Оксана Панкеева - Шепот Темного Прошлого [litres]

– Я таких вещей не забываю, – нахмурился король. – Можешь идти, если есть желание пройтись пешком. А если нет, скоро здесь будет телепортист. Так что, Жак, чаю совсем нет? Я уже согласен сам пошуршать на твоей кухне, если тебе невмоготу ухаживать за гостями.

Элмар немедленно сел на место, явно не имея желания ходить пешком, Жак заколебался – то ли полениться, то ли все же поухаживать за его величеством, и тут вдруг заговорил Кантор:

– Кофе хотите?

– Кофе? – переспросил Шеллар, слегка растерявшийся от неожиданного предложения.

– Я собираюсь сварить себе кофе, – пояснил Кантор, поднимаясь. – Если хотите, и вам сварю.

– Спасибо, с удовольствием. А тебе удобно? Может, помочь?

– Так справлюсь, – мрачновато, но без обычной агрессивности отозвался Кантор и направился на кухню. Никогда не знаешь, чего от него ждать, от этого ненормального мистралийца…

Король проводил его взглядом, отметил про себя, что Кантор уже почти не хромает, да и спина заживает успешно, затем обратился к оставшимся:

– О чем вы тут веселом беседовали?

– О том, много это или мало – шестнадцать лет, – охотно пояснил Жак, и его величеству немедленно стала ясна причина мрачного настроения Кантора. Нашли о чем напомнить, любители дискуссий на абстрактные темы… О том, как все было прекрасно тогда и как дерьмово теперь. Удивительно, что Кантор не потрудился с ними поскандалить. – Вот Элмар утверждает, что в шестнадцать лет человек уже полностью взрослый, и тут же сам себе противоречит, вспоминая, как он по глупости получил по голове кистенем в своей первой битве. А вы что скажете по этому поводу? А то Диего что-то не пожелал высказываться и вообще как-то посмурнел…

– Дискутанты хреновы, – нехорошо усмехнулся король. – Дались вам эти шестнадцать! Почему бы не поговорить, например, о пятидесяти?

– Нам еще не было пятидесяти, – проворчал Элмар. – И никто не гарантирует, что будет.

Жак немедленно скис, а его величество продолжил воспитательный процесс:

– Зачем же так сразу, давайте предполагать лучшее. Вот ты, к примеру, расплывешься, как и твой батюшка, наживешь цирроз печени, гипертонию и радикулит. Жак превратится в маленького лысого толстячка. А вот мы с Кантором останемся стройными и высокими кавалерами, и могу поспорить, на него и в этом возрасте будут вешаться дамы.

– Насчет него не знаю, – попытался мстить разобиженный Элмар, – а вот ты будешь питаться манной кашей и паровыми овощами по причине застарелой язвы желудка и выкашливать последние остатки своих прокуренных легких.

– О нет, – рассмеялся Шеллар, которого мрачный прогноз кузена ничуть не впечатлил, хотя бы потому, что был до смешного предсказуем, как и все, что делал кузен. – Это не раньше семидесяти. А об этой отдаленной дате нам нет смысла спорить, ибо столько вы уж точно не проживете.

– Ваше величество! – окликнул Кантор. – Подойдите взгляните, сколько вам сыпать.

В его голосе королю почудились веселые нотки. Выйдя же на кухню, он обнаружил, что Кантор действительно тихонько хихикает, насыпая молотый кофе в серебряный кофейничек.

– Сколько? – спросил он, кивая на ложечку, которую держал в руках.

– Как себе, – улыбнулся Шеллар, облокачиваясь о буфет. – Что тебя так развеселило?

– Вы что, нарочно испортили им настроение, чтобы меня утешить?

– Отчасти, – чуть пожал плечами его величество. – А что, тебя действительно утешило их испорченное настроение?

– Нет, – усмехнулся мистралиец, долил в кофейник воды и поставил на плиту. – Меня утешила ваша личная королевская забота. Вы всегда так трепетно относитесь к душевному состоянию своих подчиненных?

– Боги с тобой, Кантор, на всех меня не хватит. Но ты настолько невыносим в общении, когда у тебя плохое настроение, что себе дешевле выйдет сохранять его хорошим.

Кантор не ответил и некоторое время молчал, внимательно следя за кофейником. Когда же процедура, требующая пристального внимания, была завершена, перенес кофейник на стол и, не отрывая взгляда от чашек, которые доставал из буфета, очень тихо спросил:

– Ваше величество, вы еще не отказались от мысли прощупать господина Пуриша?

– А что?

– Хочу предложить свою помощь.

– Серьезно? Почему вдруг?

– Да так… – Мистралиец, не оборачиваясь и по-прежнему не глядя на короля, пожал плечами. – Безделье замучило. Скучно стало. И мысль одна появилась…

– Прекрасно, – улыбнулся Шеллар. Хотя Кантор, в отличие от кузена, был совершенно непредсказуем и зачастую трудно было не только предвидеть его реакцию на грядущие события, но и объяснить реакцию на события уже свершившиеся, в данном случае причину внезапного предложения о сотрудничестве его величество определил сразу. Видимо, уж очень хотелось товарищу Кантору, чтобы Жак все-таки дожил до пятидесяти… – Вернемся во дворец, сразу… Впрочем, нет, сразу не получится, у меня с утра несколько посетителей запланировано, приходи к десяти в мой кабинет, обсудим.

Кантор молча кивнул и протянул ему чашку:

– Несите сами, а то у меня рук не хватает.

– Спасибо, – серьезно кивнул король, принимая чашку. – А как твоя рука? Долго еще будет заживать?

– Да почти зажила. Я повязку не снимаю, чтобы Ольгу не пугать. Она, когда спину увидела, полночи плакала… Я бы сам отнес вашу чашку, просто с забинтованными пальцами неудобно что-либо делать.

Дорогой кузен до сих пор сидел надутый и сочинял достойный ответ. Жак мрачно убирал со стола посуду, ни на кого не глядя. Похоже, он понял, зачем король так обломал их с Элмаром дискуссию, он всегда был сообразительным…

– Ваше величество, – продолжая свой тяжкий труд, сообщил он, – тут Диего одну идею выдал, я вам потом расскажу… А то он сам рассказать не сможет.

– Отчего же потом? – приподнял брови Шеллар. – Сейчас отправишься вместе со мной и расскажешь. Я все равно собирался с тобой поговорить, а если не успеем до семи, то проснется Кира, потом явится Флавиус, потом прочие посетители, и раньше одиннадцати я не освобожусь.

– А вот это все, – Жак обвел рукой грязный стол, заставленный чашками и тарелками, – так бросить? Тереза меня закопает за такой бардак в доме.

– Действительно некрасиво… – задумался его величество, – да еще в такой праздник…

– А сегодня праздник? – Кантор оторвался от чашки с кофе, испугавшись, что опять запутался в днях, а Элмар с воплем отчаяния хлопнул себя ладонью по лбу. Хлопни он так кого-нибудь другого, бедняга с ног бы свалился.

– Тханкварра! Я забыл! Какая же я свинья! Шеллар, одолжи мне коня, срочно!

– Блин! – простонал Жак. – Еще и про цветы забыл! Хоть Тереза и не отмечает «языческие праздники», но такое невнимание, да еще вкупе с грязной гостиной…