Вера Аржанова - Огненная роза. Несущие смерть

По комнате перепугано сновали рабы, разжигая огонь в старинных светильниках. Электроснабжение цитадели было повреждено во время штурма, и пока что никак не удавалось полностью наладить его. К счастью, в комнатах было полно масляных ламп, которыми прежний хозяин любил украшать своё жилище. И теперь огонь разгорался в красивых, сияющих золотом чашах, и причудливые тени заплясали по тёмному залу. Барон недовольно махнул рукой, и его прислужники исчезли. Из полумрака комнаты выступил человек, одетый в длинный плащ. Лицо его скрывал капюшон, но теперь он откинул его. Это был сам Мастер Габриель, и он холодно пресёк его излияния:

— Это ни к чему. Я приехал, что б выполнить наш уговор. И вернуть то, что ты потерял. Что ж, радуйся, если можешь! Но помни: это в последний раз! Ты плохо обращаешься со своими игрушками, и на совете Мастеров мы постановили, что ты не заслуживаешь такой чести — иметь в собственности лучшего из лучших!

Барон покорно и даже немного испуганно склонил голову, словно принимая суровый приговор. Спорить и возноситься не время — надо сначала получить то, чего так ждал. Великий Магистр, конечно, не поверил в его смирение, но принял его. В сущности, ему было всё равно, что там думает этот старый садист. Его беспокоило другое: воля Демиургов приказывала отдать сатрапу то, что он так просил, а ему, Мастеру Габриелю, совершенно не хотелось этого делать. Тем более, сейчас!

— Мы уступим твоему пожеланию, но ты должен знать: в случае, если такое произойдёт снова, мы заберём у тебя то, что ты не можешь сберечь! Как видно, не для тебя предназначался этот медиатор, и мы хотим предложить тебе кое — что: верни нам его, а мы отдадим тебе любого другого бесплатно, и заплаченные тобой деньги в придачу! Подумай: может, сделка хороша?

— Нет — нет, ни за что! Мне не нужен никто другой, и деньги меня не волнуют! Прошу Вас, Мастер, дайте мне ещё один шанс! Я сделаю всё, что бы защитить мою драгоценность! Никто больше не причинит Вашему ученику вред, клянусь Вам благоволением Великих Демиургов!

И он согнулся в самом почтительнейшем поклоне. Мастер Габриель недовольно покачал головой: придётся исполнить его просьбу! И он, обернувшись в тёмный проём двери, ведущей в соседнюю комнату, махнул рукой:

— Зевулон! Иди сюда!

В зал тут же вошёл странный человек. Он был высок и крепок, но всё в его облике говорило о том, что он неживой. О, Демиурги, что же это такое?! Грубые черты его были совершенно неподвижны, словно заледеневший камень, и тело двигалось автоматически, по принуждению чужой воли. Он был действительно страшен, и Барона передёрнуло, когда он на мгновение встретился взглядом с его пустыми, мёртвыми глазами. Но больше всего его поразило, с какой странной заботой, даже с нежностью он нёс в руках доверенную ему ношу. Он прижимал к груди хрупкую фигурку, завёрнутую в покрывало, и, когда барон, не выдержав ожидания, бросился на встречу и протянул руки, что бы забрать то, что принадлежало ему по праву, живой мертвец глянул на него с такой злостью, что властительный господин замер на месте, не решаясь приблизиться. Великий Магистр с лёгкой усмешкой покачал головой:

— Лучше ничего не делай, пока я не отдам ему приказ. Зевулон не опасен для того, кто держит его на цепи, но ты пока не получил на это право. — И добавил, обращаясь уже к слуге: — Поставь его на пол и отойди!

Раб безмолвно повиновался. Тонкая статуэтка, окутанная, как могильным саваном, грубой серой тканью, стала посреди зала, и Барон с замирающим от волнения сердцем медленно подошёл. Он несколько секунд молча смотрел на закутанного в покрывало человека, пытаясь справиться с расстройством своих нервов, а потом дрожащей рукой взялся за край полотна и потянул его вниз. Покров соскользнул, и барон даже застонал от мучительного наслаждения. О, да, это действительно он! Совершенный, прекрасный и неповторимый огненный цветок, источник его страсти, его наваждение и ненасытное желание, его демон и его благословенный дар!

— Как же долго я ждал тебя, Рейза! Мальчик мой дорогой, мы теперь никогда не расстанемся, правда?

Он осторожно коснулся своего сокровища, погладил его лицо, плечи, скользнул руками по его спине и прижал юношу к себе. Но тот оставался совершенно неподвижен и молчалив, а глаза его смотрели куда — то вдаль, мимо сатрапа, и были налиты знакомой, пугающей чернотой. Барон озабоченно обернулся к Магистру:

— С ним всё в порядке? Сейчас оба глаза у него чёрные! И почему он такой неживой?

Мастер Габриель мрачно пробормотал:

— Не беспокойся; Рейза просто спит. Ты ведь и раньше такое видел, правда?

— Всё было не совсем так. Его отрешённость никогда не была настолько глубокой, и при мне он всегда пробуждался, стоило только коснуться его. А теперь он меня совершенно не воспринимает! Это пройдёт?

Великий Магистр брезгливо поморщился:

— Ты ведёшь себя, как капризный ребёнок! Наверно, в детстве лапки у лягушек отрывал, да? По-этому Рейза уже дважды пострадал из-за твоей нерадивости и жестокости! — Он жестом пресёк попытку Барона оправдаться. — Но я тебе не папочка, и воспитывать тебя не собираюсь. Просто предупреждаю: если он ещё раз окажется «по ту сторону», мы его заберём навсегда, и ты не получишь никакой компенсации. Так что будь любезен — относись к нему бережно! Он скоро проснётся. Мне пришлось отключить его сознание, иначе невозможно было бы одолеть долгую дорогу. Ты ведь знаешь это! — Сатрап кивнул, признавая справедливость слов Мастера. — Сейчас я верну его в реальность, но полностью он очнётся не скоро — пережитые им потрясения были слишком глубоки, и личность его пострадала.

— Что ты хочешь сказать? Может статься, что он изменился? Он что, будет другим, когда пробудится полностью?

— Не знаю. Возможно. Его разум так часто подвергался вмешательству, что теперь не известно, какой будет его новая жизнь. Точно я знаю одно: его последняя смерть потрясла Рейзу больше, чем всё, что происходило с ним раньше. Нам пришлось немало потрудиться, что бы собрать воедино осколки его личности.

Барон снова принялся осматривать своего Плектра, и полностью снял с него одежду. Юноша всё так же безмятежно дремал, и только тонкая, едва заметная улыбка куклы проявилась и застыла на его губах. Барон с волнением погладил небольшой шрам на животе Рейзы и почувствовал, как тело его содроганием отреагировало на прикосновение хозяина. Сатрап обеспокоился:

— Ему больно?

— Нет — нет, физически он совершенно здоров. Но вот что странно: ощущение боли у него всё же осталось. Мы называем это психогенной болью, то есть она плод его больного рассудка.

— Это как и прежняя боль в спине?

— Да. Только раньше тело его действительно реагировало физическим заболеванием на душевное расстройство, а теперь боль беспричинна. Он мог бы и сам отделаться от неё, но что — то в его сознании не даёт это сделать, словно он цепляется за неё, не хочет исцеляться. Знать бы, что так поразило его!