Анастасия Туманова - Жёны Шанго

– Всё нормально, – пожал Ошосси плечами. Было видно, что он очень устал. – Я своё дело сделал, зачем было оставаться? Там сейчас разбираются наши. Шанго разносит всё – как обычно. Эшу принимает участие. Эвинья сматывает дождь. Огун… контролирует ситуацию.

– Они скоро вернутся? – обрадованно спросила Оба.

– Думаю, да. Главное же сделано, – зевнул Ошосси. – Эта ду… Ошун всё перепутала. Ей не нужно было вмешиваться в дела Нана… В общем, скоро все прибудут.

– Тогда я иду спать! – объявила Оба. – Еда на кухне, найдёте сами и…

– А я, пожалуй, вернусь в Баию, – сказала Йанса. И, круто развернувшись, ушла с веранды в дом.

Оба взглянула в отчаянное лицо Ошосси. Сделала успокаивающий жест и торопливо нагнулась, ища под столом шлёпанцы.

Через пять минут, когда Йанса уже сидела в своей чихающей «тойоте» и приглушённой руганью взывала к совести коробки передач, к машине подошла Оба.

– Тоже решила ехать в город? Тебя подвезти? – отрывисто спросила Йанса. – Ч-чёрт, это не трансмиссия, а проститутка! Когда течёт, не может работать!

Оба вздохнула. Открыв переднюю дверцу, села рядом с мулаткой. «Тойота» чихнула ещё раз и заглохла окончательно. Йанса в сердцах выругалась и выдернула ключ зажигания. Оба осторожно прикоснулась к её колену.

– Йанса, это не моё дело…

– Да, не твоё!

– …но останься. Не оставляй Ошосси одного.

– Что значит – одного? – с каменным лицом спросила Йанса. – Ты же здесь! И остальные с минуты на минуту явятся…

– Личный состав не наказывают дважды, верно?

Йанса, не отвечая, смотрела прямо перед собой.

– У тебя всё хорошо с полковником? – вдруг спросила она.

– Кому с ним может быть плохо? – Оба помолчала. – Как знать… Может быть, Шанго больше и не вспомнит о нас с тобой.

Йанса резко повернулась. Её золотистые глаза уткнулись в Оба. Та встретила свирепый взгляд мулатки грустной улыбкой. Большой светлячок, запутавшись в кудрях Оба, осветил её щёку мягким зеленоватым светом. Над крышей поднялась луна, и между питангейрами протянулись серебряные полосы. Пролетела, чертя зигзагами тёплый воздух, летучая мышь. В саду неуверенно, словно пробуя голос, запела жаба-каруру.

Из горла Йанса вдруг вырвался чуть слышный гортанный звук. Оба тронула её за руку, но мулатка, досадливо поморщившись, отстранилась.

– Вот ведь дьявол… Ну какой чёрт понёс меня из «Планалто»?..

Оба не ответила.

Йанса вернулась в дом. Зашла на кухню. Извлекла из прикрытой полотенцем кастрюли ещё тёплый акараже. Не спеша съела его. Закурила. С сигаретой в пальцах вернулась на пустую веранду. Села было в гамак – и тут же поднялась.

Большая площадка перед домом была залита голубым светом. В нескольких местах её пересекали тени от ветвей, и сама луна висела над чёрной кромкой сада, как прожектор. А под луной легко и неутомимо двигалась чёрная фигура.

Сжав в губах погасшую сигарету и прислонившись к столбу веранды, Йанса смотрела, как Ошосси раз за разом выполняет секенсию капоэйры, – то пропадая в тени, то вылетая в луч света, – и тень его пляшет вместе с ним. Это была та самая мартэлу-де-чао [83] Мартэлу-де-чао – атакующий удар ногой снизу вверх с поворотом корпуса на 180 градусов , которой вчера Шанго отправил брата в нокаут.

Прошло минута. Пять. Десять. Через четверть часа, когда луна сместилась за манговое дерево и площадка-террейро вся покрылась серебристыми пятнами, Йанса не выдержала. Выплюнула ставшую горькой сигарету и спустилась в сад.

