Юлия Вариун - Интриги королевского двора

Я поспешно разрываю контакт со своим даром, закрывая его под печать, установленную моим всесильным мужем. Ловко я уже управляюсь с этой штукой. А ведь раньше, даже не могла ее толком рассмотреть. Но теперь, после двухнедельной практики постоянного контроля, чтобы эта самая печать не пала, я научилась ее не только крепко держать, даже не напрягаясь, а даже иногда приоткрывать по собственному желанию и подглядывать, как там мой дар томится в темнице.

- Хльюи, это несерьезно, - продолжает сестра, даже не заметив моего отсутствия в диалоге несколько мгновений. – Подумай о ребенке!

- Я думаю! – рычу, чувствуя, как моему дару нравятся такие мои эмоции, и тут же успокаиваюсь, - я думаю, Леоль! И моему ребенку нужен его всесильный папочка, или он вовсе не появится на свет с такой мамашей. И я вот прямо своим благородным задом чую, что Лису нужна моя помощь. Или хоть чья-нибудь помощь нужна. Он в беде, понимаешь!

- Хорошо, - вдруг произносит вор, пристально меня разглядывая, - пробуйте, госпожа. Только, если вы утратите контроль над даром, не обессудьте и не обижайтесь, я приму меры.

- Какие? – жалобно спрашиваю, наблюдая, как губы Чиари расползаются в кровожадной улыбке, от которой Леоль с Танией вздрогнули.

- Позвольте оставить некоторую недосказанность, госпожа, - насмешливо кивает мне вор, словно поклон соизволил подарить.

- Ну, тогда хоть окна откройте, - прошу уже не так уверено, отчего мой дар фыркает, зло насмехаясь.

- Госпожа, а что с ограничением силы на чужой территории? – вдруг спрашивает Чиари, сбивая меня с мысли. – Что если ваш муж в плену? Если он уже в Япираннии? Магия туда пробьется?

- Магия может там и в ограничении, - задумчиво жую губу, - но я ведь не буду колдовать. Я просто спущу стихию. Разве для солнца или для ветра есть какие-то территориальные ограничения? – говорю, а сама не чувствую уверенности в своих словах. Это лишь гипотеза. Но вариантов у меня нет.

- Звучит не очень уверенно, - поджимает губы телохранитель, но все же кивает девочкам, - открывайте окна, вариантов все равно нет.

Девочки подорвались со своих мест, спеша распахнуть створки, впуская в комнату свежий осенний воздух с запахом холодного дождя и листвы.

«Ну, что, давай договариваться? – мысленно обращаюсь к своему дару, а сама поудобнее усаживаюсь в глубокое кресло, готовясь к длительным переговорам. – Лис сказал, что ты хочешь свободы, которую я тебе не даю…»

«Хочу свободы абсолютной, - шелестит в ответ, пронизывая меня внутри стужей северных ветров»

«Надолго ли? – стараюсь не съежится от боли в груди, словно само сердце у меня застывает, продуваясь насквозь, - сколько носителей ты сменил уже? Сколько погубил?»

«Много, слабое ты создание, слишком много! А вы все не переводитесь!»

«А знаешь почему? Ты разумен только благодаря нам, - усмехаюсь, чувствуя недовольство, и получаю хлесткий удар по астральной проекции. Лицо обжигает холодом. Душу сковывает страхом, который я не могу себе позволить. – Ты никогда не будешь абсолютно свободен! На смену мне придет другой маг!»

«И его постигнет твоя же участь! – ярится ветер, бьется о стены своей магической темницы. До меня может дотянуться только потому, что я сама к нему пришла»

«Да – соглашаюсь я. – И его и следующего, и всех остальных тоже. Бесчисленное множество перерождений. Потому что таковым ты задуман вселенной и пока не примешь своего предназначения, не познаешь настоящей свободы!»

«Чего ты хочешь? – после недолгой паузы задает свой вопрос ветер, подходя вплотную. Движения эфемерного мужского тела порывисты. Он пугает меня своим стремительным приближением. На пустом лице, мутном, от ярившегося в призрачной оболочке ветра нереальными бельмами выделяются неживые глаза. – Я хочу жертв, ведьма. Моя суть – разрушения. Сними печать и мир познает истинную катастрофу!»

«И что? Надолго ли разгуляешься? – кривлюсь, чувствуя холод, каким несет от этого силуэта. – Успеешь покрушить пару городов? А может и не успеешь. Возможно, сразу уйдешь на перерождение в ином маге, и все сначала…»

«Чего ты хочешь? – повторяет ветер с совсем другим уже подтекстом»

А я улыбаюсь ему, тянусь эфемерной рукой к пустому лицу, пытаясь понять, осязаем ли он вообще. Пальцы не встречают сопротивления, но ледяное уплотнение воздуха ощущается. Спускаю свою руку ему на грудь и вдавливаю ее внутрь, где по моим представлениям должно биться человеческое сердце. Конечно, внутри ветреного силуэта такого устройства явно не нащупывается, но все же явление, с которым я сейчас стою лицом к лицу идет рябью, словно собирается распасться или развеется. Ему неприятно. Сжимаю свой маленький кулачок внутри и цежу с каким-то маниакальным злорадством:

«Подчинения. Полного. И я сниму печать»

Силуэт все же не выдерживает моего присутствия в его призрачной груди и разлетается во все стороны, срывается ветром, бьет меня наотмашь ледяными порывами. Ярится и злится, продолжая биться о стены темницы. А потом вдруг затихает и шелестит:

«Мне нужны жертвы!»

«Я предоставлю тебе возможность, но строго по моей указке! Или будешь кочевать вечность из одного носителя в другого!»

Снова наступает момент ярости, когда повторяется его агония, когда он пробует на прочность стены, рвется, пытаясь меня напугать, сломить, но я стою на своем и жду ответа.

«Хорошо, - вдруг перед самым моим лицом вспыхивают злые глаза. – Давай рискнем!»

Я распахиваю глаза, чувствуя, как ветер рвется из меня и сносит все, что ему попадается на пути, переворачивает мебель в комнате, срывает картины со стен, рвет занавес, хлопает створками окон и дверей, шумит ураганом. Визжат Леоль с Танией. Их юбки куполами взметаются, оголяя ноги, а волосы взлетают широкими веерами. Чиари загребает обеих в свои объятия и прячет собой, прижав к стене.

Я поднимаюсь с кресла, вокруг которого взбунтовалась стихия и простираю руку, призывая ветер к порядку. Затихает ураган, громко опадает мебель, кружащая по комнате, обвисают лохмотьями шторы. Тишина бьет по ушам. И только тихий покорный шелест ветра, ластится к моим волосам и шепчет, что хочет убивать.

«Подожди пока. У тебя другое задание»

Первое, что мне приходит в голову, это боль. Ужасная, раскраивающая череп на части, взрывающая мозг и мешающая думать. Кое-как справившись с непривычными для моей всесильной натуры состоянием я открыл глаза. Белый потолок с золотой лепниной и глазурью, нежного лазурного цвета… Так, не в темнице, уже хорошо. Окна распахнуты настежь, впуская в большую спальню осеннюю прохладу и запах прелой листвы. Здесь холодает быстрее, чем у нас. Поворачиваю гудящую голову, пытаясь сообразить, гость я или пленник. На запястьях чувствую тяжесть наручней, но это не есть проблема. Осматриваюсь.