Марина Кистяева - Я всё снесу, милый

Зоя хорошо помнила день, когда в ее жизни вслед за мальчиком Юрой появился Виктор Валерьевич.

Это произошло через месяц после того, как она позже для себя решит, злополучного дня, когда она задержалась в офисе и помогла Юрию справиться с приступом.

— Мне ничего не нужно, — Зоя насупилась и огляделась по сторонам. Она находилась в элитном бутике, где цена на юбку составляла ее месячный заработок.

Ничего, кроме раздражения, не испытывала. Какого черта здесь делает? Почему не пошлет Виктора Валерьевича к известной матери и преспокойно не заживет дальше?

Не может.

Потому что у него сила и власть.

И он достаточно ясно выразился, чего от нее хочет.

Но она‑то не хотела! А приходилось делать. И терпеть.

— Зоя, если сейчас же не начнешь выбирать шмотки, за тебя это сделают другие люди. И поверь — мне будет абсолютно наплевать на то, нравятся они тебе или нет. Будет поздно. Так что делай выбор побыстрее.

О каком выборе он говорит? Этот человек вообще знает, что такое выбор?

Зоя вложила в свой взгляд всю ненависть и презрение, что испытывала к Виктору Валерьевичу, и направилась к манекенам.

Она набрасывала на руку все, что ей более — менее нравилось. Не церемонясь. Плевать… Плевать на все. Помнет, изорвет, испортит — он заплатит.

Даже не стала ничего примерять. Еще чего! Щеголять перед ним, демонстрируя наряды? Не много ли чести…

Зато Юра пришел в восторг, увидел ее со множеством пакетов, которые нес охранник, и довольно скрестил худые руки на груди.

— Шопинг удался? — заулыбался молодой человек.

Зоя сжала губы. А в голове мелькнула привычная мысль: вот зачем она в тот день задержалась на работе? Почему не ушла вместе с остальным персоналом? Тогда не было бы в ее жизни мальчика Юры.

И его отца тоже…

— Олеся, я больше не могу, — простонала Зоя.

Она рухнула в красное кожаное кресло, стоящее посередине бутика, выполненного из массивного стекла того же цвета. Своеобразное архитектурное решение, чтобы привлечь внимание клиентов. Когда Зоя увидела красное здание, сначала усмехнулась. Кому в голову пришло соорудить подобное? Оказалось, известному дизайнеру — мрассу. Все стало понятно.

Олеся протянула Зое чашечку с кофе и, опустившись рядом, скрестила ноги в лодыжках.

— Ширас, еще немного. Потерпите, пожалуйста.

— Ненавижу магазины.

Девушка из агентства засмеялась.

— Будь у меня такой щедрый спонсор, я бы скупала все подряд. И уж точно не уставала.

Рука Зои замерла с чашечкой у рта. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сорваться. Не высказать Олесе, что с радостью поменялась бы с ней местами. Возражать уж точно не стала бы. Только кто же согласится на подобную авантюру?

Кофе оказалось безвкусным, и Зоя поставила его на столик.

— Кому как. Я не привыкла тратить огромные суммы на одежду.

Было заметно, что Олеся удивилась такому признанию, но комментировать не стала. Умная девочка.

— Господин мрасс дал особое распоряжение по поводу купальников, — осторожно сказала она.

— Купальников? — переспросила Зоя. — Собрался меня на курорт везти?

— Планы многоуважаемого Варшавского мне неизвестны, — резче, чем полагалось, произнесла Олеся и быстро поднялась. Ее лицо приняло дежурное приветливое выражение, лишь глаза выдавали раздражение и толику зависти.

Господи, чему тут завидовать? Что тебя собираются использовать в качестве инкубатора?

Этот мир сошел с ума…

— Надеюсь, купальники в этой громадине продаются. Потому что никуда больше я не полечу, — проговорила Зоя, также поднимаясь.

Да, она не любила ходить по магазинам. Сначала из‑за ограниченных финансовых возможностей. Потом — просто потому, что деньги не ее.

Зоя вымоталась настолько, что едва не уснула в «летомобиле». Олеся попыталась продолжить девичью болтовню, но Зоя подняла руку, призывая ее замолчать. Она не желала больше разговаривать.

Летела с закрытыми глазами, сосредоточившись на своих ощущениях. Она сможет привыкнуть к гланжу — так эта махина вроде называется. Сначала привыкнет, потом научится управлять. Решено.

Это станет ее первой личной победой.

Она адаптируется к миру, в котором оказалась по воле другого человека.

Более того, научится играть по своим правилам.

И будет счастлива.

Обязательно.

Зоя мечтала о душе. Сполоснуться, обменяться парой колких фраз с затейником и вытянуть ноги. Последние гудели от непривычно долгой ходьбы. Ножкам срочно требовалась реабилитация — холодная водичка, желательно с ромашковым отваром. Интересно, у Алисии найдется высушенная ромашка?

— Зря вы не переоделись, ширас, — сказала Олеся, когда гланж опустился на парковку. — Мы купили такие красивые наряды, а вы предпочли остаться…

Девушка из агентства выдержала эффектную паузу и кивком указала на больничную робу Зои.

— В чем осталась, в том и осталась. Олеся, вы хорошо выполнили свою работу, не портите впечатление, — Зоя, хоть и редко, но включала стерву. Особенно если кто‑то превышал должностные полномочия.

Олеся поняла сразу.

— Извините.

Зою встретила Натис. Интересно, специально караулила?

— Ширас Зоя, господин Юлиан просит вас пройти к нему в кабинет. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Зоя вздохнула.

— Прямо так? — она приподняла край больничной рубашки.

— У вас была возможность переодеться, — откликнулась управляющая, поворачиваясь спиной.

Мегера! Как есть, мегера. Наверняка не замужем. Вот гормоны и играют.

— Пусть так. В принципе, мне без разницы.

Зоя поплелась за Натис, едва переставляя ноги. Усталость разом обрушилась на нее. Что за невезение такое? Не дали отдохнуть хотя бы с полчасика. Сразу потребовал привести. А если бы она отказалась последовать за Натис, мрасс пришел бы за ней в комнату?

Интуиция подсказывала — пришел бы. Интуиция также шепнула, что стоит быть посговорчивее и похитрее. Мрасс Варшавский — опасный человек. Холодный. Расчетливый. Властный. Качества, которые Зоя ненавидела в мужчинах.

Но пока придется подчиняться. Другого выхода нет.

Перед внутренним взором мелькнула картинка — он, обнаженный, вытирается полотенцем… Красивая фигура, тут не поспоришь.

В области живота возникло томление. М — да… И она еще рассуждает о гормонах Натис!

Управляющая постучала в массивную дверь и, услышав приглушенное: «Войдите», открыла ее. Все, как в лучших домах Лондона.

— Господин мрасс, ширас прибыла.

— Я вижу. Добрый день, Зоя.

Зоя насторожилась. С чего бы ему называть ее по имени? Она же для него вещь, инкубатор. А имя — отождествление с человеком, наделенным правами.

Что‑то изменилось.

И это что‑то явно не в ее пользу.

— Скорее уж добрый вечер, — отозвалась она, продолжая стоять за спиной Натис.