Вера Аржанова - Огненная роза. Несущие смерть

… Прошла уже неделя с возвращения командора Нерии. Господин Рафи пришёл в себя, но почти не реагировал на окружающий мир. Он просто лежал в постели, смотрел в одну точку, никого не слышал и ничего не хотел. Слуги были просто в отчаянии. Так ведь он совсем угаснет! И тогда Лиор полностью взял на себя заботу о друге. Больше он не считал Амита своим господином: двух господ у преданного паладина быть не может. И он понимал, что Амиту не нужен ещё один слуга: ему нужен настоящий друг, преданный и единственный. В измученном, истекающем кровью сердце командора не было сил любить, но сочувствовать он был готов. Тем более тому, кто, как и он сам, страдал от этой потери. Общая скорбь связала их крепче, чем прежние годы симпатии и доверия, и он приложил все силы, что бы поддержать и взбодрить своего собрата по несчастью. Он ухаживал за ним, сидел рядом, наполняя его пространство ощущением тепла и заботы, пытался разговаривать с Амитом, вспоминая какие — то истории о своём прошлом, о странах, где побывал до их встречи. Только о Рейзе он не говорил ни слова. Просто не мог. И Амит почувствовал это. Он любил этих двоих удивительных людей, с которыми свела его жизнь, и любовь придала ему сил. Кто знает, что ждёт их обоих впереди, но они должны попытаться выстоять. Это ещё не смерть. Это просто долгая, долгая ночь; холодная, полная кошмаров и боли. Но скоро наступит утро, и жизнь возьмёт своё. Может быть.

Лиор вышел на балкон. Амит стоял у балюстрады, кутался в тёплую накидку и задумчиво всматривался в силуэты невысоких гор. Совсем скоро наступит зима, и вершины прекрасных голубых пиков украсятся величественными белыми венцами искрящегося снега. Это будет очень красиво. Мир вообще красив! В нём столько всего удивительного, что умом невозможно объять и постигнуть это восхитительное чудо, сотворённое какой — то неведомой, невероятной властью. Но где смертному человеку взять сил, что бы пережить невыносимую боль утраты? Как одолеть саму смерть? Наверно, никак. Всё должно идти своим чередом, и люди должны смириться с этим. Это он и хотел сказать Лиору, и потому послал за ним. Вообще им о многом нужно поговорить. Он обернулся к другу и мягко улыбнулся ему:

— Как ты?

— Не знаю. — Лиор казался совершенно отстранённым и равнодушным. — Прости, господин, но я не знаю, что сказать.

— Не называй меня больше господином. Ты брат мне, а не слуга. Я хочу сделать для тебя что — нибудь, как — то помочь. Только не знаю пока, что. Одно тебе обещаю: если я смогу исцелить твои раны, я непременно это сделаю.

— Но как? Как ты можешь мне помочь? Я убил того, кого полюбил больше своей жизни, и уже ничего больше не хочу. Ни света, ни жизни, ни исцеления. Я потерял Рейзу, понимаешь?

Амит всё понял. Он ожидал, что такое случится: Лиор влюбится в прекрасный огненный цветок, если у них будет хоть самый малый шанс узнать друг друга. Он хотел этого, потому что всем сердцем любил Лиора и не мог забыть о своих обещаниях, что дал много лет назад юному брату. Всё случилось так, как он хотел. Но каково же теперь Лиору?! Он подошёл к другу и взял его за руки. Он стал бережно гладить его ладони, запястья, согревая пальцы и заставляя его кровь двигаться быстрее. Голос его прозвучал очень успокаивающе и тепло:

— Ты полюбил его… А он? Скажи мне, пожалуйста, он принял твою любовь?

Лиор некоторое время молчал, не зная, стоит ли говорить об этом. Это принадлежит только ему, и он хотел бы сохранить всё, как есть. Пусть боль останется болью, а тьма — тьмой. Если Рейзы нет среди живых, то и ему самому жизнь не нужна. И он не желал избавиться от своей ноши, потому что это всё, что у него осталось: его разбитое сердце и воспоминания о так внезапно посетившей его красоте. Но вдруг он понял, что ему действительно необходимо поговорить с кем-то об этом, что бы снова услышать звучание этих слов: любовь, Огненная Роза, счастье… Он вздохнул и тихо кивнул:

— Да. Всем сердцем, всем своим существом. Мы сделали всё, что бы познать счастье, и наслаждались им до самого последнего его вздоха. Ему было очень хорошо со мной, и он умер счастливым.