Ошосси увидел её. Остановился. Выпрямился.

– Когда-нибудь будешь слушать, что я тебе говорю на тренировках? – грозно спросила Йанса. – У тебя это всегда плохо получалось. А знаешь почему?

Ошосси не ответил. До Йанса доносилось его хриплое, прерывистое дыхание.

– Потому что это лучше делать из негачивы, а не из эшкивы! Ты же сам себе мешаешь! Сначала джинга – потом негачива – и только потом мартэлу! И сразу за ней на всякий случай – компасу или армада: корпус всё равно по инерции движется, чего зря стоять? А ты зависаешь на полчаса! Без движения и без защиты!

Ошосси молчал. Йанса вздохнула, ушла на веранду. Вернулась со старой боксёрской «лапой».

– Давай, я подержу. Работаем.

Ещё пять минут Ошосси ожесточённо молотил то правой, то левой ногой «лапу», которую Йанса удерживала в руках. Затем снаряд полетел в кусты, и Йанса сразу, без предупреждения, задвигалась в джинге. Ошосси тут же подхватил её ритм, и уже две гибкие тени завертелись по площадке, то пропадая в тени, то выскакивая в лунный свет.

– Джинга! – сквозь зубы командовала Йанса, – Сразу – негачива! Вот теперь мартэлу, бей! Бей, доворачивайся! Компасу! Уходи в эшкиву! И в ау! Всё, молодец! Совсем другое дело! И хватит на сегодня. Ты устал. Завтра утром всё получится.

Ошосси вдруг шагнул к ней. Встал так близко, что Йанса почувствовала влажной от пота кожей его дыхание. Она не отстранилась – но Ошосси так и не решился коснуться её. Некоторое время они стояли молча. А потом луна ушла за крышу дома, погрузив маленький двор во тьму. И Йанса негромко спросила:

– Что ты вбил себе в голову? Что, охотник? Столько глупостей, одна на другой, – зачем? Ты же знал, что у нас с Шанго ничего не может быть! Что всё давно кончено! По-твоему, моё слово совсем ничего не значит?

Ошосси молчал. В темноте Йанса не видела его лица. Наконец, он медленно, тяжело выговорил:

– Я не идиот, местре. Я понимаю, что ты… что ты сама, быть может, этого не хочешь. Но Шанго – как наркотик для вас. Вы ничего не можете сделать. Он приходит, когда ему вздумается, и всё летит к чертям. И так будет всегда.

– Говоришь, наркотик… – Йанса помолчала. Незаметно перевела дыхание, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Ты пробовал когда-нибудь наркоту? Сам?

– Я сто раз говорил тебе, что – нет. Только маконью, но она же не в счёт…

– Но ты знаешь, почему с героина не могут соскочить?

– Ну-у… Все это знают! Кровь привыкает, без него начинает ломать и…

– Не могут, потому что не знают ничего лучше! – Йанса повернулась к Ошосси, положила ладони на его широкие, жёсткие плечи. – Ты понимаешь меня, охотник? Люди всегда, всю жизнь ищут то, что для них лучше! Я нашла. И мне удалось соскочить… с Шанго. Я это теперь точно знаю. А ты даже не заметил. Дурак.

Рядом – изумлённый вздох.

– Лучше – это… я?.. Йанса? Но… Но я же… я не…

– Понимай как знаешь! – раздражённо бросила она, отворачиваясь и шагая к дому. Но Ошосси догнал мулатку в двух шагах от крыльца. И прижал к себе так, что хрустнули кости.

– Йанса… Дьявол, детка! Прости меня!

– Пош-шёл вон! – простонала Йанса, тщетно пытаясь высвободить хотя бы один кулак. – Как… вы… мне… все… осточер… Ошосси! Что ты о себе… возомнил… хотела бы я знать?!. Ты ничуть не лучше! Нет! Такой же последний сукин…