Вера Аржанова - Огненная роза. Несущие смерть

— Нет, он самый лучший!

— Верно; тут я с тобой совершенно согласен. Вот только бы оправиться ему от его хандры, а то уж даже страшно становится. Как только командор ушёл отсюда, так господина словно подменили. Жалко его!

На дальней дорожке появился человек. Он шёл очень медленно, словно с трудом передвигая усталые ноги, и его гигантскую фигуру сгибал груз непосильной тяжести. Мужчины с беспокойством присмотрелись к нему.

— Великие Демиурги! Да это же Лиор Нерия! — ахнул постельничий. — Да что это с ним такое? Ранен, что ли?

Его собеседник тоже признал командора. Он покачал головой:

— Ох, не знаю, что там у него стряслось, но чует моё сердце: быть чему — то недоброму!

Амит проснулся очень резко, как от грубого толчка, и сердце его зашлось тоскливым предчувствием. Он попытался подняться, но ноги его не слушались. Мужчина крепко вцепился пальцами в подлокотники кресла, словно это могло защитить его от ледяного порыва смертоносного ветра, что сейчас закружил его сознание. Он слышал, как через открытую анфиладу комнат к нему приближаются тяжелые шаги, несущие боль и погибель. Амит уже знал, чья это роковая поступь предупреждает его о страшной вести, и весь содрогался от невыносимого желания спрятаться от неизбежного, защитить себя от заслуженной кары. Но он помнил, что сам хотел совершить то, что никогда не простит себе, и потому тяжело поднялся, что бы твёрдо и прямо встретить горе, которое сам накликал. В комнату медленно и устало вошёл Лиор Нерия. Его трудно было узнать. Он очень похудел и постарел, словно они не виделись не два месяца, а десять лет. Командор приблизился к своему господину, и Амит увидел, что золотистые волосы друга стали седыми, и горестные события оставили глубокие следы на его измождённом, бескровном лице. Всё в душе Амита заволновалось от радости, что его любимый товарищ вернулся, что он жив, и почти здоров, но счастья он не почувствовал. Глаза Лиора, полные смертной тоски, сказали всё. Но он ждал, когда Лиор заговорит. Ему, Амиту, придётся пройти через собственный ад — он должен быть наказан!

Лиор подошёл к нему вплотную, поклонился, и молча протянул ему великолепный огненный амулет. Амит тот час узнал резное изображение розы, и горло мужчины перехватило. Эта гемма принадлежала его возлюбленному брату, свету его безмятежной юности, его самой невинной и чистой любви. Он смотрел на кроваво — красную драгоценность и не решался принять её. Глаза мужчин встретились, и Лиор сухо, безжизненно проговорил:

— Я выполнил твоё желание, господин. Рейза Адмони, Плектр Огненная Роза, мёртв. Я убил его. Он умер быстро, но ему было очень больно. Прости, что не смог сделать это иначе. Возьми же этот камень! Он по праву принадлежит тебе.

Но Амит не шелохнулся. Слова Лиора жгли его мозг, и снова и снова он слышал одно и то же: «Рейза Адмони мёртв». Лиор подождал немного, а потом просто положил гемму на стол, около вазы с розами. На мгновение взгляд его задержался на красных цветах, а потом волна невыносимой муки прошла сквозь всё его существо, и он покачнулся. Амит быстро подхватил его и прижал к своей груди. Великая сила целительства была его главным даром, и он с любовью обнял страдающего друга, принимая на себя и разрушая его боль. Лиор сначала неуверенно принял его теплоту, но уже через несколько мгновений охотно уступил заботе Амита, и тоска, сжигавшая его изнутри, убрала свои когти и ненадолго выпустила раненное сердце рыцаря. Мужчины молчали целую вечность. Наконец Лиору стало немного лучше, и Амит освободил его из объятий.

— Где же ты был так долго? Я так надеялся ещё хоть раз увидеть тебя, но ты всё не возвращался! Что случилось с тобой, мой дорогой друг?

