Лорен Донер - Номера

— Ты так мало весишь. — Это приводило его в бешенство. Она ощущалась настолько хрупкой. Он приподнял ее повыше, одной рукой обнимая за талию. Другой рукой потянул за жесткий ремень, стараясь освободить ее запястья. На коже ее израненного запястья он увидел красные следы, которые, вероятнее всего, потом превратятся в синяки.

— Глупая женщина, — прорычал он. Затем освободив и подняв ее на руки, понес к кровати. — Ты поранилась.

Кенди освободила руки из его захвата прежде, чем он успел положить ее на постель. А затем Хиро вздрогнул: Кенди быстро обернула ноги вокруг его талии, обняла руками за шею и крепко прижалась к нему.

Он склонился к ней и уткнулся носом в ее горло. Вдохнул. Аромат, чуть изменившийся, но все же хорошо знакомый, не осталось никаких сомнений — это его Кенди. Он просто стоял, удерживая ее и позволяя обнимать себя. И вспомнил тот момент, когда впервые заявил на нее свои права…

~ ~ ~ ~ ~

Дверь клетки открылась, и один из техников толкнул Кенди внутрь. Она споткнулась и едва не упала, 927 вскочил на ноги и зарычал на техника. По щекам Кенди катились слезы, и он мог уловить кислый запах ее боли. И свежий запах крови. Ее крови.

Он зарычал громче и с гневом посмотрел на техника. Мужчина фыркнул, доставая оружие и удерживая 927 от нападения.

— Это не я причинил ей боль. Если хочешь кого-то убить, виноват доктор С. — И хлопнул дверью.

927 подошел к Кенди и обнял ее за талию. Затем поднял на руки и отнес к своему коврику. Уселся сам и посадил ее к себе на колени. Принюхался, стараясь найти источник ее боли. Это не заняло много времени. Задрал рукава на ее рубашке обнажая руки. С одной стороны на запястье была бинтовая повязка, пропитавшаяся кровью.

— Что доктор С. сделал с тобой?

Она взглянула на него полными слез глазами:

— Он взял у меня кровь, потому что думает, что я не его дочь. Собирается сравнить мою кровь со своей, чтобы узнать его ли я крови. А еще он говорил ужасные вещи о моей мамочке.

Он увидел только начавшиеся формироваться синяки на ее запястье и предплечье.

— Ты боролась?

— Он такой грубый, и от иглы было больно. — Она шмыгнула носом. — Он сказал, что я возможно ублюдок, не его дочь. Это значит, что у меня нет родителей, ведь он убил мою мамочку.

Она такая маленькая и безобидная. Его взбесила жестокость доктора, но он запер ее в клетке с ним.

— Не имеет значения, его ты крови или нет. У меня тоже нет родителей. Они называют меня ублюдком. — Он нежно стер с ее личика слезы. — Но я от этого не плачу.

— Ты никогда не плачешь. — Она уткнулась лицом в его грудь и обняла руками за талию — Что если я ублюдок? Я никому не принадлежу.

Он уперся подбородком в ее макушку и крепче прижал к себе.

— Ты принадлежишь мне. Он поселил нас вместе. Я бы кричал от боли, если они заберут тебя и не вернут.

Она успокоилась и посмотрела на него.

— Правда?

Он кивнул:

— Да. Не плачь, Кенди. Я о тебе позабочусь.

— Он сказал мне дату. Сегодня мой день рождения. — Слезы снова хлынули из ее глаз и потекли по щекам. — Моя мама пригласила всех моих друзей на вечеринку. Как ты думаешь они ищут меня?

— Я не знаю. — Он снова нежно стер слезы с ее личика, на котором отражалось так много ненавистной боли. Он не знал, что такое друзья или вечеринка, и для него это не имело значения. — Ты не одна. Я здесь.

— У нас нет торта, а моя мама обещала купить мне куклу.

Он не знал, что это за вещи.

— Скоро принесут еду, и ты можешь съесть все.

— Мне нельзя много есть. Я заболею. И не хочу, чтобы ты остался голодным.

— Я не против, будь это для тебя безвредно. — Он убрал волосы с ее лица, внимательно разглядывая. Она росла рядом с ним с тех пор, как они поселили ее в его клетку. Он заботился о ней, и если они ее заберут, то он рехнется от боли. — Мы будем веселиться. — У него появилась идея. — Это твой день рождения. Спой для меня. Тебе нравиться. Я постараюсь запомнить слова и подпевать тебе. Давай веселиться.

Его улыбка согрела ее изнутри.

— Ты сделаешь это для меня? — Она посмотрела на видеокамеру, а потом обратно на него. — Они смотрят. Ты же не хотел, чтобы они видели.

— Меня это не волнует, пусть знают, я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Ты не ублюдок, 927. Ты принадлежишь мне.

Он усмехнулся:

— Все правильно, Кенди. Есть только мы. Все хорошо. Не показывай им свою слабину.

— Не буду.

Кенди вцепилась в Хиро и не отпускала. Она прижималась к своему мужчине, обнимала его, ее запястья пульсировали от боли, но оно того стоило. Она почувствовала, как его горячее дыхание легкой щекоткой овевает ее шею, но не собиралась жаловаться. Зажмурившись, потянулась к его волосам, желая скользнуть пальцами в шелковистые пряди. И ее не волновало, что они все еще были мокрыми после душа. И стоило ей сделать это, как Хиро застонал, склонив к ней голову и предоставляя лучший доступ.

На своем опыте Кенди убедилась, что время всегда двигалось медленно, но сейчас ей захотелось, чтобы оно остановилось совсем. Она желала наслаждаться этим моментом вечно. 927 жив, и они вместе. Все это казалось слишком хорошим, чтобы оказаться правдой. Она запаниковала. Что если она все еще находиться в психушке в наркотическом бреду? Ведь это случалось и раньше, когда её накачивали наркотиками.

Она впилась ногтями в его рубашку и сжала в кулаке волосы. 927 предупреждающе зарычал, и она ослабила хватку. Он приподнял голову и недовольно нахмурился, в его мрачном взгляде светилось недоумение.

— Я убеждаюсь, что ты реальный, — призналась она. — Жизнь так жестока. Часть меня все еще ожидает, что я вот-вот проснусь и снова окажусь запертой в той комнате.

Другой рукой он ухватил ее за попку и приподнял вверх.

— Что они с тобой сделали?

— Это не имеет значения. Ничто не имеет, кроме того, что я с тобой. Пожалуйста, просто позволь мне обнимать тебя. Пожалуйста? — Она будет умолять, если это успокоит его гордость. Гордость не имеет значения, теперь, когда она нашла его.

927 осмотрелся вокруг и сел на кровать. Слегка подвинул Кенди и надежно разместил на своих коленях. Она обняла его ногами за талию и зарылась лицом в его грудь. Она дышала им, наслаждалась каждым мгновением рядом с ним. Твердым, большим, теплым и живым.

927 отпустил её попку, и Кенди напряглась, боясь, что он отстранится. Он этого не сделал. Напротив, скользнул ладонью по шелковому водопаду её струящихся вниз по спине волос. Она расслабилась. Он потерся щекой об её голову.

— Ты настолько хрупкая. Я боюсь причинить тебе боль.

— Я наберу вес, — пообещала она. — Я знаю, что костлявая, но сильная.

— Что сказала Док Триша?

Он беспокоится о ее здоровье. Значит заботится.

— Она не нашли ничего тревожного, кроме недостатка веса. Посоветовала много есть, побольше находиться на солнце, и если возникнут какие-либо проблемы, сказать ей.