Алисон Ноэль - Зачарованные

— У нее было много трагедий, — бормочет он. — Мало кто может вынести полную потерю души, обычно человек лишается какой-то ее части. Но наша Палома — особенная. Она очень жизнерадостная и благодаря тебе скоро поправится. Однако сейчас ее нельзя тревожить. Кроме того, ты должна позволить мне вернуть волка в Нижний мир. Здесь ему не место. Для одного дня вы оба сделали достаточно.

— Точно, — встревает Чепи, и ее недовольный взгляд скользит по моим спутанным волосам, рваным джинсам и босым ногам.

Впрочем, гнев Чепи исчезает, когда Дэйс обнимает свою мать и шепчет ей что-то на их родном языке. Затем мы трое покидаем саманный домик и стоим в неловком молчании на крыльце.

Наконец, Чепи произносит:

— Я помню твоего отца.

Я недоуменно смотрю на нее.

— Ты очень похожа на него, — добавляет она, смущая меня еще больше.

Она имеет в виду, что я импульсивная и безрассудная? Или что мне предначертано разбить сердце ее сына, точно так же как Джанго разбил сердце Дженники? Впрочем, в том не было его вины. А может, она намекает, что я — часть мира, который она отвергла в попытке защитить себя и своего сына, а теперь возмущается, поскольку я его туда втянула? Или у нее имеется другая веская причина?

Я опускаю голову, отгораживаясь от нее, и прислушиваюсь к своему сердцу. В итоге я чувствую только беспокойство матери, которая нервничает из-за своего сына. Дэйс собирается вмешаться, отчаянно желая сгладить ситуацию, но Чепи говорит:

— Палома подставила мне плечо, когда я в ней нуждалась. Именно поэтому я и делала все, что в моих силах… Я хотела отплатить ей за услугу. Но я и вообразить не могла, что мой мальчик и ты окажетесь вместе. А вы вдобавок спасли ее.

Я упорно разглядываю свои ноги, не в состоянии придумать достойный ответ. Чепи честно высказала свое отношение, но я не сомневаюсь, что она меня в чем-то обвиняет. Хотя, наверное, я просто вымоталась и стала чересчур мнительной из-за усталости?

— Я давно не отмечала Dia de los Muertos. Думаю, сейчас мне следует это сделать, — многозначительно добавляет Чепи.

Она невольно напомнила мне о той ужасной трагедии, которая стряслась с ней в этот день. Тогда Чепи была юной девушкой моего возраста.

Она кивает сыну, зовет его домой, но Дэйс лишь отрицательно качает головой. Чепи, не раздумывая, уходит, бросив ему напоследок:

— Будь осторожнее.

И направляется к дороге, быстро удаляясь от нас. Когда она отходит на безопасное расстояние, я заявляю Дэйсу:

— Твоя мама ненавидит меня.

Он смеется и прижимает меня к себе. Тепло его тела мгновенно согревает меня.

— Ничего подобного, — убеждает меня Дэйс. — Ей надо привыкнуть, вот и все.

Пытливо смотрю на него. Он настолько прекрасен, что в это почти невозможно поверить.

— Привыкнуть к чему? — робко спрашиваю я.

Он заливается краской. Мы в обнимку подходим к потрепанному пикапу, и Дэйс наконец отвечает:

— К тому, что у меня есть девушка.

Я приваливаюсь к пассажирской дверце, пытаясь все осмыслить. Я еще никогда не была чьей-то подругой. Это слово подразумевает постоянство, стабильность, длительные отношения — все то, в чем мне было отказано. Неправильно истолковав мою задумчивость, Дэйс продолжает:

— А теперь я нагнал на тебя страху. — Он ерошит свои волосы, уставившись в землю, но я притягиваю его к себе за рукав рубашки.

— Ты вправду считаешь, что способен испугать меня после всего, что мы пережили?

Его лицо светлеет от облегчения:

— Тогда давай начнем с завтрака? Тут есть одно богом забытое местечко, где подают самые лучшие блинчики из синей кукурузы [26] Сорт кукурузы, выращиваемый в северной Мексике и на юго-западе США, также известен как маис хопи. в штате. Но, вероятно, это покажется слишком нормальным по сравнению с возвращением душ.

Я наблюдаю за яркими лучами солнца, которые ползут по горному хребту. И стоит мне чуть повернуть голову, Дэйс превращается в темный силуэт, окруженный сверкающим золотым нимбом.

— Доверься мне, — шепчет он.

— Нормальность очень меня привлекает, — усмехаюсь я.

— Значит, ты согласна?

— Ты подразумеваешь блинчики из голубой кукурузы? Или то, чтобы быть твоей девушкой? — поддразниваю его я, наслаждаясь его застенчивостью.

— И то и другое. Это же великолепно! Но решать тебе.

Прикусываю губу, осознавая, что впервые попала в такое положение. Всегда было примерно так: «Эй, встретимся у Понт-Неф [27] Понт-Неф — Новый мост в Париже. в восемь». Или, в случае Вейна: «Увидимся у заклинателя змей в сумерках». К моменту завершения очередных съемок я внезапно обнаруживала, что смирно сижу рядом с Дженникой. У меня никогда не было настоящего свидания, а тем более парня — даже в перспективе.

— Я согласна, — выпаливаю я.

— Позавтракать в моей компании? — серьезно уточняет Дэйс.

Я делаю глубокий вдох, мое сердце бьется как сумасшедшее, когда я говорю:

— И на то и на другое. В общем, спасибо тебе.

— За что? — хмурится он.

— За помощь. За понимание. Ты не вынуждаешь меня рассказывать то, о чем я не готова поведать. К тому же ты был таким добрым.

Он широко улыбается.

— Разве ты не в курсе? Я — хороший близнец.

Я замираю, задаваясь вопросом, как много ему известно.

— Ну, есть хороший близнец, а есть злой… Короче, неудачная шутка. Но если верить Хранительнице Костей, я еще и Эхо. Как думаешь, на что она намекала?

Я молчу. Дэйс встряхивает волосами и намеревается открыть мне дверцу пикапа. Едва он протискивается мимо меня, я его останавливаю. Хватаю его за руку и притягиваю поближе:

— Не представляю, что означает Эхо, но не сомневаюсь: ты — хороший близнец.

И целую его в лучах восходящего солнца.

Мы подъезжаем к «Кроличьей норе». При виде клуба я не могу удержаться от мысли, что здесь проехались четыре всадника Апокалипсиса. Двери распахнуты настежь, а вышибалы куда-то слиняли. Дэйс паркуется в переулке, и мы заглядываем внутрь: сразу становится ясно, что «Нора» опустела.

— Удивительно, что вечеринка закончилась так рано, — бормочет Дэйс. — Обычно тут веселятся до полудня, если не позже.

Изучаю обстановку и спрашиваю себя, не случилось ли это из-за нас. Что, если мы действительно спутали карты Кейда? В Нижнем мире еще бродят Рихтеры, до победы — далеко, но мы спасли Палому и отыскали целый сонм душ, которые возвратились к горожанам. Конечно, местные уже не захотят торчать в «Кроличьей норе», ведь они обрели самих себя.

— Интересно, кто-нибудь заметит, что я не пришел на работу? — спрашивает Дэйс.

Я пожимаю плечами.

— Тогда единственное, что осталось, — это помириться с Дженникой.

Он проверяет оба зеркала и выезжает на дорогу, а я смотрю в окно. Дорогу усеивают бархатцы и маски-черепа. Последние скалятся зелеными зубами, безучастно уставившись в небо пустыми глазницами, будто насмехаясь над теми, кто их потерял.