Галина Чередий - Ключик

— Джимми, малышка, пожалуйста, — в голосе Сейма просьба, почти мольба и… нежность?

Эмма медленно повернулась, встречаясь с карими глазами, в которых читалась теплота и растерянность сродни ее собственной, а еще надежда и нечто, то самое глубинное, обжигающее темным яростным пламенем, лишающее ее власти над собственным телом, мыслями и желаниями.

— Джимми, я взрослый мужчина, и да, раньше я встречался с женщинами с совершенно определенными целями. — Сеймас смотрел открыто, ничего от нее не пряча и предлагая осуждать его или нет только ей самой. — Не буду лгать, это были одноразовые свидания с одной только целью — получить сексуальное удовлетворение. И так было буквально до последнего времени. Надеюсь, это не слишком для тебя? Мне стоит извиниться за свои прежние похождения?

— Что? Зачем? Просто я… Прости, это, и правда, совсем не мое дело, — Эмма старалась сделать вид, что услышанное не задевает, но голос предал, дрогнув, словно она собиралась заплакать.

— Ничего подобного. Даже хорошо, что ты сама начала этот разговор. Я хочу, чтобы ты четко понимала, что то, что было у меня раньше, и то, чего я хочу с тобой, это абсолютно разные вещи. Я понимаю, что, возможно, для тебя немного рано услышать от меня подобное, когда мы еще не добрались даже до первого нормального свидания. Но, Джимми… Я принял некое решение для себя и менять его не намерен. Оно касается всей моей жизни. И твоей тоже. Я хочу, чтобы мы были вместе. Отныне и всегда. Так что да, это очень отличается от всего, что было раньше в моей жизни. И я не просто волнуюсь, я просто полумертв от страха, что ты сейчас просто возьмешь и пошлешь меня, отказавшись даже думать о перспективе совместного будущего. И прости, что все так на тебя вываливаю, но не вижу причины тянуть кота за хвост и притворяться.

Слова мужчина, сказанные, вроде, негромким уверенным голосом, просто оглушили Эмму. Они словно метались по салону автомобиля, путая, смущая, сбивая с толку. У Эммы было странное ощущение, что ее мысли в одно и тоже время замерли в оцепенении и при этом неслись с дикой скоростью, путаясь и переплетаясь, но не давая уловить некой очень важной сути. У нее была к Сейму куча вопросов, но сформулировать хоть один она сейчас была не в состоянии.

— Это несколько неожиданно, — севшим голосом пробормотала девушка.

— Я не требую от тебя никаких решений и ответов прямо сейчас, — торопливо ответил Сейм, будто извиняясь за тот шок, в который ее поверг, но это мало помогло.

Девушка неподвижно сидела, переваривая услышанное.

— Твою мать, я, кажется, все испортил, да, Джимми? — раздосадовано выдохнул Сейм и, ударив кулаком по рулю, сжал зубы и уставился так же, как она до этого прямо перед собой. — Ну кто меня за язык-то тянул? Да уж, вояка с одной прямой извилиной!

Они просидели еще несколько минут в какой-то тревожной и туго натянутой между ними тишине. Эмма, немного придя в себя, осторожно, словно крадучись, коснулась руки Сейма, которая, сжатая в кулак, лежала на его бедре. От первого же легчайшего касания мужчина вздрогнул и опустил глаза на их руки, будто не веря в происходящее. Пальцы Эммы неуверенно вздрогнули, как готовый убежать пугливый зверек, скользнули по грубой мужской коже, но потом уже смелее легли сверху. Лейтенант очень медленно разжал стиснутый кулак, переворачивая и открывая навстречу узкой девичьей ладошке. И едва они полностью соприкоснулись, судорожный вздох, как от мгновенного ожога, вырвался у обоих. И Эмме показалось, что их джип вдруг переместился в самое жерло вулкана, потому что стало невыносимо жарко и безумно мало воздуха. Она тоже смотрела на их руки, потому что встретить взгляд Сейма ей сейчас было очень страшно. Всезнающая первобытная часть ее шептала, что за этим последует взрыв, после которого ни она, ни весь мир вокруг не будут прежними.

