Шелли Крейн - Нареченные

– Не бойся, я не сделаю тебе больно.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Может саднить.

– Ничего.

Я толкнула его, чтобы он сел, и щелчком пальцев и движением своей перевозбужденной мысли погасила свет. Хотя мы сидели по большей части в темноте, я видела Калеба. Я его чувствовала и знала точно, где его лицо, шея, руки. Я не искала наугад, не тыкалась беспомощно, я сразу нашла его губы, а самого опрокинула на кровать.

Калеб, хрипло дыша, нашарил мою талию. На какой-то момент он подчинился мне. Дал почувствовать напор и чувство обладания над тем, кто находится в твоей абсолютной власти. Кто сделает все, что ты захочешь.

Но очень скоро оказалось, что я лежу под ним. Он, подтянув мои руки, положил их над головой на матрац. Затем прижался ртом к моим губам, и сладостное чувство, что придавало мне неизведанную силу и сознание того, что я любима, в конце концов остановило его. Он замер, уткнувшись лбом в мой лоб.

Я ощутила, как он проникает в мои мысли и больше не спрашивает разрешения, а просто берет то, что по праву принадлежит ему, – меня всю, до последней клеточки. Я распахнула перед ним свой ум, насколько могла. Ему не нужна была сила, я сама отдавала ему все.

Его защитные силы были еще сильнее и не дремали. Получая от него все, что составляло его существо, – его любовь, обожание, потребность видеть меня счастливой, – я стала ощущать, как происходит слияние наших сознаний. Вокруг нас вовсю закружились энергетические ленты.

Я увидела его с Виком на вечеринке. Больше всего Калебу хотелось уйти домой. Я увидела, как они с Кайлом разговаривают обо мне после того, как мы запечатлелись. Калеб задавал ему бездну вопросов, а Кайл закатывал глаза.

Я ощущала кожу Калеба, как до этого свою собственную. Это было все равно что смотреть на себя и чувствовать прикосновение к нему. Потом я опять становилась собой, а Калеб вмещал в себя весь мир.

Я видела, как он мысленно потянулся к моей ноге, потом снова положил руку мне на бок. Я в мыслях схватила прядь его волос.

Потом я увидела Калеба в тот день, когда родилась Мария. Он смотрел на малышку в своих руках, и на лице у него было написано искреннее удивление. Мне захотелось увидеть такую же улыбку на его лице… когда-нибудь. Все мое тело охватили жар и холод, возникавшие то справа, то слева, и так быстро, что я не успевала сообразить, что это такое. Я почувствовала на лице дыхание Калеба и поняла, что он испытывает то же самое.

Я увидела нас вместе, но не целиком, а по кусочкам, фрагментам, словно в калейдоскопе: то он наблюдает за мной, когда я не смотрю на него, то я оглядываюсь и улыбаюсь без всякой причины, если не считать того, что люблю его. Он слушает биение моего сердца.

Я мысленно придвинула к нему ногу и почувствовала, как он в мыслях ответил, так ласково погладив меня по щеке, что я задрожала.

По мне еще раз пробежала волна возбуждения, и я ощутила каждый дюйм своей кожи. Все тело горело и покалывало. Я млела от удовольствия. У меня жгло в таких местах, о которых я никогда не думала, и даже веки напряглись от сверхчувствительности и биения жизни. Калеб наклонился поцеловать мои веки, не торопясь, словно каждое было по-своему исключительным, и застонал, когда пробежала еще одна волна. У Калеба кожа была холодной как лед, но он охладил меня не физически, а чувственно… Мне показалось, будто мы поменялись местами.

Мои кожа и вены заледенели, но обжигающая теперь кожа Калеба как нельзя лучше подошла для моей, и когда он еще раз поцеловал меня, показалось, будто мы снова запечатлелись. Все эти сильные ощущения, вызванные будоражащей волной покалывающих электрических импульсов, были настоящей атакой на наши чувства и мысли. Я слышала, как мое дыхание стало беспорядочным, а потом замерло, как только полыхнул этот фейерверк.

Когда я открыла глаза, никаких энергетических лент уже не было, зато вся комната светилась. В воздухе расплылась голубизна, и сейчас же меня накрыло новой волной, так что руки сжались в кулаки. Калеб ласково заставил меня раскрыть ладони, чтобы сплести наши пальцы вместе, а холодные и жаркие волны смешались в нас и между нами и переросли в нечто такое, что мы больше не в состоянии были контролировать.

Калеб отпустил мои губы, только чтобы застонать от приближения пароксизма, и захватывающие нас волны удовольствия несли почти болезненные ощущения. Потом от острой огненной вспышки в венах я пронзительно вскрикнула. Мир вокруг нас засверкал слепящим белым светом, и в нем утонуло все, кроме моего запечатленного. Я ощущала его вкус и запах. Я чувствовала каждую его мысль; все, что он желал, было мне доступно. И я все это вбирала.

Я пережила нечто такое, о чем никто, кроме Асов, даже не догадывается. Это больше чего бы то ни было, прочувствованного мною за всю жизнь. Это слаще шоколада! Вкуснее медовиков! Лучше поцелуев и ласк, лучше нежных слов, всего вместе взятого. Я была зачарована.

Когда я, наконец, кое-как пришла в себя, то поняла, что еще не восстановила дыхание. Калеб тоже дышал надрывно и часто, прижимаясь к моей щеке. Он поднял лицо и посмотрел на меня. Он разрумянился, словно от напряжения, хотя мы еще по-настоящему и не начинали.

Он выпустил мои пальцы и поднес свои к моему лицу. Я заметила, что они чуть заметно дрожат.

– Дыши, Мэгги.

Совсем как в первый день, в первый раз, когда он произнес мое имя как имя своей нареченной.

Я глубоко вздохнула, а когда выдохнула, это был стон настоящего и полного счастья и удовлетворенности.

Мы еще не справились с дыханием, а Калеб продолжал смотреть на меня. Сквозь полуприкрытые веки я видела его лицо. Оно светилось любовью. У него приподнялись уголки рта и растянулись в радостную улыбку, сказавшую мне все. Ему тоже было хорошо.

Он ухмыльнулся моей мысли.

– Да, – подтвердил он и еще раз нежно поцеловал меня в губы, щеку, скулу. – Ты делаешь меня самым счастливым на свете.

– Тогда мы квиты.

Калеб рассмеялся и перевернулся на спину, чтобы перевести дыхание. Подтянул меня к себе и провел рукой по моему предплечью. Тело продолжало трепетать и покалывать, словно мне сделали укол морфия. Я оцепенела и пребывала в состоянии абсолютного покоя, будто куда-то уплывала.

Раньше я не любила это выражение, но только теперь поняла, что оно означает.

– Ты в порядке?

– Что за вопрос? – Я рассмеялась, поняв по его голосу, что он тоже запыхался.

Калеб засмеялся и проговорил мне в волосы:

– Спасибо, детка.

– Калеб, – начала я возмущаться.

– Я хочу сказать – за все. Ты приняла и любишь мою семью, ты любишь меня, несмотря на все произошедшее. Ты выходишь за меня замуж… Спасибо тебе. Если ты желала сделать меня счастливым, ты этого добилась.