Татьяна Богатырева - Гамбит

– Ясно, глупость спорола…

Неохотно сползла с кровати, свистнула Тигру и пошлепала на кухню.

Догнав ее на полпути, Ильяс развернул к себе и чмокнул в нос.

– Если все так серьезно, поедем на поезде. Но это долго, Капелька. Целые сутки.

– Я трусиха, – вздохнула она. – Высоты боюсь жутко. Но можно и полететь. Я постараюсь в самолете спать.

И постаралась же! Заснула до взлета, как только пристегнулась. Ильяс тоже весь полет спал – про запас. На первую ночь в Крыму у него были большие планы, впрочем, как и на все три недели.

О том, что ехали всего на три недели, они с Лилькой благополучно забыли, слишком не хотелось думать о Москве, тусне, работе и всяком прочем, далеком и ненужном. Тем более что телефон он отключил, чтобы не объясняться с похеренными клиентами и всякими мадам Айзенберг. Уже поздним вечером, с трассы Симферофоль – Ялта, позвонил Вовчику с Лилькиного телефона – свой как спрятал на дно рюкзака, так и не доставал до самой Москвы.

– Ага, вот он ты! – заорал в трубку лучший друг, явно все еще страдающий похмельем после вчерашнего. Так заорал, что пришлось трубку отодвинуть от уха, дабы не оглохнуть. – Куда смылся, на хер номер сменил?! Давай-ка топай ко мне, идея есть. На мильон баксов! И Русалочку свою тащи. В темпе, в темпе!

– Не ори ты так, – еле вклинился в монолог Ильяс. – Нет меня, и Русалочки нет. Мы в этом, в Перу. Или в Никарагуа, черт их разберет.

– Какая Перу? – опешил Вовчик. – Какая, в пень, Никарагуа?!

– Обыкновенная. Короче, друг мой, у меня в Занзибаре архиважное дело, так всем заинтересованным мордам и говори. А из связи только почтовые голуби и те не летают. Погода нелетная! Понял?

– Да понял, понял. Бонд, твою налево!

– Сам такой, – хмыкнул Ильяс и отключился.

– Это правильно, что не летают, – пробормотала Лилька, прилипшая к окну жуткенького крымского такси. – Жарко же! А что там растет такое красное, ну как это – ты не знаешь?? А когда будет море? Только я плавать не умею!..

Архиважное дело оказалось таким увлекательным, что Ильяс даже о подготовке к выставке забыл – какая, к черту, выставка, когда тут солнце, море и Лилька! Главное, Лилька. Веселая, с обгоревшим носом – сожгла в первый же день, пока Ильяс не успел купить ей белую шляпу с широченными полями, больше похожую на зонтик, – самая лучшая на свете Лилька!

Ильяс был счастлив. Возил ее по всему Южному берегу – горы, водопады, бухточки, дворцы и снова горы, – беспрерывно снимал, поил дивными местными винами, учил плавать, катал на яхте, ловил для нее катрана на удочку… Когда тут думать о чем-то еще? Вот разве что о забытом в Москве втором обручальном кольце. Слишком спешил увезти Лильку подальше от гадючника, так что забыл не только кольцо: плавки и те не взял. Только Лильку, ноут, «Nikon» и документы с кредиткой. Все прочее – фигня, можно купить на месте. Много ли им надо на юге?

Как оказалось, много. Особенно всякой ерунды. Когда в первый же день пошли за купальниками и полотенцами, Лилька увидела лоток с деревяшками местного изготовления, встала столбиком, распахнула глазки и спросила:

– Настоящий можжевельник, да?..

Проследив ее взгляд, Ильяс чуть не рассмеялся. Боже ж ты мой, вот, оказывается, что надо было дарить редкому кактусу: не ювелирку штучной работы, а обыкновенные деревянные бусы. Ну, положим, про обыкновенные он загнул, еще не хватало, чтобы Лилька в Москве щеголяла туристическим ширпотребом. Но для начала, чтоб кактус был счастлив здесь и сейчас, – да хоть весь лоток!

– Настоящий, Капелька моя, – шепнул ей на ушко.

Она просияла и бросилась перебирать сережки, брелоки, подставочки и прочую непонятного назначения ерунду. Что-то сразу откладывала в сторону, что-то долго вертела в руках, одни серьги – длинные, чуть не до плеч, даже примерила.

Через четверть часа упоенного копания в деревяшках Лилька обернулась к нему с резным гребнем в руках:

– Вкусно пахнет!

– Ага, мне тоже нравится.

Улыбнулся ей и выудил из груды барахла примеренные серьги и удостоенные тяжкого вздоха парные шпильки, в самом деле – самое лучшее, что было на лотке. Добавил к ним десяток ниток бус – разных, деревянных и ракушечных. Сами по себе в употребление бусы не годились, но если перемешать, несколько крупных бусин расписать, добавить фигурные узелки, жемчуг… И браслет в пару, определенно. Наверняка Лильке понравится!

Акриловые краски Ильяс нашел там же, на набережной. Лилька еще раз встала столбиком перед магазином «Солнечный берег», отделанным под этнику: индийские божки, рязанская резьба по дереву и чукотская по моржовой кости, ацтекские идолы, невнятной этимологии канатное макраме, а на вывеске зубасто-глазастое золотое солнышко, явно хренеющее от такой солянки. Из магазина пахло благовониями, а под названием было написано, что это художественный салон.

В этот раз Лилька даже спрашивать не стала, просто ухватила его за руку покрепче, потащила на запах – и зависла перед прилавком с пахучими склянками. Ее тут же взяла в оборот гарна дивчина с косой до пояса и в розовом сари.

Оставив Лильку медитировать над сокровищами, Ильяс прошелся по остальным отделам: на удивление, здесь нашлось все необходимое, и даже больше. А когда он уже расплачивался с улыбчивым индусом – похоже, владельцем магазина, – его тронула за локоть Лилька, довольная, словно поймала последнего в тундре мамонта. Она прижимала к груди небольшой, но увесистый пакетик с логотипом магазина.

Увидев ее, индус засиял, как медный Ганеша, стоящий за его спиной, достал из какой-то коробки блестящую фиговину и протянул Лильке:

– На счастье!

Фиговина оказалась брелоком, глазастым солнышком, как на вывеске.

Лилька замялась, отступила, но индус не отставал:

– Подарок, бери! Будешь счастливый, много счастливый! – и подмигнул Ильясу.

«Непременно будет, – подумал Ильяс. – Сегодня вечером – уж точно!»

Лилька тихонько хихикнула-фыркнула, взяла солнышко. Потерла пальцем глаз в центре, понажимала на верхушки лучей. Повернулась к Ильясу:

– Дай телефон, а? – И, прикрепляя подвеску к его мобильнику, передразнила индуса: – Будешь много счастливый.

Индус рассмеялся и что-то длинно сказал по-своему, закончив традиционным:

– Приходите еще!

Священнодействие с бусами Ильяс начал вечером, после катания на катамаране, дегустации «Царицы Феодосии» и караоке дуэтом. По совести, надо было подождать до утра и работать при нормальном освещении, но ему самому не терпелось, да и Лилька весь день приставала:

– Что ты будешь из этого всего делать? Ну скажи, ну Ильяас!

– Страшное заколдунство! – отбрехивался он, пытаясь сделать мрачно-загадочное лицо, но ничего не выходило: сначала они с Лилькой синхронно хихикали, а потом громко, на всю набережную, хохотали.