Шелли Крейн - Обреченные

Как будто поток холодной воды обрушился на меня, омывая внутри и снаружи. Я задрожала, понимая, что это ответ на мою мольбу. Меня охватило такое же чувство, как и в тот день, когда я обнаружила, что я Провидица, – спокойствие мудрости. А потом нахлынула сильная волна возбуждения. Теперь я знала, что надо делать.

Совет должен был идти на все четыре стороны. Это во‑первых.

Во-вторых, я должна была остановить Уотсонов. Слишком долго они находили лазейки в законах Виртуозов и творили практически все, что хотели, потому что человеческие законы на них не распространялись. Они вредили людям в течение многих лет, и хотя, по-видимому, многие Асы замечали, что происходит что-то странное, никто не решался это пресечь.

Такое положение дел надо было менять.

Уяснив задачу, я снова воспрянула духом. Сознание прояснилось, и все казалось более открытым. Я слышала почти всех одновременно, смех и шутки за ужином. Я знала, кто кем был и что чем было. Раньше мне приходилось сильно напрягаться и фокусироваться, чтобы поймать мимолетные взгляды. А теперь…

А теперь мне словно открылся новый мир.

Так вот в чем заключалась моя ошибка. Я боролась с Провидицей и не принимала ее. Я ныла и жаловалась вместо того, чтобы понять важность такого Дара – понимать суть вещей, возможность видеть будущее! И я даже была готова лишиться этого, чтобы снова стать нормальным подростком. Но теперь, посмотрев на род Калеба, у меня появилось желание что-то изменить. Они были хорошими, славными людьми и просто хотели мира и запечатлений, чтобы жизнь продолжалась, даря надежду на будущее, которое можно с нетерпением ждать.

А ведь это поколение может стать последним, если запечатления не возобновятся! Я предполагала, что они глубоко этим опечалены, но не теряют надежды. И как бы я ни сердилась на Уотсонов, они были в таком же отчаянии, как и все остальные, и вместо того, чтобы сидеть сложа руки, пытались предпринять какие-то меры. Да, они были жестокими садистами, но по крайней мере действовали. И остальным Асам лучше тоже начать действовать, чтобы их не обошли. Нужно было контратаковать Уотсонов, поучиться у них уму-разуму и изгнать ненависть и горечь из сердец всего народа.

Нам не нужна была запутанная система руководства во главе с группой людей, пренебрегающих нашими интересами. Я не хотела никем управлять. Наш народ сильный и способен вести себя сам. Это не так сложно.

Почему бы всем просто не следовать золотому правилу – жить своей жизнью и встречаться раз в год для Воссоединения? Разве это очень сложно? Может, наивно так думать, но теперь я собиралась сосредоточить внимание именно на этом. Дать Асам понять, что у них есть сила. Они могли забыть о ней, потому что отсутствие запечатлений как будто сделало их беспомощными, но бессильными Асы не были.

Так что я решила за ними понаблюдать. Я стояла в дверях большой золотой комнаты и наблюдала за собравшимися без розовых очков, без шор, без каких-либо фантазий. Просто с улыбкой наблюдала. Они были действительно хорошими людьми. Просто дали ситуации выйти из-под контроля. Меня рассмешила Мария, которая подбросила виноградинку и поймала ее ртом. Джен изумленно открыла рот и тоже засмеялась, попросив дочку повторить трюк.

Питер и Рэйчел были такими же, как всегда, – сочетание выдержки и беспокойства. Они мысленно обсуждали друг с другом предстоящий вечер и арест Калеба. То, как я отреагирую и как утром нам будет плохо от разлуки. И мне, и Калебу – обоим.

Они волновались обо мне не меньше, чем о Калебе. Меня это огорчало. А Родни, сидя с Калебом, Кайлом и Линн, мечтал о моем видении, сулящем ему свадьбу. Мои глаза скользнули мимо Калеба, который непрестанно наблюдал за мной со своей характерной усмешкой, и я постаралась не засмеяться, посмотрев на Кайла и Линн. Он гладил ее по бедру, а Линн ругала его за то, что он такой бесстыжий, хотя ее хихиканье, похоже, опровергало все аргументы.

Филипп, его жена и маленькая дочка хрустели чипсами. В комнате вкусно пахло треской и чипсами, но я просто не могла заставить себя поесть. Я была слишком напряжена, слишком полна ожидания.

Затем я осмотрела другую часть зала. Все Асы выглядели как обычные люди, и каждый был мастером своего дела. Я до последнего старалась не смотреть на Уотсонов. Они умышленно держались в стороне, словно злодеи или изгои. Я взглянула на их спины, скрестив руки на груди, и мысленно пожелала им провалиться в огненном взрыве справедливого унижения. И я бы посмотрела на это с большим удовольствием.

– Огненный взрыв справедливого унижения? – услышала я со стороны и посмотрела на Калеба. Я пожала плечами, продолжая наблюдать за присутствующими. – Остроумная месть.

– Я в остроумном настроении, – отозвалась я сухо. – И я не голодна, так что нет, но спасибо, – ответила я на его вопрос прежде, чем он спросил.

– Тебе нужно поесть, детка, – мягко произнес он и вздохнул. – Это будет долгая ночь.

Я знала, о чем он говорит, но все равно не хотела есть.

– Пойдем со мной? – спросила я и с лукавой улыбкой протянула ему руку.

– Сбегаешь, – упрекнул Калеб и криво улыбнулся, беря меня за руку. Свет выключили и включили, давая сигнал, что пора идти спать. – Как бы там ни было, я лучше провожу тебя в комнату, чем буду смотреть, как ты ешь рыбу.

Я закусила губу, услышав его слова. Он усмехнулся и положил руку мне на плечи, целуя в висок. Мы молча направились в мою комнату. Уныние, которое владело мной весь день, вернулось, когда я поняла, что вечер почти закончился и исход завтрашнего дня пока неизвестен. Калеб попытался мысленно успокоить меня:

«Не стоит думать, что сегодня ночью все решится в нашу пользу. Однако в конце концов все будет хорошо».

– Но все-таки как они могут так поступать, Калеб?

Он проворчал с раздражением:

– Не знаю, – и посмотрел на наши сплетенные пальцы. – Я не знаю, в какую игру они играют.

– В последний раз, когда нас разлучали, было… – Я содрогнулась при воспоминании о пребывании у Уотсонов. Вот и сейчас меня окружали Уотсоны, стоило только повернуть за угол. От этого стало не по себе. И то, что Ассамблея оказалась управляющей машиной, работавшей по принципу «око за око», заставляло меня чувствовать себя еще более неуютно. Какие лицемерные простофили…

– Не думай об этом, – мягко скомандовал Калеб и провел рукой по моим волосам. Я задрожала, но не от холода.

Калеб сильно нуждался в моих прикосновениях с тех пор, как мы попали сюда, словно знал, что Ассамблея попытается навязать что-то подобное. Он и его отец были замечательными. И вообще все Джейкобсоны защищали меня и семью, оправдывали наши поступки и причины убийства Уотсонов. Но в конечном счете это не имело значения, и хотя мне даровали помилование, потому что я была драгоценной Провидицей, судьба Калеба оставалась неопределенной.