Марина Ефиминюк - Лучшие враги [litres]

– За что мне мстить? – повторила я.

Тетушка отвела взгляд и обратилась к зрительному залу, ища поддержки:

– Все ведь знают, какие темные злопамятные. Чуть что не по вам, сразу проклятиями направо и налево сыплете…

– Я никогда не записывалась в хорошие люди, но давно повзрослела и вредить ради любви к искусству перестала.

В комнате поднялось страшное кудахтанье. Видимо, мысль, что темная чародейка могла кого-то зачаровывать просто из дурного настроения, вызывала страшное возмущение.

– Благодаря тебе по замку ходит целый выводок чародеек с розовыми волосами. Как мне смотреть в глаза их родителям? – вдруг мрачно заговорил дед, заставляя абсолютно всех заткнуться.

Кроме Люси, естественно. Она заплакала сильнее.

– Действительно? Как смотреть в глаза родителям канареек, изрезавших мне одежду? Может, предложить их забрать и получше воспитать? – зло усмехнулась я.

Ведь это плохо – проклинать собственного деда, тем более пресветлого, самого известного на семь королевств чародея, оплатившего мне учебу в академии Деймран? Неожиданно на плечи легли тяжелые ладони Калеба. Выказывал ли он поддержку или намекал, что нападать на Парнаса все-таки не следует хотя бы из уважения к сединам, – признаться, мне было не до расшифровки языка тела. Я жаждала с огоньком поругаться с родственниками. Хотелось бы сказать, что с бывшими, но бывшей родни не бывает.

– Эннари, все видели, как ты сильно ревновала кузин к жениху, – спокойно проговорила Летисия, крутя в руках флакончик с нюхательной солью. – Люди не слепые.

– Неужели? – насмешливо хмыкнула я. – В детстве я сильно в этом сомневалась.

– Мы знаем, что ты приворожила Люсиль к новому мэру, – напрочь проигнорировав намек, продолжила тетка. – Если бы я знала, как сильно ошиблась, когда решила, что ты изготовила приворот для жениха, то трагедии не случилось бы.

– Трагедия – это когда в замке живут слепцы, а с Люси не произошло ничего ужасного.

– Ничего ужасного? Я думала, что он нравится мне по-настоящему! – плаксиво выкрикнула Люси. – Представляешь, какой был бы ужас, стань я госпожой Хардинг, женой какого-то там мэра.

– Ты не пила зелье и влюблена в него по-настоящему, – спокойно подтвердила я.

Люси по привычке наивно раскрыла глаза и захлопала ресницами. Жеманство на лице старушки выглядело странно.

– Да простит меня пресветлый, но в замке Истван любят бездоказательно обвинять и вести бессмысленные споры! – неожиданно с заметным раздражением высказался Калеб. – Любовное зелье было сварено для меня. Такие вещи принято обсуждать только между близкими, но вы вынуждаете выносить личное на люди… На меня не подействовало. У темной Истван впервые не удалось любовное зелье, она была в гневе и чуть меня не прокляла, но мы быстро разобрались с этим недоразумением. И, к слову, маску сегодняшним днем мы заказали вместе. Чистейшая темная магия, никаких проклятий. Вряд ли ее испортили по дороге.

Я замерла, вдруг осознав, что Калеб доверяет мне по-настоящему. Ему не пришло в голову, что мы могли договориться с оскандалившимся магом и действительно подпортить кузине лицо. Раньше я не догадывалась, как приятно, когда в тебя безусловно верят.

– Хочешь сказать, что маску испортили в замке? – с брезгливой гримасой бросила тетка Мириам.

– Не знаю, – нахально протянул Калеб. – Если подумать, единственная, кто в этой комнате не приветствовал союз Люсиль и нового мэра, была именно ты, Мириам.

Какое восхитительное предположение! Правда, понравилось оно только мне. Остальные разразились недовольным карканьем, как стая ворон. У самой тетки, судя по прижатой к груди руке, началось сердцебиение, и только Парнас в синем кресле изображал неподвижный памятник самому себе, словно бесился от каждой минуты, проведенной на этом стихийном судилище.

– Да как ты смеешь?! – наконец нашла в себе силы и воздух прошипеть обвиненная тетка.

– Мама даже не знала, что мне прислали маску из косметической мастерской! – выкрикнула старушка Люси звонким девичьим голосом. – Эбигейл пришлось соврать, что маска для нее!

– Эбигейл? – распевно повторила я, догадываясь, каким образом очень дорогая маска по дороге от мастерской к лицу Люси обросла заклятием старости. – Кажется, нам ее здесь очень не хватает…

– Не смей уходить, мы еще не закончили! – наконец отмер дед, когда я мягко освободилась от рук Калеба и развернулась к выходу. – Ты ведешь себя недостойно великой светлой фамилии Истван…

– Дедушка, неловко перебивать в том месте, где ты хочешь выставить меня из замка, – без всякого смущения перебила я, – но сейчас приведу госпожу директрису и продолжим, просто запомни, где прервался.

От изумления он открыл рот.

– Уверена, она захочет послушать, как ты меня выгоняешь из дома и отказываешь в родовом знаке, – договорила я. – Не будем лишать человека удовольствия.

– Эннари! – рявкнул он в спину, но я уже твердым шагом пересекала коридор, направляясь в покои главного кошмара моего детства.

Комната оказалась заперта, что совершенно меня не смутило. Заклятие, наложенное на замок, впрочем, тоже. Я спокойно вошла, остановилась в центре изящно обставленной гостиной и, подняв голову к потолку, что, конечно, было совершенно нелепо, громко позвала:

– Эбигейл!

Вообще, использовать «небесный глас» для вызова главной ведьмы светлого замка было неправильно, следовало кинуть мертвенный зов, подзывающий зомби, но «глас» громче.

– Я стою посреди твоих покоев. Подумываю сорвать безвкусные занавески, а потом отправиться в гардеробную и порезать платья. Поторопись, госпожа директриса, если хочешь успеть на вечеринку.

Я уселась на диван, сложила ногу на ногу и принялась ждать, буравя злым взглядом настольные часы. За десять минут можно было добраться в хозяйское крыло практически из любой гостиной замка, но Эбби что-то не торопилась спасать свои наряды. В голове мелькнула мысль, что из принципа действительно стоило располосовать часть платьев на узкие полоски.

Идея практически оформилась, когда дверь резко отворилась, с грохотом ударившись в стену бронзовой ручкой и как-то жалобно скрипнув старым косяком. На пороге вместо взбешенной кузины появился взбешенный кузен, и в руках он держал садовые ножницы.

– На ловца и зверь бежит, – изрек Вайрон с кривой улыбкой и совершенно безумными глазами.

Я хотела уточнить, не считает ли он ловцом себя, но спросила:

– Мне интересно, если ты дойдешь до дивана, что будешь делать с ножницами?

– Если? Когда! – уточнил он и, охотно отвлекаясь на угрозы, не заметил, как под его ногами легла дорожка заклятия. – Знаешь, Энни, как в старые времена помечали блудниц и черных ведьм? Им срезали волосы. Помнится, я так и не смог тебя подстричь девять лет назад…