Дарья Еремина - Суккуб

Он говорил тихо, почти шепотом. Но все сидящие рядом недовольно уставились на нас. Мы мешали. Возможно, до кого-то доходил смысл сказанного. Я поискала глазами однокурсников поблизости. Поднявшись, пошла на выход. Макс пошел за мной.

- Ты понимаешь, что я могла заставить тебя забыть?..

- Тогда твоя невинность могла снова оказаться под угрозой.

- Откуда ты знаешь? – я отвела взгляд, хмурясь. Ну, на кой хрен трепать об этом? Почему ей так легко скрыть, что я сомнамбула и так тяжело – что девственница?

- А если бы я забыл заключительную часть нашей близости, у тебя не было бы свидетеля для сведенной во сне ноги.

- Если ты обидишь Аньку, я клянусь, ты...

Я не смогла договорить, на подбородке сжалась ладонь, задирая голову.

- Ты идиотка, если думаешь, что я могу ее обидеть. Я не понимаю, что ты из себя представляешь, и что ты делаешь... и как ты это делаешь... Но во всем, что произошло и может произойти, виновата ты. И только ты.

Я смотрела на удаляющуюся спину, потирая подбородок. В бежевом круге на спине с его футболки на меня указывал красноармеец: You have failed!

У окна, в паре десятков шагов от меня замерла Моня. Я тихо выругалась, наткнувшись на ее насмешливо-удивленный взгляд.

- Ты ничего не видела, – проговорила я тихо, когда она подошла и встала у двери библиотеки.

- Определенно – нет, – усмехнулась она, качая головой.

Моня – это наше все. Она база данных обо всех и обо всем. Я никогда не жаловалась на память, но Моня – она, просто, живой жесткий диск со встроенным файловым менеджером и поисковиком. У нее темно-русые волосы и круглое лицо. Если Моня не смеется и не усмехается, значит, она дает отдых мышцам щек. Моня – это положительно заряженная частица нашего курса. Но притягивает к себе всех. Если бы Моня не была Моней, у нее была бы куча врагов. Она не пай-девочка, она бывает излишне резка, прямолинейна и насмешлива. Но Моню любят все. Это наша Моня....

Когда на улице начало темнеть, а в попе неметь, я вспомнила о словарях. Не факт, что они понадобятся мне на следующей неделе. Но в любом случае, сами они ко мне не доковыляют. Аньки в комнате не было. Вытряхнув на кровать все излишне утяжелявшее сумку, я направилась в гости.

Марк был дома. Он открыл после предварительного приветствия: кто? - Лида. Рука так же болталась на перевязи, но синяки начали сходить. Опухоль на кисти спала. Он что-то дожевывал. Неужели в нашем безумном мире существовал хоть один регулярно-питающийся человек?

- Привет. Я забыла у тебя словари.

- Ищи, – махнул он рукой, пропуская.

Я развязывала шнурки на кроссовках, парень пошел на кухню. А я сегодня не ела...

Словари лежали там, где я их оставила: чуть за монитором слева.

- Нашла! – крикнула я, укладывая два пухлых томика в способную вместить слона дамскую сумочку. – Извини за беспокойство.

- Никакого беспокойства, – сказал он за спиной, и я вздрогнула, оборачиваясь. Села на лавку. Наблюдая за тем, как я натягиваю и завязываю кроссовки, он ждал, чтобы закрыть за мной дверь. – Останься.

Я замерла, не веря ушам. Подняла лицо, недоуменно хмурясь и качая головой.

- Что?!

- Останься.

Распрямившись, я растерялась. Вместо вопросов: «Урод предложил мне остаться у себя? Не рехнулся ли он?» - в мыслях образовалась изумленная пустота.

- В смысле?

- В прямом. Просто, останься. На эту ночь. На эту неделю. На месяц, на год. На всю жизнь. Как хочешь.

- Ты в своем уме? Ты в зеркало когда последний раз смотрел? – потихоньку приходя в себя, я наклонилась обратно к кроссовке.

- Сейчас смотрю, – он кивнул на отражение в высоком узком зеркале на стенном шкафу рядом с лавкой. – Хотя, ночью все кошки серы...

Брови сами поползли вверх: презрительно и насмешливо. Я подняла голову.

- Достойная обложки физиономия – это единственное, чем обделили меня родители и природа. И обидеть меня крайне сложно. Даже таким выражением лица.

Поднявшись, я подхватила сумку. Открыла дверь и вышла. Не глядя на него, пошла к выходу из тамбура, к лифту, на улицу, в общагу... «домой».

Было гадко. Было душно. Было очень жаль себя. Было страшно и обидно. Но более всего – было удивительно.

Выйдя из подъезда, я села на лавку и согнулась дугой, облокотившись на колени. Уже давно стемнело. Народ гулял с собаками, собачищами и собачонками. Выгуливал подруг и банки с пивом. Выгуливал свои легкие и тазобедренные суставы. Народ наслаждался тишиной и свежим никотиновым воздухом с примесями тяжелых металлов и смол, с примесями цветущей черемухи и вишни, с примесями всех ароматов Франции из помойки у соседнего подъезда.

Как когда-то давно я мысленно повторяла список из восемнадцати пунктов, я прокручивала причины «за»:

1. Прописанное маммологом лекарство от «маленькой» мастопатии.

2. Оказавшийся на мне этой ночью Макс.

3. Нормальные условия жизни, что исключает не только трахающихся в двух метрах от меня Аньки с Максом, но и все остальное.

4. Дикое одиночество, с проявлениями которого я не могу и не хочу справляться. Взять хотя бы неисчислимые литры этанола, поглощенного Лешкой за прошедшую неделю. Пункт можно приподнять.

5. Я никогда не привыкну к нему и никогда не полюблю. Об этом никто не узнает. Я смогу легко уйти и не будет сожалений и жалости даже после близости.

6. У меня будет доступ к компу. Причина ничтожная, но все же она меня подъела за последние недели.

7. На носу лето. Общежитие закроют. Анька смоется в свой Питер. А я совсем не хочу возвращаться... Совсем. И мне будет где жить. Этот пункт можно поднять повыше.

Усмехнувшись, я повторила причины и загнула седьмой палец. Сотворение собственного мира за семь дней с полной расшифровкой собственных смертных грехов. Болезнь, страх, комфорт, одиночество, не полюблю, воспользуюсь, дважды...

Он открыл так скоро, будто сидел на своей лавке и ждал моего возвращения. Отошел от двери, пропуская. Я выбирала из всех особенностей, болячек и способностей своего организма и натуры то, что могло бы угрожать живущему рядом со мной человеку.

- Я лунатик.

- Ну, если Анька это пережила, значит, и я справлюсь...

Усмехнувшись, я вошла. Села к кроссовкам.

- Ты ужинала?

- Нет, – снова усмехнулась я.

Иногда, еда и секс – это все, что связывает людей. Даже расписанных и имеющих детей. Хотя, нет - зачастую это единственное, что связывает людей.

15.

Я ответила «нет» на вопрос об ужине еще не предполагая, что мне кусок в горло не полезет. Только медленно пережевывая рыбу, тоскливо обгладывая во рту незамеченные косточки, я в полной мере осознавала что: ... черт. Это и был весь мой мыслительный процесс за ужином: Черт, черт, черт, черт... После такого количества «черт» хотелось перекреститься и попросить прощения.