Дарья Кузнецова - Шешель и шельма

— Ну и чушь же у тебя местами пытается уложиться в голове! — рассмеялся в ответ Стеван. — Лучше выкинь это все поскорее и не подбирай больше бяку. Тебе точно есть семнадцать?

— Точно, — буркнула она.

— С чего это я вдруг стал положительным, да еще героем?

— Да не в этом дело! — нервно отмахнулась Чара. — Не придирайся к словам. Просто… Вот я понимаю, когда убивают в приступе ярости, или страха, или отчаяния, когда это какой-то порыв, самозащита. Даже хороший человек может сорваться и совершить плохой поступок. Но не так хладнокровно и расчетливо, это… неправильно! Неужели все следователи так себя ведут? И в Беряне…

— Нет, — оборвал ее Шешель. Но ничего не пояснил, а вдруг сообщил: — Ты забавная.

— Может быть. Что — нет?

— Нет, в Беряне мне чаще всего не приходится прибегать к такому способу решения проблем. Там у меня есть законные средства, а здесь — нет, потому что я буквально в тылу врага и нахожусь здесь нелегально. Но даже дома при задержании случается стрелять на поражение.

— Я понимаю, но… Неужели тебя это совсем не беспокоит? Говорят, убить человека очень сложно, даже сознательно, даже при необходимости!

— А, вот ты о чем! Издалека зашла, — хмыкнул он. — В общем, да, так и есть.

— Но?

— Но бывают исключения. Считай, я просто немного сумасшедший. — Он выразительно покрутил рукой у виска.

— Ладно, а что забавного во мне?

— Хотя бы то, что ты старательно пытаешься считать и называть меня хорошим. Так непривычно, даже приятно, — протянул следователь таким тоном, что Чаре очень захотелось его стукнуть. — Неужели для этого достаточно пообещать вернуть домой и не отрезать артефакт вместе с рукой?

— А как называют обычно? — Последний вопрос спутника Чарген предпочла посчитать риторическим.

— Сволочью, — с отчетливой гордостью сообщил Шешель. — Я даже подумываю сменить имя, потому что это слово я слышу гораздо реже, особенно в сочетании с фамилией. Ты чего? — озадачился он, когда спутница издала какой-то странный сдавленный звук.

— Звучит, — с новым смешком пояснила Чара.

— Смешно? — спросил он, бросив на нее взгляд. Движение головы Чарген заметила, а вот прочитать выражение в сумраке, к сожалению, не смогла.

— Смешно, — подтвердила покладисто.

— Все-таки ты очень забавная, — тихо заметил Стеван.

Откуда такой вывод, Чарген не поняла, но спрашивать уже не стала, вместо этого поинтересовалась более насущным:

— Нам долго еще идти? Я ног не чувствую. Давно.

— Нет, уже почти на месте, — обрадовал следователь. — Еще пара минут.

Только теперь Чара наконец обратила внимание, что город вокруг изменился. Причем, кажется, в лучшую сторону. Освещения не прибавилось, но зато дома уменьшились до четырех-пяти этажей, стояли они теперь реже, перемежаясь двориками, да и под ногами, кажется, стало чище. Правда, асфальт стал хуже, попадались ямы и лужи, но их Чарген действительно почти не замечала. Даже страшно стало, не отморозила ли она себе ноги совсем. На улице вроде не очень холодно, да и дождь, к счастью, так и не начался, но…

— Здесь приятнее, чем было среди небоскребов. Это какой-то элитный район?

— Наоборот, — усмехнулся Шешель. — Обычный, жилой. Это там была элита, где небоскребы. Центр города.

— Что ж у них в элитных местах такие грязные подворотни?

— А те, кто чем-то там владеет, по подворотням не ходят. Нам сюда.

— Насколько же подробно ты изучил карту города? — озадаченно качнула головой Чарген, сворачивая к нужному входу. — Ты тут ориентируешься так, словно пол жизни прожил!

— Я вообще талантливый, — отмахнулся он.

Нужная квартира оказалась на первом этаже. После преодоленного расстояния такая мелочь, как отсутствие необходимости ползти по лестнице без лифта куда-то на самый верх, показалась Чарген маленьким счастьем.

Тесная лестничная площадка на три квартиры, тусклый осветительный шар в потолке — унылое зрелище, заставившее Чару в очередной раз ностальгически вспомнить свою уютную квартирку в тупике Пропавших Капитанов, семнадцать. И вяло ругнуть Ралевича. Покойник, конечно, и все-таки его немного жаль, но… вот зачем он связался с Регидоном?!

Шешель шагнул к левой двери — обшарпанной, когда-то давно выкрашенной в зеленый цвет, уже изрядно облезлый и полинявший, — пару раз стукнул кулаком. Зашипел от боли, ругнулся, потряс рукой и еще пару раз ударил ногой.

Впустили их далеко не сразу. Голос из-за двери сначала долго что-то выяснял у Шешеля — настолько долго, что это успело надоесть не только Чаре, но, кажется, и самому следователю. Слов Чарген, конечно, не понимала, разговаривали на регидонском, но отчетливо слышала зазвучавшее в голосе спутника раздражение.

Человек за дверью в конце концов сдался и загромыхал замками. Один, второй, третий… На пятом Чара сбилась, а подозрительный хозяин жилья продолжал скрипеть и щелкать. Она рассеянно подумала, что с такими мерами предосторожности он должен хранить дома как минимум ящик золота.

Но замки закончились, и дверь открылась — на удивление тихо, без скрежета. Чарген уважительно хмыкнула, оценив толщину преграды: ободранная деревяшка была прикреплена поверх, кажется, сплошной железной плиты. Точно золото-бриллианты должны быть!

— Он что, штурм собирается пережить? — не выдержав, шепотом спросила Чара, когда они с Шешелем прошли в тесную прихожую.

— Никогда не знаешь, что доведется пережить, девушка, — с акцентом, но на очень неплохом ольбадском ответил маленький сухонький старичок. — И доведется ли! Направо, в кухню. Не разувайтесь, у меня не убрано.

— Я бы с радостью, — недовольно буркнула себе под нос Чара, шагая за следователем. За спиной опять защелкали замки — один, второй, пятый… Кажется, все-таки девять.

Кухня, судя по всему, была большой, но поверить в это мешало обилие хлама. Друг на друге громоздились шкафы и полки разного цвета, формы и степени сохранности — от пола до потолка, вдоль всех стен. Даже над обеденным столом, приткнутым в углу, висели две полки, причем одна загораживала другую и не позволяла до конца открыть дверцу.

Однако осветительный шар в потолке горел ярко, столешница, в отличие от пола, была чистой, а жестяная мойка — девственно пустой, без горы грязной посуды. На широченном подоконнике зеленели настоящие джунгли из растений в горшках, и вообще в этом необычном месте оказалось до странности уютно.

На вынутый сыщиком из-под стола табурет Чара опустилась с подозрением, сначала внимательно осмотрев поверхность, однако та тоже оказалась чистой. Шешель плюхнулся на свое место не глядя.

— Так чего вам, кроме переночевать? — В кухню прошаркал, постукивая палкой, все тот же старик. Тяжело опустился на стул, стоявший в стороне от остальных, у мойки.