К Кроуфорд - Агент фейри [ЛП]

Я уже собиралась повернуться к Роану и спросить, что он думает, но тут ощутила, как что-то пульсирует на моей коже.

Страх. Человеческий страх.

Сквозь кусты черники я смотрела, как из озера появилась голова — мокрые волосы Сиофры, затем плечи. Она обняла себя, стуча зубами.

Роан легонько прикоснулся к моей руке, предостерегая меня сидеть тихо.

Сложно было не реагировать, когда страх Сиофры врезался в меня. Он звучал как страх женщины, которая знала, что вот-вот потеряет всё. К своему удивлению, я также слышала ужас потери близкого — так мать переживает о ребёнке, или так я переживала о Роане в сражении. Связь Сиофры с древесным духом простиралась намного дальше, чем я могла себе представить.

Даже отсюда я чувствовала отражения, которые она принесла с собой. На самом деле, она пришла с личным арсеналом: зеркала на её запястьях, в карманах, в рюкзаке за спиной. Что ещё она припрятала в своём кожаном рюкзаке? Оружие? Лекарство для деревьев?

В любом случае, я изо всех сил старалась держаться так же неподвижно, как Роан. Одно неверное движение, и она прыгнет в зеркала, и больше мы её не увидим.

Я почти не дышала, когда она целенаправленно зашагала в рощу. Роан снова прикоснулся к моей руке, подавая сигнал ждать. Нам не нужно видеть, куда она идёт. Я могла просто следовать за её страхом.

Наконец, мы с Роаном переглянулись и медленно поднялись на ноги. Аккуратно и тихо мы шли по следу страха Сиофры. Время от времени Роан показывал на сломанную веточку, влажный след ноги или придавленные листья на земле. Наверное, он и без эмоций сумел бы отследить её, но для меня её страх звенел как тревожный колокол.

Когда я почувствовала, что мы приближаемся к ней, я кивнула Роану. Она перестала идти.

Она добралась до своего дерева.

Двигаясь плавно, Роан скользнул в зеленеющий орешник, практически не издав ни звука. Если бы я не чувствовала нашу связь, я бы подумала, что он вообще исчез.

Я тяжело сглотнула, дожидаясь правильного момента. Через несколько минут я почувствовала её движение. Теперь она шагала ко мне, её страх быстро ослабевал. Она побывала у своего дерева и убедилась, что оно в безопасности.

Я услышала её ещё до того, как увидела. Она топала по лесу, и когда она вышла из-за дуба, наши взгляды встретились. Её страх тут же расцвёл, и я выругалась. Я слишком рано выдала себя. На несколько долгих секунд молчание повисло между нами как погребальная пелена.

Затем, к моему облегчению, ритмичный звук прервал мои мысли — жёсткие и методичные удары. Я знала, что это такое, но Сиофра была не в курсе.

Её глаза метнулись к зеркалу на запястье, и моё сердце пропустило удар, когда я почувствовала, что она вот-вот ускользнёт. Может, Роан опоздал. Может, она унесёт ноги.

Но в следующее мгновение я ощутила, как связь между Сиофрой и её отражением рвётся. Она ахнула, её глаза широко распахнулись. Она лихорадочно подняла другой браслет. Это не принесло никакого прока. Я чувствовала, как она пытается ощутить связь с этим отражением, с любым отражением, но обнаруживает, что все они исчезли.

— Что ты сделала? — заорала она, и её щёки покраснели. — Ты убила все эти деревья? Распространила эту болезнь? Просто чтобы добраться до меня? — её глаза широко распахнулись, полные ярости и ужаса.

— Нет никакой болезни, — спокойно сказала я.

Когда я заговорила, грибок и гниль, покрывавшие деревья, исчезли. Зелёный мох скрылся, струйки древесного сока растворились. Теперь мы стояли в роще абсолютно здоровых дубов.

— Что… — она моргнула, не в силах сообразить.

— Это всё было гламуром, — сказала я. — Мы хотели заманить тебя сюда, чтобы ты привела нас к своему дереву.

Она взвизгнула и развернулась, метнувшись в лес. Я побежала за ней, пока она лихорадочно неслась к своему дубу.

К тому времени, когда мы добрались туда, оно лежало на земле с перерубленным стволом. Роан стоял рядом, держа топор. Он с грустью смотрел на мёртвое дерево, которое оказалось беспомощным под его атакой.

Сиофра завизжала и бросилась на него, царапая ногтями.

— Что ты наделал? Что ты наделал?

Он грациозно шагнул в сторону, и она повалилась на землю, рыдая.

— Мы сделали то, что должны были, — сказала я.

— Ты убила её, — сказала она дрожащим голосом. — Убила её! Точно так же, как Рикса. Я должна была знать. Ты всегда разрушала всё, что мне дорого. Всегда .

Я почти пожалела её. Какого чёрта со мной не так?

— Я не хотела её убивать. Она ничего мне не сделала. Но я должна была остановить тебя. Она давала тебе силу, и ты использовала эту силу, чтобы убивать.

— Катись в ад! — взвыла она. — И что? Что теперь? Ты снова заточишь меня между зеркалами? Как какое-то животное?

Я поколебалась. Сделала бы я так? Возможно, я могла позволить ей уйти. Теперь она была безвредной — всего лишь безумный и беспомощный человек безо всякой силы.

Я не могла забыть образы её печальной жизни, которые я видела. Девочка, отчаянно жаждущая любви, воспитанная холодным Риксом. Отец, который отчуждал её и оскорблял, постоянно оставлял её одинокой и напуганной. Девочка, лишённая нормальной человеческой жизни с любящими родителями — жизни, которая вместо неё досталась мне.

Я посмотрела на её заплаканное лицо.

Я могла позволить ей жить.

И всё же Сиофра убила моих родителей. Она завела нас в ловушку, которая убила Нериуса и Друстана, и она не остановится, пока я её не прикончу — с магией или без.

Реальность ударила по мне, и я знала правду. Уила Брок были безжалостными, а я являлась их лидером.

Мой клинок сверкнул быстро, перерезав её горло, и наши глаза встретились в последний раз. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но с её губ слетел лишь тихий печальный звук.

Свист, бульканье.

И она умерла.

Мы провели в особняке Роана три дня — три великолепных дня, за которые я почувствовала, что это место становится моим домом, где Один летает по коридорам и каркает непристойности.

Запутавшись в простынях, я провела пальцем по мускулистой груди Роана вниз, поражаясь тому, какой гладкой и идеальной была его кожа. Мой палец опустился к его животу, покружив. Его кожа до сих пор завораживала меня.

— Что ты делаешь? — сонно пробормотал Роан.

— Ш-ш-ш, я очень занята.

— Ты щекочешь мой пупок.

— Поправочка, — сказала я. — Это мой пупок. Я навеки связана с этим пупком.

Мы лежали, завернувшись в шёлковые простыни на его постели. Нет… в нашей постели, в нашем особняке. Мы повалились на кровать вчера вечером и до сих пор не вставали, хотя на небе светило послеполуденное солнце, пробивавшееся сквозь шторы.

Мой разум переваривал последние несколько дней, перебирая мои воспоминания, анализируя их и разбирая.