Галина Чередий - Ключик

— А-А-А-АЙЧИ-И-ИН. ПОМОГИ-И-И! — бешеным зверем взвыла Эмма.

Она подползла к лежащему на земле Сейму, который дышал тяжело и прерывисто, и стала судорожно цепляться за него, очевидно, даже не соображая, что делает, и продолжала звать и звать остальных на помощь. И спустя несколько минут, как только битва закончилась, помощь к ним пришла. Айчин подбежала и упала на колени рядом, но только для того, чтобы быть отброшенной силой монстра.

— Заставь его принять мою помощь! Прикажи! — судорожно хватая воздух, прохрипела иномирянка, держась за грудь в районе сердца.

— Нужно вернуть Сейма? Мне нужно позвать его? — сквозь слезы спросила девушка.

— Нет времени. Если будем ждать, может не выйти вылечить. Просто прикажи ему! Ну! Ты можешь!

Эмма села, несмотря на то, что к горлу подкатила тошнота от острой боли в ноге, и почти грубым толчком вынудила своего мужчину опрокинуться на спину. Вытерев слезы рукавом, она нависла над ним, заставляя смотреть только на себя.

— Она друг, и она тебе поможет! — отрывисто и с нажимом сказала девушка. — А ты, мать твою, будешь лежать тихо, как мышь, и позволишь сделать с собой все, что нужно! Ты меня понял, мой монстр?

Несмотря на то, что любимые глаза были почти остекленевшими от муки, Эмма знала, что монстр услышал и понял каждое ее слово и снова с готовностью подчинился. Мужчина медленно опустил веки и потом поднял их, показывая, что все, что для него имеет значение сейчас и всегда — это только, чтобы она не исчезала из поля его зрения.

— Не уйду, даже не надейся, — девушка задушила рвущиеся рыдания. Время для слез еще будет. — Ты застрял со мной навсегда, и нет у тебя способа от меня избавиться.

Сколько времени она провела вот так, склоняясь над любимым, пока Айчин занималась его исцелением, Эмма не знала. Ее сознание периодически мутилось и становилось нечетким. Она просто сохраняла их полный контакт, говоря что-то без умолку, и никакая сила позже не смогла бы восстановить в памяти, что же именно. И только когда услышала тихое «все, что смогла» от Айчин, силы ее покинули. Девушка просто повалилась на Сеймаса, тут же погружаясь в блаженную обезболивающую тьму.

За это время остальные члены команды оказали посильную помощь друг другу и занялись стаскиванием мертвых тел в одну большую кучу. Спасенные ими местные жители предпочли не участвовать в скорбном действе и просто сбежали, как только стало понятно, что хищники ушли и больше не вернутся. Даже племянник Айчин, за чью жизнь она так отчаянно сражалась, уходя, и не глянул в ее сторону.

— Да уж, похоже, тут сплошь смельчаки и добряки, преисполненные благодарности, — презрительно фыркнул Сидда.

— Не суди их, — покачал головой Кирос. — Мы у них на глазах убили тех, кто воплощал для них силу, святость и защиту от всего. С чего бы им считать нас лучше тех зверюг, от которых мы их спасли?

— Ну, тоже верно, — легко согласился парень. — Только Айчин наверняка будет обидно, хоть эта гордячка и не покажет.

— С каких это пор тебя волнуют ее обиды? — нахмурился Кирос.

— Эй, мужик, ты чего после драки еще не остыл? — удивленно поднял брови Сидда. — Она же теперь, типа, тоже наша. Член группы. А за своих всегда обидно. А ты что подумал?

— Ничего! — огрызнулся блондин и, прихрамывая, потащил сразу двух моллонов к общей куче. — И только вздумай сейчас ляпнуть какую-нибудь тупую хрень!

Сидда же нашел в себе силы промолчать и только переглянулся с братом.

Закончив с трупами, они уселись, привалившись к деревьям, и сохраняя приличную дистанцию, чтобы не дразнить монстра.

— Так, кажись, терапия окончена, — сказала спустя время Пич, и Кирос моментально напрягся.

Все уставились на Айчин, которая, конкурируя со способностями земных крабов, сейчас отползала назад, не сводя глаз с лица Сейма.

— Че за… — успела пробормотать Пич до того, как Кирос переместился настолько быстро, что у всех дыхание перехватило, и встал между своим другом и командиром и маленькой иномирянкой.

Его совершенное лицо, созданное, казалось бы, для единственной цели — быть искушением обоих полов, исказилось гримасой концентрированного гнева, направленного на все и всех, кто вольно или невольно угрожал Айчин.

— Ну вот, все, собственно, и обрисовалось — не сотрешь! — Пич покосилась на близнецов, и те закивали.

— Эх, горе горькое, остались мы одни бобылями, — наигранно всхлипнув, заломил руки Брант.

— Ну… как бы да. Вот прям как жить, как жи-и-и-ть? — не особо расстроившись, поддержал театральное шоу брата Сидда.

А тем временем Кирос и Айчин медленно отступали, провожаемые неотрывным тяжелым взглядом лейтенанта. И ни у кого не было сомнения, что глядит на них сейчас совсем не человек, а готовый к нападению монстр. И только то, что поперек широкой груди лежало его главное сокровище — бесчувственная Эмма, удерживало от немедленной атаки.

— Джимми тоже нужна помощь, — прошептала Айчин, продолжая непрерывно пятиться.

— С этим придется подождать, — так же шепотом ответил ей Кирос. — Пока сама хозяйка не очнется и не скажет зверюге «фу», нам до нее не добраться.

Возвращение сознания не было слишком желанным для Эммы. Ведь с ним пришли и кошмарная боль, и чувство полного опустошения и истощения. С трудом открыв глаза, она тут же встретилась со взглядом своего любимого монстра, что глядел с тревогой и обожанием.

— Мне… — пересохшее горло не слушалось. — Мне нужен мой Норман, пожалуйста. Сейчас.

При всем желании у нее не было сил приказывать, и она просто умоляла. В карих глазах монстра мелькнула секундная тоска и сожаление. Он поднял голову и обвел настороженным взглядом все и всех вокруг, то ли предупреждая окружающих, то ли оценивая, достаточно ли они безопасны для его главнейшей ценности. Вздохнув совсем по-человечески, монстр соскользнул в предназначенное ему место, отдавая любимой нужное, несмотря на собственные желания.

— Айчин! — крикнул Сеймас, едва обретя контроль. — Помоги ей!

— Ну, наконец-то! — к ним кинулись все и сразу, но лейтенант сейчас видел только бледное лицо любимой.

Эмма поймала его руку и посмотрела на недавно так сильно пострадавшую плоть. Выглядело все еще очень плачевно, но многократно лучше того, что было.

— Ерунда, это восстановится очень скоро, — успокоил ее мужчина. — А вот с твоей ногой, девочка моя, нужно разобраться срочно!

— Что же мы будем делать дальше? — тихо спросила Эмма.

— Все, что захотим. Все, что посчитаем необходимым сами, — наклонившись, Сеймас поцеловал ее коротко и страстно, вкладывая в этот краткий контакт все обещания, для которых не хватит известных им слов. Поцелуй — как клятва и заверение, что будет и счастье, и свобода, и долгая дорога жизни, по которой им идти вместе. — Нет ничего, с чем бы мы не справились вместе.