Марина Ефиминюк - Лучшие враги [litres]

– В королевском ботаническом саду.

– Хорошо, что вы не подрались. Уничтожили бы пару голубых елей, неловко перед его величеством получилось бы.

Калеб усмехнулся, а в следующий момент, не замедляя шага, мы переместились к зданию театра и оказались буквально возле кареты с гербом светлых Истванов на дверце. Переход был мягким и незаметным, разве что порывом потревоженного воздуха с головы дремавшего кучера снесло котелок, лошади нервно застригли ушами, а по лужам, отражающим тусклый свет уличных фонарей, разлетелась мелкая рябь.

– Что ты сделал, чтобы Парнас создал для тебя такой отличный портальный амулет? – восхитилась я. – Признайся, ты ему демонически льстил?

– Нет, просто заказал амулет у знакомого портальщика… На длинные расстояния не создает, зато вас найти получилось, – пробормотал он, помогая мне подняться в салон кареты.

Из-за ссоры с единственным другом было на редкость паршиво. Я смотрела в окна, на проплывающие мимо улицы столицы, раз за разом возвращалась к скандалу с Холтом и почему-то страшно злилась.

– Он обязательно появится, – словно прочел мои мысли Калеб.

– Естественно, у меня в покоях осталась его личная грамота. Куда он без нее в Сартаре денется?

Вернулись в то время, когда в большой столовой обычно заканчивался ужин и родственники расходились по покоям, но сегодняшним вечером абсолютно все было перевернуто с ног на голову, шло не по плану и страшно бесило. В огромном камине холла горело магическое пламя, и горячий воздух, струящийся от высокого, в человеческий рост, зева, моментально заставил алое платье вернуть смелый вид: рукав, плечо и высокий ворот, добавленные ради иллюзии тепла, растворились в воздухе красноватым дымком.

Не успели мы пересечь просторный зал, как со стороны лестницы громыхнул истеричный голос тетки Мириам:

– Явилась наконец!

От вопля магическое пламя в камине съежилось и прибилось к поленьям, лежащим исключительно для антуража. Язычки лишь несмело облизывали дерево, словно демонстрируя, что все еще на месте, но высовываться, пожалуй, не будут. Официально заявляю, что светлые чародейки не имеют права себя вести как темные ведьмы и заставлять магию трепетать от страха!

Мириам слетела с лестницы и начала на меня наступать, видимо, желая оттеснить обратно к выходу, выставить на улицу и громко захлопнуть дверь.

– Тетушка, вы так рады меня видеть, что вышли лично?

– Да как ты смеешь смеяться?!

Возвращаться в холод я не планировала и, искренне не понимая, чем умудрилась допечь тетку, будучи далеко от замка, спросила:

– А мне стоит плакать?

Неожиданно она размахнулась и попыталась влепить мне пощечину. Инстинктивно я приготовилась ответить, пальцы задымились от парализующего заклятия, не сильного, способного разве что остудить пыл, а не привести к остановке сердца. Однако Калеб ловко перехватил теткину занесенную руку и тихим голосом произнес:

– Не смейте, госпожа Истван, к ней прикасаться.

– Ты защищаешь это темное отродье? – скривила она губы.

– Тем более оскорблять!

– Думала, в тебе побольше благодарности к семье, которая тебя приютила.

– С вашей семьей, госпожа Истван, меня точно ничего не связывает, но я благодарен пресветлому Парнасу, – в голосе Калеба появилась плохо скрытая враждебность.

– Чем я провинилась перед тобой, светлая чародейка Мириам? – процедила я с ледяной интонацией, перейдя на «ты» и тем самым дав понять, что больше не считаю ее родственницей, а значит, оставляю за собой право ударить темной магией.

– Ты прислала моей дочери маску!

– Тебе не понравилось, что Люсиль прихорашивается для мужчины, которого ты не одобрила? – вкрадчиво спросила я, не сводя глаз с багровеющего от ярости лица тетки. – Чародейка не может влюбиться в отставного военного? Мэр Хардинг – неплохой человек, а Люси очень плохая чародейка. Из них выйдет прекрасная пара.

– Ты права, она плохая чародейка и не способна бороться с проклятиями, – прошипела Мириам. – Поэтому ты ее испортила?

– Испортила? Зачем мне ей вредить? Обидеть Люси – все равно что обидеть ребенка.

– И зачем в таком случае ты изуродовала моей дочери лицо?

– Кто? Я?! – неподдельно удивилась, услышав абсурдное обвинение.

В гостиной с голубыми стенами, куда в детстве я попадала исключительно по случаю большого разноса за какую-нибудь провинность, собралась куча народа. Обстановка царила, как на поминках: все что-то тихо говорили, вполголоса обсуждали, но уже давно не главного виновника печального торжества.

Люсиль сгорбилась на диване и мяла в руках вышитый платочек, Летисия с жалостливым выражением поглаживала ее худенькую спину. Парнас сидел в любимом кресле Мириам, хмурился и нервно постукивал пальцами по подлокотнику. При нашем появлении в этой обители печали наступила дивная тишина: рыдания кузины резко стихли, разговоры смолкли, и абсолютно все уставились на мой алый наряд, вернее, на голое плечо, хотя вырез у платья тоже был весьма неоднозначным.

– Вернулась? – мрачно вопросил дед, обдав меня тяжелым взглядом.

– И что не так с подарком? – сухо спросила я у Люсиль.

– Ты еще спрашиваешь?! – вскрикнула она и подняла голову. – Я надела маску, и посмотри, что со мной сделалось!

Лицом она превратилась в глубокую старуху. Тонкая, как пергаментная кожа туго обтягивала заострившиеся скулы, но на щеках была покрыта сеткой старческих морщин, а на лбу темнели крупные пергаментные пятна. Похоже, родовая защита сработала и остановила старение, но молодость к Люсиль будет возвращаться пару месяцев.

Мгновенно вспомнилось, как мы с Холтом хохмили в косметической мастерской темного чародея и восхищались коварством ревнивой девицы, придумавшей испортить внешность соперницы проклятием старости.

– За что ты так со мной? – выкрикнула она. – Что я тебе сделала плохого?

В гробовой тишине мы скрестились взглядами, и Люси поспешно отвела глаза. Видимо, она внезапно вспомнила, что мне было за что ее ненавидеть. Правда, я давно не испытывала к Люси никаких чувств, кроме жалости. Она меня даже не раздражала.

Неловкость, возникшая в комнате, ощущалась буквально на физическом уровне. Те, кто жил в замке девять лет назад, помнили ясный день, когда я разнесла учебную башню.

– Я думала, что мы подружились, – всхлипнула кузина, кажется, тоже припомнив, сколько у меня имелось причин для ненависти, и вытерла нос платочком.

– Зачем ты испортила Люсиль лицо? – спокойно, даже мягко проговорила Летисия.

– Она хотела отомстить! – фыркнула одна из замковых тетушек, работающих в личном услужении Мириам.

– За что? – Я одарила ее тяжелым взглядом.

Признать, что родную внучку пресветлого травили в «самом добром» замке королевства, было бы огромным скандалом. Девять лет назад абсолютно все делали вид, что не происходило ничего особенного.