— Просто еще сутки назад я думала, что ты меня едва терпишь, — еле слышно пробормотала она и улыбнулась, пытаясь хоть немного снять то напряжение, что пронизывало воздух. — Мне казалось, что я тебя жутко раздражаю.

— Ну, не без этого. Учитывая, как я с собой боролся, стараясь не приближаться к тебе, когда у меня кишки узлом сворачивало от желания прикоснуться, раздражение вполне простительная эмоция. Тебе так не кажется? — Сейм поддержал ее попытку, но, похоже, не особо у них получалось.

— Но ты прикасался ко мне, — прошептала Эмма.

— Не так, как хотел… И, черт, давай сейчас не будем об этом говорить, или я сделаю нечто, что может шокировать или напугать тебя. Я и так едва держусь, — мужчина дернулся. Но контакт их рук не разорвал.

— Держишься?

— Держусь, чтобы не поцеловать тебя, ясно? — немного сердито ответил Сейм.

— Это должно напугать меня? — откуда вдруг взялась смелость поднять глаза и встретить эту стихию, что беснуется в глазах напротив.

— Нет. Но то, что я не способен буду остановиться на одном поцелуе, должно. А я абсолютно точно на это не способен. Нам лучше ехать, — тяжело сглотнув, ответил Сейм, но при этом даже не шелохнулся, позволяя Эмме и дальше стремительно тонуть в жадном водовороте своих яростных желаний.

— Хорошо, — одними губами беззвучно произнесла Эмма.

От того, как ни за что на свете не хотелось прерывать этот момент, и от того, что растягивать его дальше уже не было никаких сил, она едва слышно всхлипнула и опять закусила губу.

Карие глаза полыхнули, сначала потемнев почти до полной черноты, а потом карий стремительно стал жидким золотом, и Сейм хватнул воздух так, будто приступ жесткой боли ударил по нему.

— Господи, да что же это… Джи-и-имми-и-и, — простонал он.

Мужчина стремительно подался вперед, слово боялся, что не сможет ее настигнуть. Остановок не было и времени на осознание тоже. Просто их губы столкнулись, немного болезненно и неуклюже в первый момент. Два небесных тела врезались друг в друга, и окружающий мир взорвался, стираясь начисто, распыляясь на атомы, которые будут вечность блуждать в пространстве, чтобы однажды стать новым миром для кого-то другого. А двоим, запертым в тесной железной коробке на пустынной дороге, он был больше ни к чему. В том месте, где больше не было ни молекулы расстояния между их губами и душами, рождалась их собственная новая Вселенная.

— Джимми, маленькая… моя малышка, — словно пушинку Сеймас пересадил Эмму на свои колени. Его губы на краткие мгновения отрывались, чтобы дать мизерные глотки воздуха им обоим и чтобы шептать сумбурные слова оглушающей нежности. А Эмма не могла разобрать ни одного из них. Но при этом отчетливо ощущала каждую крошечную каплю неистового восторга и восхищения мужчины, ласкавшего ее податливые губы своими жесткими и нетерпеливыми. Впитывала каждое трепетное и при этом жадное прикосновение рук по своему телу и сама подавалась, прося о большем. Не пугаясь того, что собственное тело стало мягкой раскаленной субстанцией в руках этого мужчины. Эмма задыхалась и целовала сама в ответ. Неумело, суматошно, захлебываясь. Так, словно сердце остановится, как только они разомкнут губы. Руки Сейма бесстыдно скользнули по ее бедрам, задирая платье, и даже тогда ни на секунду разум не вернулся к Эмме. Она приветствовала, выгибалась, требовала больше и больше его рук на себе.