Анастасия Туманова - Жёны Шанго

– Шлюха… Твою ж мать… Да она с ним что хочешь делает! Шанго… Кто бы мог подумать, а? До чего хитра эта потаскушка…

Двойной храп на верхнем этаже продолжал сотрясать потолки. В солнечном луче, пересекавшем коридор, плясали пылинки. И Эва только подумала о том, что, по крайней мере, наверху все спокойно спят, – как из кухни раздался страшный грохот, ругань Шанго и пронзительный визг Ошун.

– Боже! – Эва вскочила, неловко оттолкнув Эшу. – Шанго её всё-таки треснул! Бежим скорей, может, ещё успеем… Да что ты сидишь?!

– Это стол, – спокойно сказал Эшу, откидываясь на стену и вытягивая ноги. – Проломился. Нашли на чём трахаться, божьи коровки… Дьявол, так теперь и кофе, что ли, не выпить? Развели в доме бордель! Нет, а вот что ты хохочешь, женщина?! Я без кофе, между прочим, не человек… Чёрт, ведь и сигареты там забыл! Хоть сдохни теперь!

– Можно взять у ребят… – начала было Эва – и не смогла закончить. Потому что Эшу вдруг взял в ладони её лицо и, наклонившись, поцеловал прямо в губы. Крепко, нежно, – так, как уже давно никто не целовал её.

Эва ахнула. Отпрянула. Прижала руки к губам. А Эшу упругим прыжком вскочил на ноги, расхохотался, засвистел – и вышел из дома в слепящий луч утреннего света.

К полудню приехал Марэ: Эва первая увидела белый фургон «форд», паркующийся у ворот. На кухне уже было чисто, Огун и Ошосси вставляли стёкла, целый ящик которых привезла из Санту-Амару Йанса, Оба готовила обед, а Ошун, повязав голову на пиратский манер банданой, стирала в саду занавески. Туда же смылся и её муж, и теперь из сада каждые пять минут доносились негодующие вопли Ошун и звонкие шлепки мокрым бельём по голой спине Шанго. По прикидке Эвы, занавески таким образом могли достираться лишь к глубокой ночи.

Сама Эва складывала в спальне свои вещи: нужно было успеть вернуться в университет к началу экзаменов. Эшу с самого утра куда-то исчез, и от этого девушка чувствовала едва ли не облегчение. В мыслях царил страшный сумбур. Эва тщетно пыталась убедить себя, что Эшу – это Эшу, он всегда делает что хочет, не обременяя себя мыслями о последствиях, и голова у него для того, чтобы ею играть в футбол… И сам он думать давно обо всём забыл, а она, Эва, сходит тут с ума и дёргается. Но ведь кто-то же должен думать!.. А о чём тут думать, если ей, возможно, вообще всё показалось, а Эшу просто пошутил… Пошутил, как всегда, да! Как будто кому-то может быть хорошо от его шуток!

В общем, когда внизу запарковался белый фургон, Эва была так счастлива избавиться от тягостных и бестолковых мыслей, что кинулась вниз очертя голову и чуть не сломала ногу на лестнице.

– Марэ! Ура!!!

Брат подхватил её на руки, рассмеялся – и Эва чуть не разревелась в его объятиях. Как обычно рядом с Марэ, она почувствовала тепло, покой и уверенность. Она знала, что каждый, оказавшись рядом с этим её братом, чувствует то же самое. Тёмно-карие глаза Марэ спокойно и весело смотрели на неё сверху вниз.

– Что с тобой, Эвинья? – вполголоса спросил он. Да… и это он тоже всегда чувствовал. – Эти недоумки вытянули из тебя всю аше?

– Нет… То есть, да. – Врать не имело смысла. – Но со мной поделилась Ошун!

– У неё хорошая аше, – одобрил Марэ. – Но не удивляйся, если к тебе теперь будут приставать все подряд мужчины на улице. Потом понемногу выветрится…

Эва тихонько вздохнула. Так вот в чём дело… От сердца немного отлегло – и одновременно стало грустно.

