Алиса Чернышова - О каретах и тыквах

Но вот в личных разговорах мы были из рук вон плохи. Длинные выяснения отношений вообще редко когда идут этим самым отношениям на пользу и по сути являются началом их конца; а уж когда разговаривать о "серьёзном" пытаются люди с различными представлениями об этих самых отношениях, множеством секретов за пазухой и совершенно разным воспитанием - тут уж точно жди, в самом лучшем случае, скандала.

Мне всё ещё не особенно хотелось обсуждать с Дайнором тему крыльев. Она была безумно болезненной, в конечном итоге! Это не просто отрезанные конечности (хотя любой, лишившийся рук или ног, не принял бы слово "просто" в данном контексте). Но ладно, предположим, в отличие от тех же рук, люди нормально живут без крыльев, и, коль скоро я выгляжу как человек, то и не должна страдать от их потери. Вроде бы. На кой человеку летать-то?

Но всё сложнее, правда.

Если ты родился с чем-то, будь то призвание, крылья или талант, принудительное отсечение этого чего-то оставит тебя в какой-то степени инвалидом. Даже если окружающие, обделённые этим с самого начала, не смогут твою маленькую персональную трагедию ни заметить, ни понять - при условии, что ты попытаешься им её объяснить.

И я не хотела обсуждать эту историю, даже теперь. Постоянные лицемерные высказывания Дайнора касаемо "настоящего доверия" желания откровенничать не прибавляли.

С учётом всего вышеуказанного ни разу не удивительно, что на предложение я отреагировала без особенного энтузиазма.

- Ну, давай поговорим, - согласилась устало, мрачно созерцая на горизонте призрак неминуемого скандала.

- Тогда я начну, - выдал светлый. - Видишь ли, есть у меня один врождённый недостаток: я - принц.

Случались в моей жизни неоднозначные и дурацкие моменты, признаю. Чего хоть стоит тот случай, когда мы с ребятами ещё на младших курсах напились и случайно вызвали вместо домового духа вздыхающий комок фиолетовой слизи, который избрал меня своей хозяйкой и ползал следом. Был сей представитель иномирных форм существования печален и безвреден (если не считать всерьёз за ущерб тоску, которую навевали его душераздирающие вздохи). Тем не менее, это существо не истреблялось. Ничем. Более того, отослать его обратно... да хоть куда-нибудь отослать тоже не получалось! И мне осталось только благодарить преподавателей из Академии Чернокнижия, которые создали по этому поводу консилиум и всё же отлепили от меня слизистое нечто - преимущественно ради того, чтобы исследовать его необычные свойства, но всё же.

Или вот был случай, когда я проспорила скотинистому Раоноку и была вынуждена явиться на построение в белом платьице с рюшами. Преподаватели так опешили, что даже ругать меня не стали, но в целом - как вспомню, так вздрогну.

Да, бывало разное.

Но такое - впервые. Если однажды ваш парень скажет вам, что он - принц, тогда вы меня точно поймёте.

- Это своеобразная шутка, и я не совсем поняла, где смеяться.

Дайнор тихо хмыкнул и небрежно махнул рукой, усиливая и без того окружавший нас полог тишины. Проникнувшись моментом и предчувствуя масштаб надвигающегося кабздеца, я добавила свой.

И тогда этот долбоклюй рассказал мне всё - или, как минимум, столько, сколько позволили клятвы. В процессе повествования я наверняка бледнела и зеленела. Мне пришлось присесть, а в глубине души, если быть откровенной, так и вовсе хотелось прилечь. Осознание того, во что я вмешалась и о чём человек, несколько раз звавший меня замуж, "забыл" рассказать, ни много ни мало оглушало.

Когда Дайнор замолчал, я не стала комментировать услышанное, а просто потёрла переносицу, пытаясь успокоиться.

С одной стороны, совершенно очевидно, что о таких вещах болтать не станешь. Даже - особенно! - со случайной любовницей, за счёт брака с которой решил избежать совершенно патового выбора. И, пусть мне немного неприятно было осознавать причины, по которым он на самом деле промолчал той ночью, с другой стороны... многое, наконец, стало понятно. Большинство странностей и нелепостей обрели некоторое логическое обоснование. Обижаться же на Дайнора за то, что он хотел всеми способами отделаться от роли марионетки или (хотя скорее всего "и") смерти...

Я рада, что он жив. И никогда не стала бы его в этом винить.

Конечно, хотелось бросить ядовитое: "И ты мне всерьёз всё это время вещал о доверии?". С другой стороны, пора бы уже привыкнуть, что лицемерие - это эдакий вьюнок, который оплетает древо любой политической или религиозной системы и цветёт на ней махровым цветом. И светлым, по очевидным причинам, это особенно свойственно, коль скоро их общество так двинуто на внешних приличиях, морали и дуализме.

Да что там, тёмным в некоторых вопросах то самое лицемерие свойственно не меньше - если совсем уж честно.

И да, мы оба не были откровенны друг с другом. Так что - туше.

- Знаешь, - сказала я Дайнору, явно ожидавшему вспышки или даже истерики с моей стороны. - Когда мы с Джи обсуждали тот Бал, очень много шутили о Золушке. Ну знаешь, бал, девушка, притворяющаяся не той, кем она есть на самом деле, кареты и тыквы... И прекрасный принц, куда же без него. Джи, моя фейри-крёстная, строго-настрого запрещала связываться с принцами - от них одни проблемы. И что в итоге, спрашивается?

Он опустил голову.

- Безусловно, в том, что сказка Золушки кончается свадьбой, есть разумная предосторожность со стороны сказочников: едва ли дальнейшая жизнь с принцем носила хоть сколько-нибудь сказочный характер.

- Вот, - демонстративно обрадовалась я. - Тут мы с тобой на одной волне! Это ведь не проблема - превратить на одну ночь тыкву в карету. Даже я, пожалуй, смогу. Но она потом снова станет тыквой, так? В этом вся суть. Весь фокус в том, чтобы потом иметь дело с этой тыквой, чтобы превратить её в карету насовсем. Так ведь?

Он медленно склонил голову набок.

- Всё так. Но мы ведь практикуем магию, Элин. Мы упорны, последовательны, полны веры и страстей. И знаем, что не бывает невозможного... тыква может стать каретой насовсем. Такое случается... если ни принц, ни Золушка не сдадутся.

Я задумчиво посмотрела на него и поневоле задалась вопросом: он действительно верит в то, о чём говорит - или просто хочет верить?

- Предположим, - отозвалась я осторожно. - Но что ты собираешься делать теперь? С... хм... предложением твоего отца?

- Боюсь, я никогда не научусь называть того человека отцом. И не жажду идти по его стопам.

Нет, это предсказуемо. И - да, светлые с их фирменной категоричностью. Но...

- Прости, если скажу банальность, но трон огромной страны - это не какая-то там мелочь, которой просто так разбрасываются. Вернее... не спорю, бывали всякие прецеденты, и наша Императрица по слухам тоже не особенно жаждала занять трон, мечтая уступить эту честь младшему брату. Но тот, как известно, хотел править ещё меньше... настолько, что в пику всем сбежал с танцовщиком и прошёл с ним обряд единения судеб. И не таращь так глаза, всякое бывает, хотя скандал и вышел знатный. Так или иначе, признаю, случается, что наследнику трон не нужен. Но... ты уверен насчёт себя?