Алиса Чернышова - Зачёт по демонологии, или пшёл из моей пентаграммы [СИ]

Ну, насколько это вообще возможно для людей его типа.

— Молчали бы, юноша, — скривился глава нашего демонобоязненного учебного заведения. — Знаю, что Дибисиус крайне вам благоволит, но это вовсе не повод поучать старших. Эта особа не стоит защиты, ибо интересуется вами только из выгоды, этот тип сразу можно отличить. Уж можете мне поверить, мне известно о женщинах и мире поболе вашего!

— Вам ничего не известно ни о женщинах, ни о мире, ни даже о себе, — в голосе Мера прорезались какие-то подозрительно опасные нотки. — Но это легко исправить. РАССКАЖИ МНЕ!

И снова этот голос, вибрирующий в каждой частичке человеческого тела, отдающий тяжестью в затылке, горечью на языке, тот, которому практически невозможно не подчиниться. Мне повезло дважды: во-первых, Зверь обращался к другому, во-вторых, я буквально ощутила, как засверкали под иллюзией кончики перьев, сбрасывая наваждение. Интересно. Быть может, уничтожая уродства… то бишь, скрывая особенности, мы действительно теряем что-то крайне важное — не только для мировосприятия, но и для магии?

Между тем, с нашим ректором, как водится у императорской семьи, поразительно прекрасным (наследственную способность к иллюзиям не пропьёшь), стали происходить дивные метаморфозы. Сначала поплыла личина, обнажая черты не то чтобы радикально некрасивые, но уже тронутые старостью и какие-то очень простые, такие, на какие натыкаешься взглядом едва ли не каждый день, чтобы тут же равнодушно скользнуть мимо. Но это, как говорится, полбеды, куда больше пугало выражение его лица. Я даже не могу сходу сказать, чего больше было в этой гримасе: боли, страха, злости, растерянности, испуга, отчаянья. Он выглядел, словно капризный ребёнок, чем-то глубоко обиженный.

— Папа сказал, она не любит нас, — всхлипнул он с таким отчаяньем, что я, каюсь, шарахнулась к стенке. — Папа сказал, она умерла, потому что была плохой и хотела уйти от нас.

По моей спине словно прошлось мокрое перо. Ну да, поговаривали, что брат действующего Императора не особенно спрашивал мнение своей супруги насчет того, желает ли она быть с ним. Взял, увёз и нечего трепыхаться — любовь с первого взгляда, не бес нарыдал! Помнится, девчонки — такие же крысы помоечные, как и я — вещали, что, мол, роковая страсть и это все очень романтично.

Померли ещё на втором курсе, и, мне кажется, правильно.

Дуры были.

— Я ищу не такую, как она, — говорил мужчина между тем. — Ищу настоящую, но они все оказываются такими же. Все ! Я люблю их, воспитываю их, пытаюсь исправить это уродство, что заложено в самой женской сути, но у меня ничего не получается! Каждый раз кажется, что я встретил ту самую, но опять — обманка. И мне приходится делать, как папа. Я вынужден их наказать! Потому что они вели себя плохо…

Честно, меня Легион так не пугал, как наш почтенный ректор в данный конкретный момент времени.

— Дени, идём, — позвал Мер, но меня к полу как приморозило, будто бы я перед ужасной нечистью: двинусь — и монстр заметит меня. Оставалось только стоять и слушать про несчастных девочек, которые все делали не так, которые не понимали, как же сильно их любят.

Мер, кажется, понял, что шоу не будет, потому что меня обняла тьма, и мгновение спустя мы очутились на улице.

— Я должен извиниться, — сказал Зверь тихо. — Ты не должна была этого слышать.

— Нет-нет, все в порядке, — я нервно дёрнула крылом, пользуясь тем, что второй пары конечностей не видно, и отвесила себе мысленного пинка, напомнив, кто тут опытная да многое повидавшая циничная колдунья.

Мер, судя по всему, не особенно поверил, но говорить ничего не стал — и на том спасибо. Смешно это: не пасовать перед всякими монстрами, сражаться в магическом поединке с самим сыном Легиона, не бояться смерти, колдовать, падая с лестницы, но замереть, испугавшись… человека? Ха-ха.

— Что ты с ним сделал? — вопросила я нервно. — Какое-то ментальное колдовство?

Мер поморщился.

— Я же Зверь, — его голос звучал так, будто в данный конкретный момент парень не особенно доволен этим фактом. — Я должен быть глазами, оценивающими людей, голосом, задающим вопросы, сердцем, слышащим ответы, разумом, способным оценить их… Ну, или как-то так написано в очередной группе пророчеств. Так или иначе, у меня есть соответствующие способности, просто я не пользовался ими раньше — знаешь ли, тяжело встретить преступника-человека, если больше половины жизни проводишь в лаборатории. И вот сейчас я думал, что наконец-то получу удовольствие от этой способности, причиню боль по-настоящему плохому человеку, заставлю его увидеть себя и ужаснуться.

— Ну, у тебя получилось.

— Да, — вздохнул Мер. — Только вот мне в итоге не захотелось его покарать. Мне стало его жаль. Правда, однако, в том, что девочек, попавшихся ему на пути, мне жаль ещё больше. Идём, Дени. Не волнуйся: он больше не потревожит ни тебя, ни Ану.

Послушно топаю следом, а сама раздумываю: и правда, с чего это я, идиотка в подкованных железом башмачках, решила, что вся сила Зверя — в жутком-жутком, страшном обличьи, клыках али когтях? Ведь даже на примере того же дядюшки-Легиона стоило бы понять, что могущество каждого демона, его главный дар заключается в том, чтобы влиять на умы людей. Какой скудоумный дурак решил, что главное и самое страшное в демонах — клыки да когти?

— Как-то нелогично это, — сказала Меру в итоге. — Почему именно тебе достался этот дар, а не твоему брату, например? Я не видела его, только слышала, и то мне показалось, что ему эта роль больше пошла бы.

— Так ты помнишь…

— Ага. Колыбельная и всякое такое.

— Ну да, — Мер не выглядел счастливым, наоборот, как-то даже сник. — Ну, ты понравилась брату, он сказал, у тебя очень красивые крылья. Я вас познакомлю потом, когда все это кончится.

— Может, лучше не надо? — вопрошаю осторожненько. — Мне заочного знакомства за глаза хватило, так сказать.

— О, он тебе понравится, — фыркнул Мер и добавил чуть тише. — Он всем нравится.

Я вспомнила высокомерие и категоричность, что сквозили в каждом слове братца, и сильно усомнилась в этом.

— И мы с мамой спрашивали у Мастера, почему именно меня выбрали в качестве Зверя. Я сказал, что брату это понравилось бы куда больше — судить других, разрушать, властвовать. "Вот", — сказал тогда Мастер, — "Ты сам отлично объяснил, почему он совершенно не подходит". И понимай, как знаешь!

Я открыла было рот, дабы спросить, кто такой этот самый Мастер, но тут же захлопнула. Это тот самый случай, когда мне потом с ответом ещё как-то жить! Вопрос, между тем, задал Мер, да такой, что я чуть маковку не принялась чесать.

— Я не совсем понимаю, — сказал он. — Почему Ана так долго продолжала играть по правилам этого чудовища, когда рядом был Монти? Он ведь совершенно очевидно обожает её.