– Я хотел… – начал было Марэ – но в это время из дома вышел Огун, из сада с радостными криками примчалась Ошун, из кухни – Оба, появился Шанго, и Марэ начал переходить из одних объятий в другие. Лишь Ошосси остался на кухне: оттуда донёсся только его ленивый приветственный возглас. Марэ, впрочем, принял это как должное и ещё с полчаса сидел во дворе под старым манговым деревом, слушая рассказ о минувших событиях.

– Парни злы как черти, – сказал он сестре, оказавшись, наконец, наедине с ней в бабушкиной спальне, где ещё стояла незастеленной огромная кровать. – Столько выдержать, схватиться со всеми духами Нана Буруку, сразиться с ней самой – и признать в конце концов, что Нана оказалась права! Огун дымится до сих пор – разве ты не чувствуешь?

Эва созналась, что не заметила ничего подобного.

– Это да, Огун такой, – согласился Марэ. – Но ему сейчас очень хочется кого-нибудь убить. А Шанго – и вовсе… Впрочем, у Шанго всё ушло в Ошун. Как всегда.

Эва согласилась и с этим. Она всегда изумлялась этой способности Марэ с первой минуты почувствовать общее настроение – и тайные мысли каждого.

– Как Ошосси? – помолчав, спросил Марэ. Искоса взглянув на сестру, смущённо усмехнулся. Эва, почувствовав себя неловко, как можно безразличнее пожала плечами.

– Ему досталось больше всех. Но сейчас он в порядке.

– У них с Йанса?..

– …всё хорошо. – Говоря это, Эва подумала о том, что невыносимо радоваться за одного брата – и одновременно жалеть другого.

И это Марэ тоже понял.

– Не забивай себе голову, Эвинья. Никто не виноват. Это жизнь.

– Чем Ошосси обидел тебя? – решилась спросить она, вспомнив свой недавний ночной звонок.

– Ничего нового, – пожал плечами Марэ. – Наш охотник такой, какой есть.

– Он, кажется, очень переживал…

– Все мы делаем глупости. Поверь мне, Эвинья, это всё пустяки.

И по спокойной улыбке брата Эва поняла, что больше ни о чём спрашивать не нужно.

– Почему Обалу не с тобой?

– У него курс реабилитации в Рио. Я отвёз его вчера. Потому и не был с вами… там. Но ты ведь справилась сама, правда? – Марэ широко улыбнулся. – Ты просто молодец! А твои фигурки, эти «Сыновья Йеманжи» – в самом деле настоящее искусство! Ты превзошла нашу бабку, а её знала вся Баия. Это я говорю не как твой брат, честное слово!

– Больше никогда и ничего не выставлю на продажу! – невольно вздрогнув, пообещала Эва. – Мне и в голову не приходило, что можно вот так… вот так воспользоваться… Моя мать ни перед чем не останавливается, когда ей что-то нужно!

– Если бы Ошун с самого начала послушала её, – мягко напомнил Марэ. – Или послушал Шанго. Или Ошосси…

– Они никогда бы не стали её слушать! – запальчиво возразила Эва. – Потому что не видели от неё ничего, кроме зла!

– У Огуна, однако, хватило ума, – напомнил Марэ. – Хотя по нему Нана прошлась в своё время сильнее всех. Невыносимо признавать правоту тех, кого ненавидишь… но иногда вот приходится. Слава богу, что хотя бы мать не понадобилось в это впутывать…

Эва молчала. Она знала, что брат прав.

– Но мама… Нана могла бы сказать об этом мне! – подумав, сказала она. – А не покупать мои статуэтки для того, чтобы… нейтрализовать моих братьев!

– Да ведь ты бы тоже не стала её слушать! И я бы не стал. Про Обалу и говорить нечего! У Нана просто не было выбора. Она ведь тоже, знаешь, отвечает за многое…