Анна Замосковная - Иномирянка для министра

Может, Эрджинбрасских шантажировали тем, что документы попадут ко мне? Но Хобл почти открыто сказал, что мне не победить. К тому же Эрджинбрасские в обычное время могли бы тщательно контролировать моё окружение, чтобы документы не передали.

Не исключено, что шантаж именно этими бумагами имел место, но должно быть что-нибудь ещё. Что-то опасное или выгодное, иначе Садор Эрджинбрасский не стал бы терпеть контроль над собой годами.

Чем его на самом деле взяли?

Могли ли Эрджинбрасские участвовать в убийстве Какики?

Слишком много вопросов. Слишком много непредсказуемых последствия для страны. И для меня.

***

Раввер сказал, что ситуация стабилизировалась, а всё равно казалось, вот-вот произойдёт страшное. Я сидела в библиотеке, разложив на столе планы дома в целом и каждого этажа по отдельности, изучала их, но постоянно смотрела на браслет. Как жаль, что нельзя было поехать с Раввером.

Интересно, а нормальные жёны имеют право являться к мужу на работу? Или это табу?

Погладив шершавый лист бумаги, я поднялась и отошла к окну. Столицу отсюда не видно, только фигурные крыши соседних домов. Всё казалось умиротворённым, тихим, но я сердцем чувствовала: что-то происходит.

Тихо зашуршали крылья химеры, она пискнула, призывая меня вернуться в кресло, на спинке которого спала.

– Сейчас, – отозвалась я.

Химера недовольно заворочалась, но больше не пищала.

Браслет резко потеплел, я вскинула руку: завитки узора почернели, призрачные фигурки шевельнулись, и чернота стала впитываться в остывающий металл.

– Что? Саранда, что случилось? – Голос сорвался.

Дух возникла передо мной.

– Так браслет отзывается, когда сила хозяина поглощает чью-нибудь жизнь. С ним всё в порядке, хотя…

– Что?

– Должность хозяина не предполагает убийств.

Я опять развернулась к окну:

– Да что там происходит?

Собственный ответ на этот вопрос мне не нравился: на Раввера напали. Иначе зачем ему убивать? Он же министр внутренних дел, он должен заниматься бумагами, а не сражаться.

Силясь унять беспокойство, я прошлась по кабинету. Всё поглядывала на браслет, но он оставался прежним. Значит, Раввер жив. Какая бы беда с ним ни приключилась, он справился.

Походив, я вернулась в кресло. Цепкие лапки тут же опустились на моё плечо, перепончатые крылья окутали шею и грудь, и стало спокойнее, легче дышать.

– Почему вы так переживаете за хозяина? – спросила Саранда.

Повернувшись к ней, я уточнила:

– А почему я не должна переживать?

– Если он умрёт, проклятие вас не затронет, и вы сможете вернуться домой.

Она права, меня должна устраивать смерть Раввера, но… Сердце болезненно сжалось. В мысли хлынули потоки образов из кошмара, в котором Раввер умирал разными мучительными способами. Не желала я ему такого. Даже страшно представить, что он может не вернуться, что раз – и его не станет…

– Дома меня никто не ждёт, – рассеянно отозвалась я. – А Раввер…

Умолкла, потому что не знала, как объяснить, как выразить свои чувства – нелогичные, во многом необоснованные, но такие всепоглощающие.

Мы ведь и знакомы всего несколько дней, а Раввер врос в сердце, и лишиться его – всё равно, что оторвать часть себя. И если мы расстанемся, отдушиной будет знать, что Раввер в порядке. А если он погибнет… от одной мысли об этом в душе разверзалась холодная парализующая пустота.

Нет, даже думать не хочу, что Раввер может умереть.

После обеда я выбирала в гардеробе платье попрактичнее. По браслету пробежала рябь, и в голове зазвенело. Пошатнувшись, я ухватилась за перекладину.

– А это что такое? – я прислонилась к стене и оглядела браслет, но на нём была лишь старая, почти стянувшаяся трещина, оставленная переломом руки.

Саранда вынырнула из платьев:

– Не знаю.

Да сколько можно находиться в неведении, тупо ждать? Меня охватил гнев.

– Почему не знаешь?! – я стукнула платья. – Почему никто ничего не знает?! Почему он ничего не рассказывает?!

– С жёнами не принято говорить о службе. Но вы несправедливы: хозяин говорил с вами о делах.

– Я хочу знать, что с ним происходит, – я старалась успокоиться, подавить страх и возмущение. – Хочу быть рядом!

– Дело жён – дом…

– Хочу иметь право приехать к нему и узнать, что с ним, – слёзы звенели в голосе, наворачивались на глаза.

– Сегодня вечером истекает срок, когда хозяин должен был лишиться главенства родом. Все поймут, что он женат.

– Но это не значит, что после этого я смогу в любое время поехать к нему в министерство.

До дрожи, до трепета в груди я хотела услышать опровержение моих слов, но Саранда, помолчав, согласилась:

– Пожалуй, вы правы.

Я оглядела вереницу платьев. Какой смысл выбирать подходящее, если я никогда не выйду из дома? С тем же успехом можно продолжать ходить в халате, как сейчас. И только воспоминание о восхищённом взгляде Раввера, когда он увидел меня в белом платье основательницы, удержало меня в гардеробной.

А затем я снова подумала о том, что из-за проклятия наши отношения обречены, и все мои переживания бессмысленны. Я должна меньше думать о Раввере, иначе расставание окажется страшнее смерти.

Браслет резко потеплел. Снова его накрыло тьмой, фигурки дёрнулись. Чернота впиталась, возвращая браслету прежний вид и температуру.

Я взглянула на Саранду: она смотрела на браслет, явно тоже не понимая, что происходит у Раввера.

Ожидание стало ещё тягостнее.

***

Магия клокотала в груди. Вместе с покачиванием кэба это создавало странное ощущение, что внутри меня ползает и перекатывается огромная змея. Родовая магия любила отнимать жизнь, напитывалась ею и будто оживала. Возможно, из-за этого ощущения, что сила обретает свою волю, наш род редко использовал убивающие заклятия.

Сидевший напротив Лавентин мечтательно обнимал кувшин. Внутри него поскрипывал и позвякивал наш импровизированный компас, который может приведёт к преступникам, а может и нет. Но если точно укажет их положение, мне снова придётся убивать и кормить свою голодную жадную силу.

Шторы на окошках дёргались, впуская внутрь полосы света. Те падали на лохматые волосы Лавентина, мерцали золотыми искрами в его светлых зеленоватых глазах.

Тянуло поговорить о сложившейся ситуации. Поговорить серьёзно, с кем-нибудь так же высоко ценящим принадлежность к длорам, как я. С тем, кто будет рассматривать не с научной, а с политической точки зрения открытый нами ужасный факт, что магию рода можно украсть, передать чужаку, не длору.

Расследование убийства Какики дало такие неожиданные результаты, что волосы вставали дыбом: не просто уничтожение главы рода, а покушение на всё наше общество, на право длоров на магию…