Елена Ершова - Неживая вода

Игнат перевел дух. Откинул со лба прилипшие волосы. И словно издалека услышал мягкий, почти заботливый голос черта:

– Что ж медлишь? Стреляй теперь!

И мир обрел целостность, а краски – цвета. Игнат вздрогнул. Втянул слюну. Зябко вдруг стало под фуфайкой. Касьян приподнял разбитое лицо, глянул на парня заплывшим глазом и, едва ворочая языком в разбитом рту, выдохнул:

– Не губи… Христом Богом прошу, пан… не…

– Стреляй! – жестко велел черт.

И тут же катившийся от леса вал достиг деревни.

Ветер ударил так, что сшиб шапку с головы Игната, и парень спохватился было – да куда! Понес ее ветер по лужам, вздымая черную рябь, парусом надул фуфайку. Игнат глотнул сырого воздуха, моргнул – и словно отрезвел.

– Не могу, – сипло проговорил он и обтер лицо ладонью.

Ружье в его руках задрожало, опустило закопченное дуло к земле. По спине струился липкий ручеек пота.

– Хотел мстить… так мсти! – прорычал черт. – За подругу мертвую! За ремень со спины!.. Жалкий этот человечишка… трусливый… Предать готов… чтоб жить сладко. Убить… чтоб шкуру спасти. А самого… как таракана раздавить! Раз плюнуть!

– Нет! – сказал Игнат и выронил ружье. – Не буду я руки кровью марать. Правильно тогда мне Марьяна сказала: Господь их судить будет. По вере воздаст да по заслугам.

– Слюнтяй! – холодно сказал черт и вскинул пистолет. – Нет больше… Господа в этом мире. Я здесь теперь… Господь.

Выстрел прогремел одновременно с ударом грома и поэтому показался Игнату почти беззвучным. Так же беззвучно дернулся Касьян – и уронил пробитую пулей голову в черную жижу. Игнат вскинул дрожащую руку к вороту и рванул его, словно стало нечем дышать. Навалилась тьма, облизала лицо липким языком, и заволокло глаза – слезами ли? грязью? чужой кровью?

– Всему вас… люди… учить надо, – сказал черт и сунул пистолет за пояс. – Идем теперь.

Игнат провел дрожащими пальцами по лицу, пытаясь отогнать морок. Словно все это было сном, и вот-вот придет пробуждение. Но пробуждения не было. На пальцах осталась липкая влага, и Игнат вытер их о подол.

– Куда? – машинально спросил он.

– Одно дело… свершили, – ответил черт и подошел ближе, положил на плечо Игнату тяжелую ладонь, пригнув к земле, будто простую былинку, хотя сам был не выше и на вид не сильней Игната. – Другое вершить будем.

– Воду… – прошептал Игнат и отвел глаза. Не было сил смотреть на мертвое тело Касьяна. И не было сил сбросить ладонь черта – его прикосновение обжигало, будто раскаленная головня.

– Воду, – повторил черт. – Добыл… ты ее?

– Добыл… да что делать – не знаю.

– Я научу, – сказал черт, и на Игната дохнуло запахом тошнотворной сладости. – Это ты… хотел просить у нас? За ремень со спины – месть обидчику. За мертвую воду – силу самой нави?

– Это, – отозвался Игнат и, сощурившись, поглядел на лежащую перед ним деревню.

Тьма стекала с покатых крыш. Ветер гнул плетеные ограды, ворошил неубранные пучки соломы у сараев, выл в дымоходах, будто распевал погребальную песню. Оплакивал ли испуганных солоньцев, которые как ни пытались выторговать себе другие пять лет покоя, а все же накликали беду? Или, может, пропащую душу самого Игната?

– И сказал Господь… – гулко произнес за спиной черт. – Вот! Я дал тебе огонь! Так бросим его в мир… чтобы он запылал!