Он увидел, как слёзы закипели в глазах цвета лаванды, и стремительными дорожками побежали по красивому, благородному лицу Амита. Тот собрал их пальцами, поднёс к своим губам и выпил их горечь, снова и снова наказывая себя за содеянное. Сердце Лиора дрогнуло, и он притянул Амита к себе, прижал его к сердцу.

— Не надо, друг мой! Не казни себя! Ты поступил правильно, когда попросил меня пойти туда. Ты подарил нам эту чудесную встречу, и мы оба безмерно благодарны тебе за этот подарок. И ты не думай: не твоим повелением оборвалась его жизнь, и не моя рука совершила это преступление.

— Но ведь ты сказал, что…

— Что это я убил его? Да, я так сказал. Я обвиняю себя в его смерти, и это правда. Я не спас его. И даже больше: он пожертвовал собой, защитив меня от неминуемой смерти. И я буду нести это в себе до конца своих дней, хотя больше всего я хотел бы отправиться вслед за ним. Но он отдал свою жизнь ради того, что бы я избежал погибели, и во имя его упокоения я буду жить дальше, и любить его.

— Но ведь ты страдаешь! Просто позволь мне помочь тебе, и я исцелю твою боль! Я сделаю так, что в твоей душе останется только тихая скорбь и воспоминания о любви. Само это прекрасное чувство навсегда останется с тобой, но оно уже не будет таким тяжким грузом лежать на израненном сердце!

Амит чуть отстранился и с надеждой заглянул в его глаза, но Лиор мягко, грустно улыбнулся и покачал головой:

— О, нет — нет, низачто! Я дорожу этой болью, и благословляю ту ночь и тот час, когда мой прекрасный бог покорил меня! Я привык думать, что воля и сила защищают мою сущность, словно крепчайшая броня, и не сомневался, что смогу победить любого врага, одолеть любое давление. Но вот он приблизился ко мне, заглянул в мои глаза своим долгим, загадочным взглядом, и вдруг броня моя распалась и обнажила слабое, уязвимое сердце. Оказалось, что я так же беззащитен перед всесилием любви, как каждый, даже самый слабый человек в этом мире. Прости меня, если сможешь, но я предал тебя в тот же миг. О, я и правда старался выполнить твой приказ, но с той минуты, как увидел его, я отдал ему свою душу — раз и навсегда! И я не хочу расстаться с этой мукой, и хочу испытывать её снова и снова. Потому что виновен, и не заслуживаю помилования.

— Не надо так думать! Ведь ты же сам сказал, что он был по — настоящему счастлив!

— Да, был. И я старался в эти дни дать ему как можно больше тепла и нежности, и он получил долгожданную любовь сполна! Но я не спас его. Знаешь, что он винил тебя именно за это? — Амит вздрогнул, отошёл снова к балюстраде и опустил глаза. Но Лиор пошёл следом и, положив руки ему на плечи, принудил не отводить взгляд. — Ты пойми; я не могу судить тебя, потому что и на моей совести лежит тот же грех. Не в том мы повинны, что не смогли, а в том, что даже не попытались. И ты всю жизнь казнишь себя за это, и со мной будет то же. Но это ещё не всё. Знаешь, каждый миг, проведённый подле него, был особенным. Он сам особенный! Невероятный, неповторимый, невозможно прекрасный! Я так до конца и не понял, в чём его сила, но ощутил её всем своим существом, и не желаю расставаться с ней не на миг. Я хочу снова и снова переживать всё, что испытал в те потрясающие дни — даже то, о чём сожалею. И потому не прощу себе, если потеряю хоть крупицу моих воспоминаний и чувств. Пусть останется боль, и тогда моя любовь — моё благословение и моё проклятие — тоже навсегда останется со мной!