Леока Хабарова - Юнит

– Убивают? – предположила Рита.

– Нет, что ты, глупая инопришелица! – всплеснула руками старуха. – Это ж все равно что деньги сжечь! Их перепродают по дешевке. На опыты. Или на органы… Чтоб обратного ходу не было.

Беликова застыла и вся обратилась в слух.

– Так вот и тот паренек, – вернулась бабка к своему рассказу. – Все сбежать пытался, а его ловили и возвращали. Ловили и возвращали. Опять, и опять, и опять… Один раз он попал к хорошим хозяевам, понимающим. Они его на кухню определили, поваром. Кулинарить обучили. А этот дурень стоеросовый оклемался чутка от хорошей жизни и снова за свое: деру дал. Вот его и отправили обратно к Фениксу. А уж тот недолго думая определил бедолагу на повторную Процедуру. А это, знаешь ли…

Унылая понурилась и покачала головой.

– Много я на своем веку повидала, но такого… – Она вздохнула. – Когда паренька обратно в камеру доставили, он стал точно живой мертвец. Не ел, не спал, смотрел в одну точку, а изо рта слюна капала. Даже ходил и то под себя. Жуткое, скажу тебе, зрелище. Его, бедолагу, таким и купили. Купили и увезли.

– К-кто его купил? – спросила Маргарита, чувствуя, как сердце заходится в груди.

– Какой-то важный господин инопришелец, – подумав, ответила бабка. – С Земли вроде.

– Ты видела его? Как он выглядел? Говори!

– Да обычно выглядел, – пожала плечами старая рабыня. Похоже, возможность поболтать выпадала ей не часто. – Немолодой, но крепкий, хоть и морщинистый. Волосы серые, как пепел, а на носу очки. Странные такие, старомодные, с толстенными стеклами. Оправа у них еще как-то по-особому зовется. Роговая, кажись. Все его профессором величали.

У Риты скрутило живот. Какова вероятность совпадения? У скольких еще важных господ с Земли серая шевелюра и очки в роговой оправе? И много ли среди них профессоров?

Проклятье! Да не может быть такого!

Или может?

Поддавшись внезапному порыву, Маргарита метнулась в дальний угол, к пустующей лежанке. Дотянулась, насколько позволяла цепь, ухватила и сдвинула покрытый пятнами мочи, крови и блевотины матрас, обнажив участок стены. Внизу, у самого пола, на облупившейся штукатурке было нацарапано еле различимое:

УИЛЛ

«Мне нельзя умирать, – думала Рита и раскачивалась вперед-назад, обхватив колени. Губы она искусала так, что до сих пор ощущала вкус крови во рту. – Ни в коем случае нельзя».

И себя забывать – тоже. По крайней мере, точно не сейчас. Надо продержаться и найти возможность передать Кобре информацию. Джон – не киборг вовсе. Он – человек. Человек! Левандовский купил его, совершенно беспомощного, на невольничьем рынке и модифицировал до состояния андроида. Чертов безумец, возомнивший себя Богом!

А ведь когда-то она преклонялась перед его гением, рвалась выполнить каждое поручение, стоически выдерживала авралы и молча терпела все упреки. Проклятье!

Беликова схватилась за голову и зажмурилась. Вот тебе и поворот, товарищ Рита!

Шеф оказался монстром. Джон – принцем, а она, кандидат физико-математических наук, вот-вот станет рабыней для утех. Да еще и по собственной воле!

Черт! Вот же закладывает судьба виражи!

«Только так я смогу ему помочь, – убеждала себя Рита. – Нужно выжить и сохранить память всеми правдами и неправдами, иначе…»

Иначе Левандовский продолжит зверские эксперименты, а Джон… то есть Уильям навсегда останется… останется…

От воспоминаний в груди стало тесно, а глаза защипало.

«Где ты научился так кулинарить?» – спросила она тысячу лет назад, когда Джон организовал волшебный ужин с вином, но без свечей.

Джон не смог тогда ответить, но теперь она знала: его, боевого пилота и наследника престола, сделали рабом и отправили на кухню поваренком. А потом, обнаружив «дефект», решили усмирить и напрочь искорежили сознание, превратив в безвольную куклу.

Однако Джон оказался неликвидом. Даже после повторной деперсонализации его память постепенно восстанавливалась. Частично, медленно, урывками, но все же восстанавливалась. А ведь именно память делает нас теми, кто мы есть. Все верно. Память – фундамент любого личностного конструкта. Это, видимо, и хотел использовать Левандовский в своих исследованиях. Отличный замысел, ничего не скажешь. Киборг, обладающий индивидуальностью, способный ставить цели, идти на риск и принимать самостоятельные решения, которого при желании одним коротким словопаролем можно переключить в состояние тумбочки. Гениально! Вполне себе в стиле шефа…

Беликова схватилась за голову и закрыла глаза.

Похоже, Левандовский каким-то образом контролировал процесс восстановления памяти Уильяма Кавендиша, направляя потоки информации в нужное русло. Рита готова была спорить, что той ночью, когда Джон накинулся на нее, пытаясь задушить, процесс этот едва не вышел из-под контроля: юнит явно вспомнил больше, чем Лев Леонидович мог допустить. Поэтому пока они с Пашей в четыре руки колдовали над отрубившимся парнем, шеф воспользовался доступом вне категорий и дистанционно заблокировал подопытному волевые и когнитивные центры. А потом…

– Устроил аварию в тоннеле-переходе… – пробормотала Маргарита, ошарашенная внезапным озарением. Ясным, как июльское утро, и вполне себе очевидным…

А ведь правда! Джон с каждым разом вспоминал все больше и больше подробностей. Собака, бабушка, самолеты, Софи… Наверное, подавлять проблески сознания лжекиборга стало слишком сложно, и Левандовский решил уничтожить юнита, пока тот не сообщил во всеуслышание, кто он такой и откуда взялся.

«А моя жизнь для шефа – всего лишь разменная монета», – угрюмо подумала Беликова.

Смешно… На банкете в честь защиты диссертации она толкнула речь, в которой гордо заявила, что профессор Левандовский – ее отец в мире науки. Да уж, хорош папаша, ничего не скажешь. Такой, не мудрствуя лукаво, пустит в расход любого, кто встанет у него на пути. Неудивительно, что у него ни семьи, ни детей.

– Скучаешь?

Рита так задумалась, что не заметила появления своего мучителя.

Оскар Блеквуд небрежно привалился к решетке и скрестил руки на могучей груди. Он рассматривал ее обнаженную и криво улыбался. Глаза его плотоядно блестели.

Интересно, он вообще в курсе, что она в последний раз мылась неделю назад?

– Время пришло, мисс Маргарет, – напомнил он. – Вас ждут в операционной.

Беликова подняла на него тяжелый взгляд.

– Говорят, это чертовски больно, – ехидно хмыкнул работорговец. – Но быстро забывается.

В коридоре раздался басовитый смешок. Видимо, Красноморд по достоинству оценил хозяйскую шутку.

«Пора», – решила Рита и проглотила подкативший к горлу ком.

– Я… – Слова застревали во рту и не шли с языка. – Я… с-сог-глас-сна…