Разбуди меня (СИ)

— Он всё-таки будущий невыразимец, а это значит, что скоро у него появится более-менее свободный доступ к интересующему нас Отделу тайн. Он может расписать нам новое положение вещей: что изменилось в структуре Отдела после обвала, в том ли самом месте искать вновь Комнату смерти, и так далее. К тому же теперь он на почве своего спецкурса весьма сблизился с Патил, а у её родителей, в свою очередь, сохранились знакомства с людьми, работавшими в Отделе.

— Откуда ты всё это знаешь? — изумилась Гермиона. Даже она не владела столь подробной информацией о семье Патил, несмотря на то, что с одной из близняшек семь лет не только училась, но и жила в одной комнате.

— Да всё оттуда же, — усмехнулся Тео, небрежно взъерошивая волосы и этим жестом вызывая в Гермионе непреодолимое желание к ним прикоснуться. — Именно через Патил Малфой узнал о точном местоположении останков этого урода. Так что она тоже посвящена.

— Думаешь, и Падма будет нам помогать? — с сомнением произнесла Гермиона, безотчётно протягивая руку вперёд и вплетая пальцы в его тёмные, нарочно всклокоченные волосы.

Чувствуя, как она гладит его по голове, Тео едва ли не замурлыкал от удовольствия.

— Нам — нет, — еле слышно сказал он, властным жестом притягивая Гермиону к себе и накрывая её губы горячим поцелуем. — Тебе — да.

*

Гавейн Робардс — глава Управления мракоборцев, сменивший на этом посту Руфуса Скримджера.

====== Глава 28 ======

В субботу — первый день после каникул, когда была официально объявлена вылазка в Хогсмид — погода впервые за последние недели решила порадовать обитателей замка и его окрестностей ласковым, почти весенним солнцем.

Щурясь от ярких лучей, Тео с Гермионой шли по узкой тропинке, что вела в волшебную деревушку. Утро для выходного дня было довольно раннее (часы на фасаде замка едва пробили девять) и пока тихое, потому что большая половина школьников ещё нежилась в своих кроватях, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Но, в отличие от остальных, эти двое готовы были пожертвовать сном ради того, чтобы прогуляться в тишине, ведь искушение провести вместе целое утро, а то и день, было слишком сильно.

Почти безлюдная дорога вызвала у Гермионы самое настоящее облегчение; Тео же, напротив, выискивал среди редких прохожих своих однокурсников. Конечно, ради спокойствия Гермионы он готов был в любой момент применить Конфундус или Дезиллюминационные чары к невольному свидетелю их прогулки, но втайне знал, что специально не сделает этого.

Убедившись, что сейчас они вряд ли встретят кого-то из знакомых, Гермиона окончательно расслабилась. Ей было так хорошо просто идти рядом с ним, чувствуя его тепло, вместе смотреть на кристально чистый снег, искрящийся на солнце и от этого похожий на белый мрамор, разговаривать — о чём угодно, ведь они ещё многого не знали друг о друге.

— Ну, можно сказать и так, — улыбнулась Гермиона, отвечая на вопрос Тео о своём детстве. — Первое проявление магии у меня было в пять лет.

— Рано, — заметил он и оценивающе взглянул на неё. — Теперь понятно, почему из тебя выросла выдающаяся волшебница. К этому были предпосылки.

— Спасибо, — Гермиона опустила ресницы, пытаясь скрыть ставшее уже привычным в присутствии Тео смущение. Он так редко делал ей искренние комплименты, что каждый раз она не знала толком, как на них реагировать. — А у тебя во сколько?

— В четыре с половиной, — равнодушно ответил он, будто речь шла о чём-то до ужаса банальном.

— Какое заклинание?

— Диффиндо. Разрезал надоевшую мне портьеру в доме... Ничего особенного. Родители ждали от меня этого, поэтому было неинтересно. Лучше расскажи, как это было у тебя.

Гермиона украдкой посмотрела на него — заинтересованного, сосредоточенного, приготовившегося слушать — и ей не в первый раз пришла в голову мысль, что быть чистокровным волшебником всё-таки довольно скучно.

— Я играла в песочнице с соседскими девчонками и уронила свою заколку в какую-то банку с узким горлышком. Как мы только ни пытались её достать! И трясли, и колотили по дну — всё бесполезно. А потом, когда уже собирались разбить, я заглянула в отверстие, пытаясь придумать, что ещё можно сделать. И вдруг оно прямо на моих глазах расширилось, — Гермиона рассмеялась; эти воспоминания были такими яркими, будто это произошло вчера. — Даже не знаю, что я тогда чувствовала больше — радость или удивление.

— Заколку-то достали? — ухмыльнулся Тео, в прищур глядя на солнце, которое, хоть и поднялось невысоко, уже светило вовсю.

— Да, она выпала, а горлышко снова вернулось в исходное положение. Знаешь, я думала об этом несколько дней, уже в том возрасте пытаясь всё объяснить логически...

— Ты неисправима.

— Может быть, — Гермиона пожала плечами. — Спустя некоторое время, когда я уже решила выбросить этот случай из головы, случилось ещё кое-что.

— Прогнала толпу дементоров, напавших на ваш дом?

Гермиона бросила на него строгий взгляд.

— Нет, конечно. Всего лишь разожгла огонь в керосиновой лампе.

— А, твоё фирменное заклятие! Синее пламя.

Гермиона даже замедлила шаг.

— Но откуда... откуда тебе это известно? Моё пламя никто не видел, кроме Гарри и Рона. Ну, может, ещё Джинни.

Тео почесал в затылке, напуская на себя вид крайней задумчивости.

— Как бы тебе объяснить... Прежде чем добиваться девушки, я стараюсь как можно больше узнать о ней. Её интересы, увлечения, слабости. Кстати, — он резко нагнулся и зачерпнул горсть снега, быстро скатывая снежок, — неужели тебе правда нравится запах скошенной травы? По-моему, он отвратительный.

— Теперь уже не так, как раньше, — откликнулась Гермиона, пройдя чуть вперёд и оборачиваясь на своего спутника. До Хогсмида оставалось не больше сотни ярдов. — Во мне многое изменилось после прошлого безумного года.

— Это точно, — Тео метким броском послал снежок Гермионе в плечо. — И ты должна мне рассказать, каким заклинанием тебя тогда поразил Долохов.

— Должна? С чего это вдруг? — Гермиона быстро слепила ответный снежок и бросила Тео в колено, но он успел увернуться.

— Не заставляй меня думать, что ты под Обливиэйтом, — ещё бросок, теперь в бок. — Я же говорил, что буду следить за твоим физическим и душевным состоянием.

— Я не знаю, что это было за заклинание, — Гермиона кинула снежок наугад и, как ни странно, случайно задела руку Тео. — Долохов применил его невербально. Помню только, что потеряла сознание, и мадам Помфри потом говорила, что в моём случае ей определённо есть над чем поработать.

Секунда размышлений, и Тео с такой силой швырнул следующий снежок в растущее неподалёку от тропинки дерево, что у того хрустнула ветка.

— Какая же он мразь, — сказал он с неожиданной злобой. — Уверен, что это заклятие Эксанимо.