Наталья Бульба - Целительница

— От Воронцовых, — отступил младший. — Как-то это все…

На взгляд Данилы Евгеньевича, это действительно так и выглядело. Сначала отказаться от сына лишь потому, что полюбил не ту, которую приглядели родичи, а теперь, когда так страшно убили…

Смерть обнажает скрытое, проявляет, обдирая чужие представления и домыслы.

Жаль, понимают это поздно. Когда уже ничего не изменить.

Мне показалось, что звонок раздался сразу, как только уснула, но на экране телефона, когда взяла в руки, часы показывали за полночь.

Номер я видела впервые, вот только сердце забилось сильнее. Словно подсказывая, кто это был.

— Да, — ответила я негромко, опасаясь спугнуть ночную тишину.

День выдался сложным. Впрочем, и те, что ему предшествовали, легкостью тоже не отличались.

— Открой дверь, — попросили меня хорошо знакомым голосом.

— Сейчас! — Я едва не закричала от радости. Вскочила. Накинув поверх ночной рубашки домашний халат, кубарем скатилась вниз.

Там на миг замерла, успокаивая дыхание, но к двери все равно кинулась, как если бы от этого зависела жизнь.

Ночной гость протиснулся в появившуюся щель, плотно закрыл дверь за собой и повернул вставленный в замок ключ.

А я не знала, то ли плакать, то ли смеяться. Вроде и не виделись меньше недели, но он был своим. Тем самым родным, присутствие которого поблизости в моей новой жизни вселяло в меня уверенность.

— Ну что, егоза, — развернувшись ко мне, раскинул он руки. — Целовать дядьку Андрея будешь?

— Буду! — бросилась я ему на шею. Ухватилась, поджав ноги и уткнувшись носом в ухо.

От него пахло как всегда. Оружейной смазкой и порохом.

— Так… все, — легко освободился он от захвата, — с телячьими нежностями заканчиваем. Ты шторы задернула?

— Обижаешь! — фыркнула я, отходя в сторону. — Шторы задернуты, полог поставлен.

— Молодец, боец! — подмигнул он мне. Прошел в гостиную.

Свет я не включала, только подвесила светлячок, но, чтобы не сбить ничего по пути, его вполне хватило.

— Хорошо устроилась, — осмотревшись, развернулся он ко мне.

— Так получилось, — продолжая улыбаться, пожала плечами я.

Я, конечно, знала, что Андрей где-то рядом, но знать и видеть перед собой — разные вещи.

— Про историю в поезде в курсе. — Андрей отодвинул от стола стул и сел на него. — Про остальное — тоже.

— Следишь? — сложила я руки на груди.

— Не я один, — довольно жестко посмотрел он на меня. — Отец тебя просил…

— Просил! — перебила я его. — Но что я могла…

Реваз — нудный, вредный и мстительный. Ты ему гадость, он тебе две, а то и три сразу. И все с ехидным прищуром, как будто спрашивает: «И что дальше?»

Андрей — веселый, смешливый. Даже когда все серьезно, без шуток и прибауток не обходится.

Отец, когда впервые поделилась с ним наблюдениями, сказал, чтобы не обманывалась. Просто не пришло время, чтобы показали себя настоящими.

Я тогда не поняла — маленькая была, но запомнила.

Не знаю, об этом отец говорил или нет, да только Андрея я сейчас не узнавала. Тот и не тот.

Меня это нисколько не смущало, скорее даже наоборот. С таким, как теперь, спокойнее.

— Так кто за мной следит? — Подойдя, я переставила второй стул. Устроилась напротив так близко, что едва-едва коленями не соприкасались. — Кроме Сергея.

— Правильное дополнение, — усмехнулся он. — Ходят за тобой двое, меняют друг друга. Я их тебе покажу.

— Свои? — предположила я.

Андрей поморщился, но подтвердил:

— Свои, но лучше держаться подальше. Кстати, а почему про отца не спрашиваешь?

— А что спрашивать? — хмыкнула я. — Случись что, сам расскажешь.

— Умная, да? — резко вернулся он к своему шалонайскому образу.

И как-то даже преобразился. И ведь ничего не изменилось — одежда, прическа, поза, а перед глазами уже другой человек. И нет в нем опасности, нет готовности, от которой стынет кровь в жилах…

— Умная, — буркнула я, нахохлившись. Ему все игры, а мне…

— Ладно, извини, — пошел он на попятную. Взял меня за руку, сжал легонечко. — Какие планы на день?

Я отвела взгляд. Говорить о том, что собралась к Воронцовым, не хотелось, но… Из-за таких недомолвок потом проблемы и возникали.

— Ну-ка, ну-ка… — не без иронии протянул он. — И во что ты еще решила влезть?

Убеждать, что ошибся, не стала. Все было именно так, как он и сказал.

— Юля предложила навестить Илью Воронцова. У них траур.

— Траур у них… — зло процедил он. Отпустил мою руку, поднялся. Отошел к той части гостиной, где находился кабинет.

Андрей не худой — худощавый. Из тех, что внешне не производят впечатления. Но мне не раз доводилось видеть их с Ревазом тренировки. Оба с даром, но и без него способны смести все на своем пути.

— А знаешь, — развернулся он ко мне, — сходи посмотри. Тебе будет полезно.

— А меня там не узнают?

Светлячка, чтобы разглядеть бушевавшее в его глазах, не хватало, но мне достаточно было чувствовать. Ярость там была. Но не огненная — ледяная, что во сто крат опаснее.

Прежде чем ответить, он выдохнул. Улыбнулся…

И опять была метаморфоза, в одно мгновение вернув «своего парня».

— Ты в салтыковскую породу. И даже не на мать похожа, а на прабабку. Вот к ним тебе точно соваться не стоит.

— Успокоил, — ответила и я ему улыбкой. — А ты зачем вообще пришел?

— Уже гонишь? — Подойдя, он присел передо мной на корточки. Вопросительно изогнул бровь. Скорчил обиженную физиономию.

И это его сорокалетие мы недавно праздновали!

— К трем сможешь освободиться? — продолжая лицедействовать, поинтересовался он.

— Смогу, — чуть склонила я голову к плечу. — А зачем?

— Кто-то хотел попасть в стрелковый клуб.

Хорошо, что не забыла установить в комнате купол, а то бы мой радостный крик разнесся не только по дому, но и по саду, и по соседним участкам.

Закрытый стрелковый клуб, членом которого можно было стать, только получив соответствующие рекомендации. Андрей мог их дать. Не только потому, что был отменным стрелком. Этот клуб был его собственностью.

Правда, об этом мало кому было известно.

Андрей ждал меня на стоянке около академии. Сидел в неприметной, какой-то блеклой машине и дремал.

Я хотела пошутить, подкравшись незаметно, но он открыл глаза раньше, чем удалось подойти. Дернул дверь, вывалившись наружу. Сделав перекат, встал на одно колено, «целясь» в меня выставленной пистолетом кистью.

— А если камеры? — демонстративно засунув руки в задние карманы джинсов, с иронией посмотрела я на него.

— Здесь мертвая зона, — поднимаясь, подмигнул он мне. Отряхнув колено, обошел машину, открыл пассажирскую дверь, предлагая устраиваться.

— А слежка? — напомнила я, что кроме камер имелись еще и топтуны.