — чистокровный сэнари, впитавший силу ста тысяч женщин, поэтому к нему нужен особый подход. — Посмотрел на меня, но я почти не видела его за пеленой слёз (в голове яркими искрами вспыхнуло: «Сэнари?»). — Прости, Лила, но придётся сделать тебе больно. Не бойся, всё будет хорошо.

Внутреннюю сторону предплечий полоснуло болью, обожгло стиснутые лодыжки, и горячие потоки хлестнули по коже.

Слёзы мгновенно высохли и взгляд прояснился. Сквозь истончившийся почти до невидимости щит я увидела чёрную фигуру с шестью огромными вытянутыми крыльями.

Руки и ноги немели, мёрзли, по ним текло что-то тёплое, вязкое. Кровь.

— Этого хотел Эсин? — прошептала я, сердце стучало странно, гудело в висках, заполняло мысли.

— Да.

Стало легче. Если это нужно Эсину — я потерплю. Видимо, для замыкания контура или активации камней или для начала реакции нужен сильный контролируемый всплеск магии нужного типа, идеальный его источник — преждевременно умирающий светлый маг. Но почему Эсин выбрал меня? Потому что моя жизнь принадлежит ему?.. Да, конечно, я принадлежу ему, и он вправе решать, как меня использовать… Но я бы хотела остаться с ним, радовать его, любить, воровать для него документы, соблазнять.

Пресветлый Файрис накрыл мой лоб рукой и посмотрел вверх.

Я тоже смотрела: странная фигура сложила крылья и камнем рухнула на щит. Он промялся, зазвенел, хрустнул. Крылья взметнулись в стороны, чёрное существо царапало щит, било лезвиями тьмы со знакомо умопомрачительной частотой и снова царапало, прорываясь внутрь. Крылья затрепетали, к ним снизу, вдоль щита, хлынули потоки тьмы.

Появилась ещё четырёхкрылая фигура, вскинула руки, между ладоней нарастал шар тьмы.

Это ведь доспехи тьмы, у обоих.

Огромный чёрный шар промял щит.

Я видела доспехи света одного из пресветлых, у него тоже было четыре крыла. Знаю, что у Его Светлейшества должно быть шесть крыльев.

Значит… Его Темнейшество здесь… ах, да: об этом же докладывали. Говорили, что он требовал аудиенции.

Мысли разбегались, попыталась сосредоточиться, но даже не ощутила тела — лишь холод чего-то закостенелого.

— Сейчас прорвёт щит, приготовились! — рявкнул Файрис, его рука на моём лбу напряглась, раскалилась. — На счёт три щит исходной магии, я веду. Раз. Два. Три!

Артефактный щит над храмом, непреодолимая преграда, гарант сохранения любого святилища, лопнул. По зданию пробежала судорога, артефакты в его сердце разрывались, выбрасывая остатки магии.

Шестикрылый окутанный чёрным мужчина, Его Темнейшество, опускался на светлый храм, защиту которого только что сломал.

Это война… Война тёмного и светлого орденов.

Глава 41

Веки тяжелели, холодные мысли змеями ползали внутри черепа.

Эсин отправил меня на смерть…

Я ему больше не нужна…

Он обещал всегда оставаться рядом, защищать…

Кровь медленными толчками вытекала из порезов на руках и ногах.

Моя жизнь принадлежала Эсину, настало время вернуть долг.

Тяжёлые-претяжёлые веки закрылись. В бескрайнем мраке вспыхнуло лицо Эсина, его тёплая улыбка: «Я такой же, как ты, я тоже сэнари». Как толчок: базар Вахса, боль в натёртых запястьях, лодыжках и шее, с которой только что сняли ошейник. Я не знала, кто такие сэнари, но к этому человеку ощутила забытый прилив нежности, в нём ощутила что-то… родственное, но не могла проявить эти чувства. Просто стояла и смотрела. Он приподнял брови: «Ты знаешь, кто такие сэнари?» Помотала головой. На миг он нахмурился, но снова лучезарно улыбнулся: «Ну и ладно, может, так даже лучше».