Говорили старики, что нечистый дух не может войти в дом без приглашения. Поэтому Игнат раскладывал костры подальше от деревни, поэтому и беседу с навью вел за околицей. Да только верно сказал черт: старые законы рушились, а новых еще не придумали. И хотя не было у нечистого ни ключа, ни приглашения, но была отмычка: ветер гнал на деревню тучи и гнал по дороге Касьянову кровь. И она текла черным ручьем, словно прокладывала путь через невидимую черту, отделяющую мир живых от мира мертвых. Так, следуя за кровавым ручьем, как за путеводной нитью, в деревню вошла навь.

Никто не решился их встретить: ни хлебом, ни порохом. Только заметил Игнат, как в доме тетки Рады дернулась занавеска да мелькнуло за темным стеклом испуганное лицо, а потом захлопали деревянные ставни. И это всколыхнуло в душе Игната волну воспоминаний, как он сам мальцом прятался вместе со Званкой в бабкином погребе. Может, и сейчас кто-то торопил внука, приговаривая: «В подпол лезь! Лезь, дурак, ну!» Ведь остались в деревне еще души детские и чистые. Неужто и их хотел Игнат смерти предать? Неужто готов стать таким же, как навь, из-за пустой обиды? Игнат обтерся рукавом и словно пелену с глаз снял.

– Знакомый… запах, – сказал черт и повел тяжелой головой влево, вправо, будто принюхиваясь. – Запах страха. Прежде… им с каждого двора несло. А теперь?.. Только в Опольском уезде остался… Тяжело? – Он повернулся к провожатым, и серые тени сгорбились, завздыхали. Прошелестели жалобно, вторя завывающему ветру:

– Тяжело… Люди тайгу рубят… Гнезда рушат… Пищи нет… И новых душ… чистых душ… не найти…

– А все же… одну нашел, – ответил черт и глянул на Игната, словно раскаленное тавро ко лбу приложил. Парень поспешно отвел взгляд, а черт с ухмылкой добавил: – Легко вам, людям… польстить. Скажешь… про чистоту да безгрешность… и не усомнитесь… радостно в самое пекло полезете.

– Что ж ты сам не полез? – огрызнулся Игнат. – Ключ-то у тебя был. Ждал дурачка да простачка, чтобы его руками весь жар выгрести?

– Ждал, – откликнулся черт. – Нави в то место… ход заказан. Не смог бы я… эликсир добыть… потому что замок с секретом. Уйти удалось… а вот обратно вернуться…

– Значит, перехитрили вас люди. Где наукой, где Божьим словом. Но и вас обмануть можно.

– Можно… да не всякому. Тот, у кого ключ забрал… перекупщик… душа грешная, алчная… тоже обмануть хотел… за то жизнью поплатился.

– Лучше жизнью, чем душой.

– Не скажи! – возразил черт. – Эти, – махнул рукой в сторону деревни, – жизнью дорожат… вели им – новый оброк соберут. Ноги целовать будут.

– Не надо мне их оброка!

– А с них больше и взять нечего. С тебя только. Сам эликсир отдашь… или забрать придется?

– Придется, – сказал Игнат и с вызовом глянул прямо в пылающий глаз черта.

– Дерзкий… какой, – усмехнулся тот. – Такие… дерзкие… ломаются веселее… с хрустом, – он наклонился к Игнату, раздул ноздри, принюхиваясь. Качнул головой, произнес: – Не чую… Не при тебе эликсир… Так где?

– Найди, – спокойно ответил Игнат. – Я его с трудом добыл. Столько лиха перенес, чужой жизнью расплатился, сам еле живым остался. Думаешь, вот так просто и отдам? Без труда рыбку из полыньи не выловишь.

– Поиграть хочешь, значит… – Черт повернулся к помощникам. – Ты! – указал на одного. – Обыщешь дом.

И серая тень бесшумно отделилась и потекла в сторону, безошибочно выделив Игнатову избу среди десятка других.