Вот мы влипли! (СИ)

- Я могу извиниться перед ними прилюдно за свое поведение.

- Спасибо, Люси, – ответил Жерар, вставая и направляясь к окну. Как только он распахнул шторы, яркий свет залил комнату. Люси поморщилась. – Вставай, пора ужинать. Время полшестого вечера.

- Уже? – Удивилась она.

- Да, собирайся. Камилла проводит тебя в столовую. – Он кивнул в сторону стоящей неподалеку служанки, которую Люси прежде не заметила.

- А где Эльза? – Спросила она.

- Эльза не ложилась. Она в библиотеке. – Просто ответил Жерар, направляясь к выходу. – Кстати, Люси, ты говоришь по-французски?

- Нет, – удивленно ответила она.

- Жаль, потому что Камилла, – он вновь взглядом указал на девушку, смирно стоявшую у кушетки, – не понимает по-английски.

- Что? – Удивилась Люси. – Подожди! Я же ни слова не пойму из того, что она скажет! Жерар! – Воскликнула Люси, пытаясь остановить мужчину, спешно направляющегося к выходу.

- Именно поэтому к тебе через несколько минут поднимется твой достопочтенный брат, – ухмыльнулся Жерар. На недоумевающий взгляд Люси, он поспешил пояснить, – в смысле Нацу.

Люси только оставалось сидеть, выпучив глаза. Нацу? Точно, по «легенде» он ведь ее брат. Так не кстати вспомнился недавний инцидент, а особенно две очень четкие фразы, с которыми они с Нацу нещадно опозорились перед родителями Жерара, и опозорили его самого. А именно это было «сестренка, родная!» и «убери свою пьяную рожу, не дыши на меня перегаром!».

Щеки Люси побагровели от стыда.

От мыслей ее прервал мелодичный голос Камиллы, которая осторожно подошла к ней. В руках она держала расческу и что-то лепетала на непонятном Люси языке.

- Нужно было учить французский в школе, а не баклуши бить. – Фыркнула Люси себе в укор, вставая с постели. Камилла осторожно подтолкнула ее в сторону зеркала. Люси послушно подошла и уселась на стул, стоящий напротив. Камилла тут же принялась орудовать с волосами Люси, расчесывая их, предварительно распустив. Люси послушно терпела, даже когда служанка неаккуратно выдернула волос с головы. Поспешно пролепетав извинения, Камилла сжалась, опустив глаза. Люси удивленно на нее посмотрела.

- Да ладно, не так уж и больно, – протянула она, обращаясь к Камилле. Однако, служанка ничего ровным счетом не поняла, лишь послушно закивала. – Чего ты такая пугливая-то? – Поинтересовалась Люси, поворачиваясь обратно к зеркалу.

Камилла восприняла этот жест, как прощение и приказ продолжить. Осторожно и чуть боязливо дотронувшись зубчиками расчески до волос своей хозяйки, служанка аккуратно провела ею по всей длине волос Люси.

Когда с расчесыванием волос было покончено, Камилла уже собиралась соорудить на голове Люси какую-нибудь прическу, как в дверь кто-то постучал. Люси уже хотела встать с места, как Камилла быстро подбежала к двери и, спросив что-то на своем языке, получила ответ. Люси удивилась, узнав знакомый голос. Камилла быстро открыла дверь, впуская на порог Нацу.

- Ты знаешь французский? – Удивилась Люси, вставая с места.

- И это вместо приветствия? Где твои манеры, сестра? – Ехидно удивился Нацу.

- Если не прекратишь этот цирк, я тебя ударю. – Фыркнула Люси.

- Ладно, ладно. – Нацу подошел ближе к ней. – Ты как, голова болит?

- Нет, а у тебя?

- Нет, мне не впервой так напиваться. – Бодро ответил Нацу. – Кхм, Люси, – протянул он, подходя ближе к ней. – Прости меня.

- За то, что предложил выпить? – Удивилась Люси. – Да ладно, я ведь поддержала тебя. И, если на то пошло, это я попросила Деву принести еще выпивки.

- Я рад, что ты не злишься.