— Да всякое было. Трудно было приблизиться к Огненной Розе; ещё труднее было уйти из Баронского Замка. Я был ранен и, как видно, здорово повредился умом. Помню, как выбрался оттуда и помню, как залез в вездеход, но дальше в памяти полный провал. Очнулся только несколько недель спустя в поселении бродяг — гавази. Вроде как они нашли меня на плато. Я был в полном помешательстве и совершенно ослабел от ран; они лечили меня, поставили на ноги, а их колдун вернул мне немного здравого рассудка. Теперь я возвратился, что бы рассказать о том, что сделал. Он хотел, что бы ты знал, что простил тебя. Ещё он просил предать, что благодарен тебе за всё. И за твой бесценный подарок, и за выполненные обещания, и за милосердие. Он никогда не переставал любить тебя и умер со спокойной душой.

И он, немного поколебавшись, вытащил из тайничка у самого сердца главную свою драгоценность — рубиновую шелковистую прядь волос, перевитую тонкой золотой цепочкой; одной из тех, что прежде украшали тело Рейзы и хранились в его сокровищнице. Сверкающая змейка скользила вокруг огненной волны; она бережно обнимала её и словно рассказывала о том, как прекрасен и блистателен был тот, от кого осталось только имя, горечью и нежностью дрожащее на губах возлюбленного. Лиор с невольным трепетом передал это сокровище в похолодевшие руки Амита и тяжело вздохнул.

— Простись с ним, мой господин. Это всё, что осталось от его жизни и его любви.

Амит неуверенно принял этот печальный символ памяти, сжал его в пальцах. Он ощутил живую гладкость этого шёлка, его мягкость и тонкий аромат благовоний, и в тот же миг его пронзило воспоминание о тихом, безмятежном солнечном утре. Два мальчика пригрелись в тёплых лучах своей юности, и слова, полные нежности, очаровывают их: «я всегда буду любить тебя, Рейза!» И Амит не выдержал обрушившейся на него боли. Он зарыдал, задыхаясь от слёз, и, согнувшись, упал на пол.

— Рейза, милый, прости меня! Братик мой дорогой, я так люблю тебя! Прости за всё; я так виноват перед тобой! О, проклятые небеса, как же мне плохо! Я хочу к тебе, мой мальчик! Забери меня с собой; я молю тебя, мой милый ангел! Рейза! — и уже совсем невнятно, судорожно и отрывисто: — Рейза! Мой Рейза!

Лиор просто остолбенел. Он ничего не понимал в отношениях двух Плектров и не успел разобраться, почему Амит Рафи вообще приказал ему убить Огненную Розу. После того, что показал ему возлюбленный об их прошлом, он думал, что дело в малодушии и памяти о постыдном грехе. Он не винил тогда своего господина, потому что верил ему, верил в его честь и достоинство. И он, совершенно запутавшись в этих тонкостях, не решался судить его поступок. А теперь всё стало ясно: Амит очень, очень любил своего названного брата, и послал Лиора к нему, что бы юноша смог узнать радость любви, а потом умереть счастливым и успокоенным. Это и было милосердие, за которое благодарил несчастный юноша. Амит хотел освободить дорогого его сердцу ангела, и сделал это. И Лиор, потрясённый и растроганный, опустился на колени подле своего господина и попытался обнять, ободрить его, но Амит Рафи уже впал в горячечное состояние и тело его сотрясали конвульсии. Он задыхался, и Лиор понял: этот человек может сейчас умереть! Он закричал, сзывая на помощь слуг, и они увидели, какая беда обрушилась на них. Кто — то принёс флакон с особыми каплями, что могли унять любую лихорадку и взбодрить и тело, и дух. Лиор с трудом разжал его зубы, крепко стиснутые от боли и судорог, влил несколько капель ему в рот и, усадив безвольное тело спиной к себе, стал осторожно надавливать коленом между лопатками пострадавшего, при этом раздвигая и сдвигая его плечи. Через минуту рваное, бешеное биение сердца Амита немного выровнялось, удушливые рыдания перешли в тихий стон, и он погрузился в небытие. Слуги отнесли его в постель, ухаживали за ним, как могли, стараясь излечить его от мучительной лихорадки и беспамятства, но он отключился надолго.