- Мира уже проснулась?

- Да, но Фрид сказал, что ей очень плохо. К ужину она, наверное, не спустится. У нее голова болит.

- Я могу ей таблетку дать. – Люси подошла к кушетке и взяла свою сумку. – Вот, – она вытащила маленькую коробочку.

- Давай, я отнесу.

- Хорошо, ты ведь знаешь, как достать из упаковки таблетку?

- Да, я помню, как ты дала Эльзе это лекарство.

- Отлично, – улыбнулась Люси, – да, и возвращайся скорей. А то эта Камилла меня совсем не понимает.

- Ахах, хорошо, – улыбнулся он, покидая комнату.

За ужином, на удивление, было тихо. Однако Люси эта атмосфера показалась какой-то напряженной. Конечно, ведь в гостинице «Fairy Tail» они всегда за трапезой что-то обсуждали, кто-то что-то говорил, кто-то с кем-то спорил, кто-то смеялся. За трапезами в Хвосте Феи атмосфера была другой. Она была оживленной, искренней. Здесь же чувствовался во всем порядок и правила. И Люси это угнетало. Даже, когда она прилюдно извинилась перед четой Фернандес за свое поведение и поведение своих друзей, она ничего не услышала в ответ. Наверное, так принято в высших кругах общества. Хоть Жерар и сказал, что у них теперь осталось только громкое имя Фернандес.

Все были поглощены своим ужином. Никто и головы поднять не смел, как заметила Люси. Эльза молча смотрела в свою тарелку, вполне наевшись, и не решала покинуть стол. Жерар, держа осанку, пил вино. Мира, находясь рядом с Фридом, молча трапезничала, Фрид тоже молчал, не поднимая взгляд. Джувия и Грей сидели рядом друг с другом и так же молчали, держа осанку, опустив взгляд. Нацу, как заметила Люси, вел себя вполне подобающе, как настоящий аристократ. Тут Люси вспомнила, что его отец, Игнил, не последний человек по социальной лестнице. Не мудрено, что Нацу с детства обучали этикету, философии, науке, французскому и другим языкам. И Люси поражало в нем то, как Нацу мог вести себя так непринужденно с ней, или с кем-то другим из своих друзей, улыбаясь, шутя, смеясь, забывая и, парой, нарушая правила этикета. Однако, в нужный момент, как сегодня, например, он мог показать себя совершенно с другой стороны. Сейчас Нацу держался как настоящий аристократ, гордо и непринужденно. Люси в такие моменты он казался чужим. Тем самым инквизитором, коим являлся. А ей больше нравился обычный, добрый и веселый Нацу.

Наконец, Валентин Фернандес встал из-за стола и удалился из столовой. Люси даже показалось, что все облегченно вздохнули. По крайней мере, она точно. Все тут же расслабились. Вивьен, мама Жерара, тут же начала спрашивать его о Фиоре, о его жизни в другой стране. Она так же интересовалась жизнью его друзей. Люси удивлялась, как такая добродушная женщина могла не сломаться под гнетом всех этих правил высшего общества? Как она мужа своего терпит-то?

Нацу, как заметила Люси, тут же слегка ссутулился, и улыбнулся. Вивьен говорила на французском языке с сыном, а когда задавала вопросы, непонятно к кому обращаясь, а Люси не понимала, к кому она обращалась, ведь не знала языка, Нацу подхватывал разговор на своем идеальном французском. Как уловила Люси, говорил он без акцента. И это ее поражало. Нацу что-то весело говорил на иностранном для Люси языке, время от времени весело смеясь. Вивьен подхватывала его смех, Фрид, несомненно понимающий, о чем ведется речь, улыбался, что-то шепча Мире, видимо, перевод, и она тоже улыбалась. Грей, так же владеющий французским языком, очень редко вступал в разговор, но улыбался, когда Вивьен или Нацу шутили. Джувия, вслушивающаяся в разговор, нередко улавливала смысл, а когда что-то не понимала, Грей тихонько ей переводил. Жерар продолжался держаться прямо, однако в его жестах сквозила раскованность. Не было напряженности, как во время присутствия отца.